Елена Подплутова - МАМИДа. Курс общей магии. Книга 1

- Ладно, если вдруг что, скажу, что во всём виновато твоё дурное влияние, - засмеялась я, и тут же кинулась убегать от притворно злого ящера.

Распахнув дверь, со всех ног понеслась прочь, слыша за спиной рычание Смея. Захохотав, наподдала ещё, благо, опыта подобных убеганий имела предостаточно. Студенты, попадающиеся по пути, едва успевали уворачиваться. По лестнице я и вовсе практически скатилась, и, оглянувшись, помчалась к озеру, надеясь оторваться от ржущего дракона и затаиться в камышах. Но не тут то было: едва подбежала к озеру, как Смей догнал и, обхватив за талию, рухнул в воду вместе со мной. Взвизгнув, лягнулась и ушла на глубину.

Когда я всплыла, первое, что увидела, когда отплевалась, возмущённую мордаху Смея:

- Ты ж говорила, что плавать не умеешь?!

- Не умею, - отфыркиваясь, подтвердила я. - А вот ныряю просто замечательно. И вообще, ты какого меня топил? А ну стой, паршивец!

Погоняв наглую морду по берегу озера и распугав всю рыбу на километр, я выдохлась, и тут же была поймана довольным драконом, который, подхватив меня подмышки, заявил:

- Значит, будем учиться плавать!

Мои визги и ругательства разносились над водной гладью ещё долго, да толку не было - плавать меня учили основательно.

Озеро в лунном свете было ещё прекраснее, чем днём, а лёгкая рябь волн, расходившаяся от центра к берегам, просто приковывала взгляд. Сделав несколько шагов вперёд, подошла к самой воде, присела, и, опустив руку, легко погладила, словно знакомясь с грозным, но в данную минуту не опасным зверем. Легко фыркнув очередной волной, зверь потёрся влажным носом о кожу, и я улыбнулась. Приятно.

Поднявшись на ноги, долго-долго любовалась огромной луной. В её лучах всё вокруг стало серебристым, деревья словно поседели, а поверхность озера блестела и переливалась, красуясь в глазах старшей сестрицы. Так залюбовалась, что на лёгкий плеск на краю сознания сперва не обратила внимания, но когда плеск раздался ближе и громче, перевела взгляд с луны и успела увидеть мелькнувший на водной глади кончик хвоста в чешуе.

«Показалось?», - подумав про себя, мало ли что может предвидеться, какое-то время всматривалась вперёд, но больше никаких плесков не раздавалось, кроме лёгкой волны. Рассмеявшись собственной фантазии, я сделала несколько глубоких вдохов, полной грудью вдыхая аромат ночного леса и свежесть ветра, и на миг прикрыла глаза, наслаждаясь тишиной вокруг.

И тут же почувствовала, что меня обвили тёплые руки, кто-то прижался к моей спине сильным, тёплым телом, жарко выдохнул в волосы и легонько пощекотал носом за ухом. Развернувшись (меня не удерживали, но и далеко от себя не отпускали), я подняла голову, намереваясь рассмотреть неожиданного кавалера, но его лицо, то ли специально, то ли случайно оставалось в тени. Одна рука незнакомца поползла по спине вверх, запутываясь в моих волосах, вторая распласталась, согревая, а сам он по миллиметру склонял голову, приближаясь ко мне, всё ниже и ниже, пока между нашими лицами не осталось каких-то пары сантиметров. Но даже сейчас я не могла рассмотреть его лица, его глаз, чувствовала только лёгкое дыхание, и приятный, не похожий ни на что запах. Дрожь прошла по моему телу, румянец окрасил кожу щёк, а губы опалил лёгкий, едва ощутимый поцелуй…

Подскочив на кровати и чувствуя звон в ушах, я вытерла пот со лба и восстановила сбившееся дыхание. Вот так сон. Какой умник посмел меня разбудить?!

Бросив взгляд за окно, с удивлением увидела солнце, с любопытством глядевшее прямо на меня (это мы со Смеем так наплавались вчера, что, возвратившись вечером к себе, я упала на кровать, забыв шторы задёрнуть), и только теперь осознала, что разбудил меня не кто иной, как будильник академии, ибо я проспала. Но чёрт, какой сон прервал. Вспомнив, ЧТО именно мне снилось, почувствовала, как на щеках снова вспыхнул румянец, и, подумав, что прохладный душ с утра пораньше не самая плохая идея, немедленно принялась её воплощать. Куда уж тут утренней пробежке…

Приведя себя в порядок, с огромным облегчением надела штаны, а не юбку, ворча под нос о том, чтобы торжественных поводов было как можно меньше. Изучив расписание, порадовалась, что сегодня будут исключительно новые предметы, а отсутствие каллиграфии и вовсе несказанно осчастливило. Собрала сумку, не забыв и пару уже ненужных книг (сдам обратно в библиотеку), обулась и выпорхнула из комнаты.

Невероятным образом я успела и книги сдать, и позавтракать, и уже бегом бежала на лекцию, для чего нужно было забраться на пятый этаж. Перескакивая ступеньки, так разогналась, что со всей дури въехала головой в чей-то живот и, словив отдачу, оступилась и с чувством проехалась задом по ступенькам, с трудом удержав на языке рвущиеся с него слова. Подняв голову и увидев, в кого я, собственно, врезалась, пискнула:

- Ой!

- Осторожнее надо быть, барышня, - по-отечески пожурил меня ректор, в которого я врезалась. - Не ушиблись?

- Н-нет, милорд ректор, всё нормально, - через силу улыбнулась я, чувствуя, какой огромный синяк будет на моей пятой точке.

Неожиданно из моей сумки раздался лёгкий звон, и я вздрогнула.

- А, не пугайтесь, это всего лишь изменения в вашем расписании, - успокаивающим тоном пояснил мне ректор. - И поспешите на урок, до начала занятий осталось всего две минуты.

Обойдя всё ещё сидящую на ступеньках меня, он продолжил спуск. Поднявшись, я потёрла рукой зад, скривившись от ощущений, и полезла за расписанием. И действительно, теперь вместо предполагаемой лекции по расоведению, которая сегодня должна была быть первой парой, в расписании красным цветом мигала лекция по магии стихий. Посмотрев на номер кабинета, я застонала (это же в другом корпусе!) и, быстро спрятав расписание, рванула вниз.

Чтобы вбежать в нужную мне аудиторию всего на пять секунд раньше наставницы. Успела!

И потянулись учебные дни, то похожие друг на друга, как близнецы, ибо ничего интересного не происходило, то просто сумасшедшие. Мы постоянно узнавали что-то новое, в какой-то момент перестав удивляться большинству из того, что было странным или даже шокирующим. Месяца через два я полностью втянулась в ритм учёбы, по совету Влаха изредка позволяя себе небольшие передышки или развлечения, найти которые в общаге было проще простого.

Как я и предполагала, самым нелюбимым моим предметом стала каллиграфия. Имена Опила, проанализировав мои грамотность и почерк, вызвала к себе и посоветовала исправлять, так как: «такой почерк никуда не годится, слишком нервный». Она дала мне что-то вроде прописей, как в начальной школе, за которыми приходилось просиживать по нескольку часов в день, и сказала, что будет проверять мои старания не реже двух раз в неделю. В случае если результат не будет удовлетворять строгих требований имены, мне пообещали строгое наказание. К счастью, пока не пришлось узнать, в чём именно оно бы выражалось.