Мария Заболотская - И.о. поместного чародея-2

Услышав эту пламенную речь, я невольно засмеялась, и демон еще раз погладил меня по спине, облегченно вздохнув — я знала, что он не выносит вида женских слез.

— Бросайте эту глупую писанину, — подытожил Мелихаро, — да отправляйтесь спать. Все равно магистр Аршамбо в ближайшие дни не будет сам читать свои лекции, а как из положения выйдет этот нахальный аспирант — знать не желаю. Впрочем, его смазливой рожи адепткам будет достаточно. Вот на них он пусть и пробует свои силы!..

Слова демона звучали разумно и я, отложив перо и чернильницу, согласилась с ними, мысленно пообещав себе, что скорее котлы Lohhar'ag покроются льдом, чем я попрошу что-то у Искена Висснока.

Поутру мы спустились в гостиную, где обнаружили магистра Аршамбо, сидевшего все в том же кресле. Если бы я ночью не проходила здесь по пути в кабинет, то могла бы поклясться, что чародей коротал всю ночь в этом положении, так как его сил, судя по плачевному внешнему виду, не хватило бы, чтобы подняться в спальню, на слуг же его и подавно надежды не было.

Магистр с грустным видом пил какой-то мутный отвар прямо из колбы, рядом с ним на столике стояла тарелка с гренками, имевшими еще более отталкивающий вид, нежели зеленовато-серое лицо чародея. Очевидно, что жизненный путь этих гренок изобиловал тяготами и был куда более долгим, нежели это свойственно обычной еде.

Леопольд, поприветствовав своего научного руководителя, с сомнением посмотрел на тарелку, что было истолковано магистром Аршамбо на свой лад:

— Присаживайтесь, господа, — слабым голосом произнес он. — Разделите со мной завтрак, раз уж вы не торопитесь в библиотеку. Мальчик-слуга тоже может остаться, мне кажется, он выглядит бледным…

Никому из нас не пришло бы в голову отправиться в библиотеку в столь ранний час, однако мы послушно присели напротив магистра, заняв все свободные кресла и стулья. Тарелка с гренками стояла между нами, навевая нам разные, но невеселые мысли. Магистр явно силился придумать повод, чтобы сбежать в город — он еще не знал, что я перепрятала кошелек со стипендией. Я же в который раз воспоминала вчерашний разговор с Искеном, кляла себя за то, что оказалась зависима от его прихотей, и пыталась понять истинные мотивы молодого чародея. Все это были размышления из числа тех, что ни к чему не приводят и заканчиваются беспомощным вздохом. Мысли совсем другого рода обуревали Мелихаро, который внезапно, словно решившись, хлопнул рукой по столу и объявил:

— Мессир Аршамбо, не сочтите за дерзость, но я хочу обратиться к вам с просьбой.

— В чем дело, господин Мелихаро? — едва слышно прошелестел чародей.

— Видите ли, мессир, — начал демон торжественно и сурово, точно собирался вести речь о судьбах магии, науки и государства, — я, как воспитанный человек, знаю, что в каждом дому заведены свои порядки, кажущиеся хозяину наиболее удобными. Однако, когда хозяин всеми помыслами устремлен к высоким целям, более низкие оказываются позабытыми. И в самом деле, великому уму — великое применение. Скажу вам прямо, мессир, к чему я веду: сдается мне, ваши слуги, вы уж простите, порядком разленились, убедительное доказательство чему стоит на столе!

И демон возмущенно ткнул пальцем в тарелку.

— Но это гренки, — несколько растерянно произнес Аршамбо. — Мне всегда подают их по утрам, когда остаюсь дома из-за болезни.

— Осмелюсь предположить, что вам подают одни и те же гренки, причем не первый месяц! — Мелихаро решил идти до конца и не щадить хозяина дома.

— Вы полагаете? — магистр Аршамбо рассматривал гренки так, будто увидел их впервые. — Я никогда не замечал, что в них есть какие-то недостатки…

Мелихаро хищно улыбнулся.

— Позвольте мне переговорить с вашей челядью, мессир, — произнес он, сложив ладони вместе перед собой, точно священник. — Доверьте мне полномочия распоряжаться вашими слугами хотя бы на пару дней.

— Поступайте как считаете нужным, — едва заметно пожал плечами Аршамбо, показывая, что не считает эту сферу жизни сколь-либо важной.

— Благодарю вас, мессир, — ответил Мелихаро и, поднявшись, стремительно направился в сторону кухни, откуда доносились иногда веселые голоса и звон чайных чашек.

Все то время, что длился разговор между секретарем и ученым чародеем, низкий хрипловатый голос демона был спокойным, размеренным и любезным. И даже я вздрогнула, когда заслышала рев, внезапно раздавшийся из-за закрытых кухонных дверей. Казалось невероятным, что это тот самый милейший из секретарей осыпает слуг отборной бранью, клянет их до третьего колена и грозит им всеми смертными карами. Магистр Аршамбо очнулся от своей болезненной полудремы и встревоженно завертел головой.

— Э-э-э, — протянул он неуверенно, глядя на магистра Леопольда. — Не закончится ли это бедой?..

— Конечно, закончится, — пробурчал Леопольд себе под нос. — Не успеете опомниться, как тут будет полно котов, а в палисаднике появятся грядки с горохом и свеклой.

— Что-что? — переспросил Аршамбо, естественно, ничего не расслышавший.

— Я говорю, мессир, — повысил голос Леопольд, — что вам не о чем беспокоиться, этот парень знает толк в домоводстве.

Так мы сидели некоторое время молча — магистр Аршамбо внимательно прислушивался к грохоту и ругани, доносящимся с кухни; магистр Леопольд с безжалостным и унылым видом тыкал в одну из гренок вилкой, напоминая палача-пытошника, безмерно уставшего от своей работы; я же придала лицу отсутствующий вид, памятуя о том, что хозяин дома считает меня слабоумным мальчишкой.

Искен, спускаясь по лестнице, поприветствовал магистров. Я отметила, что он выглядит невыспавшимся и помятым — видимо, гостевые спальни дома Аршамбо все как одна не отличались уютом и удобством. Я догадывалась, что у молодого чародея в столице есть свой собственный дом — денег у Виссноков всегда водилось в избытке — и он остался ночевать в доме своего научного руководителя лишь для того, чтобы успеть сунуть нос во все его бумаги, да успеть попортить мне кровь задушевными разговорами. То, что с завтраками в доме Аршамбо дело обстоит неважно, аспирант знал не хуже нас, поэтому начал было объяснять, что отправится в Академию заблаговременно, дабы успеть разрешить какие-то споры с канцелярией. Но тут в гостиной появился Мелихаро, за которым следовал взъерошенный слуга с подносом. Дивный запах заполонил гостиную и заставил Искена умолкнуть на полуслове. Леопольд оставил в покое гренку, Аршамбо с настороженным видом принюхался и глаза его приобрели блеск.

— Что это за запах? — спросил он, глядя на поднос с недоверчивым любопытством, являющим собой яркий контраст с недавним измученным и равнодушным выражением лица.