Андрей Валентинов - Рубеж

Да и когда в моей жизни покой был?

— Как только откроется нужное Окно, я дам тебе знать. И ты выведешь их с Околицы. Выведешь, куда я скажу!

…Голос — морозом по коже. В иное время да в месте ином — испугаться можно. До смерти! Да только не здесь!

— Ты их выведешь, Иегуда бен-Иосиф! Ты слышишь?

Слышу, слышу! И вижу. Лапа четырехпалая, а если повернуться…

Ошиблись мудрецы! Зря бородами трясли!

…Темный, длинный, на плоской личине — черные губы. И глазищи — узкие, нездешним огнем горят.

— Ты не боишься смерти. Заклятый, знаю! Но я сделаю хуже: выверну твою душу — и покажу тебе. Твою настоящую душу, мальчишка из Умани, воззвавший к Неведомому в страшный час! Твои мечты, твои надежды — все то, что не случилось и не случится никогда. И твой род, твою кровь, твоих неродившихся детей, не открывших глаз внуков! Хочешь, покажу?

С этими ли словами Противоречащий к Иову Многострадальному подступал? Впрочем, Иову на его гноище легче было.

Он — не Заклятый. Он не знал, что такое, когда вместо души — гроб с прахом!

— Итак, мы договорились, бен-Иосиф?

Тяжело падали страшные слова, и тяжела была его невесомая длань.

Тяжела!

Но я молчал.

— Ты напрасно не отвечаешь, Иегуда. Я не уйду, не исчезну! Не исчезнет. Я уже вспомнил все Имена, какие знал. Вспомнил, прочитал. Тщетно! Но ведь и он не заставил меня говорить! Так что мы на равных.

— Подумай! В последний раз. Я скоро вернусь. Миг — и сгинула четырехпалая клешня. Недалеко, конечно. Здесь он, рядом. Но все-таки легче стало. Надолго ли?

Над головой — серое марево, слева и справа — склоны вверх ползут.

Стучат по камням копыта.

Едем!

Окна на нашем странном пути встречались часто. Какие — огромные, словно полтавский майдан, какие — с узкую калитку. Значит, не ошибся я, глупый жид! Идет дорога, что над Бездной Левиафановой простерлась, вокруг Мира, вокруг великого Древа Сфирот, мимо всех Сосудов. Идет, и даже название имеет.

Околица!

И не первые мы здесь. Уже дважды кострища встречались. Возле одного — скляницы пустые, у другого — кости обглоданные.

И ведь чьи кости! Вэй, был бы гоем — точно крест бы сотворил. Видать, совсем кого-то голод одолел!

И тот, четырехпалый, эти места знает. И ведь что интересно? Запугал он меня, бедного жида, до гусиной кожи, а зачем? Стоило ему на крестец иного коня пересесть — хоть к сотнику Логину, хоть к есаулу Шмалько…

Я-то ему зачем? И еще. Хорошо он слова плести умеет. Убедительно. Только сильный пугать не станет. Сильный — убьет. Или простит. А пугать!.. Значит?

— Эй, Юдка, сучий ты сын! Стой! Стой, кому говорят!

Ах, да! Замечтался!

Замечтался и чуть вперед не уехал, к самой передовой заставе. Неглуп пан Логин, неглуп! Мало что тихо, опаску всегда иметь надо. Значит, стоим. Ждем.

— Что-то долго не едут!

— Так там же Свербигуз, панове! Небось опять девку увидел. Без всего Грохнуло, покатилось — и замерло. Нет в Бездне эха! Ага, вот и застава! Что-то прытко скачут!

— Пане сотнику! Пане сотнику! Там! Там впереди!..

Так-так, все трое: Свербигуз-змееборец, Нечитайло и этот, уж не упомню как кличут…

— С полсотни их. Или больше даже! С пиками!

— С пиками, говоришь? А нумо, хлопцы, заряжай! А ты, Юдка, давай-ка ко мне!

Да, неглуп он, сотник валковский! Ни на шаг не отпускает. И верно делает!

— Ну-ка, говори, жиду, кого это ты сюда покликал?

Я даже восхитился. Вэй, за кого же он меня держит? За Самаэля Малаха? Или я Рубежам сторож?

— Не иначе, заблукал кто. Вроде нас.

Сказал — и плечами пожал. Отвернулся даже, будто и неинтересно мне. А ведь интересно! То ли заблукали, то ли… То ли дорогу знают!

…Его смех только я услыхал. Громкий, торжествующий. Весело стало четырехпалому! Только рано ему смеяться. Мало ли откуда гости едут?

— Готово, пан сотник!

— Добре, Ондрию! Тока без меня не палить! Скажу — тогда уж… Прочь Тени!

Над черной Бездной — белая паутинка дороги. Вот мы — кучка тараканов, вот я… А вот и они!

Я открыл глаза. Нет, пока не видать! Зато слыхать!

— Ну, хлопцы, товарищи войсковые, встречайте!

… Из-за каменистого уступа — сразу четверо. Комодные, в темной броне. За ними — еще, еще…

Ого! Да тут не полсотни! Тут вся сотня будет!

— Спокойно, Панове, спокойно! Эй, Гром! Бонба гранатная готова?

— И фитиль горит, пане сотник!

Стук копыт все ближе, уже и коней разглядеть можно. Добрые кони, кровные!

— Видал таких, Юдка?

Я всмотрелся. Вэй, интересно!

— Не видал, пан сотник! Может, турки?

Но я уже понимал — не турки. Не носят османы такие латы. И шлемы не носят. Не турки, не татары, не москали.

— Пане сотнику, а рушниц-то нема!

— Вижу, Ондрий, вижу! То добре!

Вот уже совсем близко, лица видать — загорелые, белозубые…

— Стой!

Кто крикнул — я вначале и не понял. А что «стой», сообразил сразу. Хоть и не по-русински сказано. И не на идише.

— Копья к бою!

Остановились. Ощетинились. Подняли круглые щиты. А я замер, рот раскрыв да глаза вылупив. Что за притча? Оли говорят — я понимаю. Польский? Нет, не польский…

— Кто такие? Почему загородили нам путь?

Это, наверно, старшой. Шлем серебром блещет, панцирь в каменьях…

— Панове! Панове! По-какому это они?

Старшой в шлеме ждал. Пан Логин с есаулом переглядывался, Панове черкасы перешептываться начали.

— Он спрашивает, кто мы такие и почему мешаем им проехать, — не выдержал я.

Вэй, длинный мой язык! Ну отчего я его не отрезал!

— А растолкуй как есть, — сотник Логин нахмурился, провел рукой по седатым усам. — Да только не ври, жиду!

Я открыл рот — и вновь замер. Растолковать? Да на каком наречии?

Ведь не могут же эти, в темных латах…

— Отряд военачальника Логина. По своей надобности. …изъясняться на Наречии Исключения! Почудилось! Почудилось?

— Логин? — темные брови старшого поползли вверх. — Спроси его, толмач: не родич ли он Секста Логина, что командует сотней в Гамале? Не почудилось! Наречие Исключения, язык мудрецов, язык «Зогара»! Делать нечего — перевел. И ответ тоже. Не родич, как выяснилось.

— Спроси господина Логина, не доходили ли до него слухи о Царе Иудейском, что будто бы родился в недавнее время? Вэй, веревочку бы мне! Челюсть подвязать! Странно, когда я перевел, пан Логин вроде как успокоился. Успокоился, хмыкнул.

— Никак свои это, хлопцы! Не басурмане! А ты, Юдка, перетолкуй, что о Царе Иудейском всем ведомо. Родился он во граде Вифлееме, в пещере, где пастухи тамошние череду от дождей прятали!

По загорелому лицу старшого промелькнула усмешка. Ох и не понравилась мне она!

— Спасибо! Передай господину Логину благодарность от имени царя нашего, царя Великого, Владетеля Четырех Стран! Счастливо оставаться, ну а нам пора! В Вифлеем, ребята! Зададим им жару! — В Вифлеем! В Вифлеем! — гаркнула сотня глоток, да так, что сам пан Логин отшатнулся.