Эн Варко - Повелители драконов. Книга 2. Пронзая ветер

Девушка замотала головой, упрямо поджав губы. Вскочив на ноги, она опять запрыгнула на свою лошадь и дала шенкелей, пристраиваясь в хвост кобылы Ртути. Циркачка продолжала гордо стоять на спине своего скакуна, балансируя широко раскинутыми руками. Неожиданно кони плавно замедлили ход и остановились.

— Я думаю, нужно прерваться, — заметил Коросс, подходя к девушкам. — Не стоит рассчитывать на то, что у вас все станет получаться сразу. А если вам так хочется сделать свой номер с лошадьми, могу предложить нечто другое… Линь, на флейте играть умеешь?

Шут, пренебрежительно фыркнув, принес из фургона старенькую флейту. Критически осмотрев ее и тщательно вытерев платком мундштук, он сначала выдул из нее несколько нот, к чему-то прислушиваясь, а потом заиграл замысловатую мелодию. Нежные звуки разлились по поляне. Лошади, гордо изогнув свои лебединые шеи, вдруг закружились в вальсе. Девушкам оставалось только не мешать их грациозным движениям.

Когда звуки мелодии замерли и лошадки замерли двумя неподвижными статуями, Папаша Мот и Ужик восторженно зааплодировали.

— Не боишься использовать магию? — негромко поинтересовался Шут у Коросса, когда тот помогал Ланетте спешиться.

— Это не просто магия. Это истинная магия, — произнес Коросс.

Ланетта никогда не видела всегда сдержанного молодого человека таким взволнованным. Будто сейчас он открыл для себя что-то важное. Она смутилась от восторга, сквозившего в его взгляде.

— Лани, я только что использовал твою Силу. Хотел узнать, как на нее отреагирует Валгава.

— И как? — заинтересовался Шут.

— Раз никто не выскочил, и не разорвал на куски, то хорошо, — отшутился Коросс.

— А если серьезно? — Шут в этот раз не намерен был шутить.

— А если серьезно, Сила нашей Лани родственна этой земле. Она не будет вызывать у местных обитателей ни отторжения, ни ненависти.

Ворон, все это время внимательно наблюдавший за репетицией с крыши фургона, каркнул и поднялся в воздух, быстро растворяясь в небесной сини. Папаша Мот, подошедший к ним, прервал разговор.

— Номер прекрасен! — заявил он, довольно потирая руки. — Я буду не я, если это не заведет толпу… Вот только чем дикари будут нам платить? Шкурами диких козлов?

Коросс пожал плечами. Денежные вопросы его не интересовали.

— Важнее, в чем наши девушки будут выступать. Думаю, здесь их сценические наряды будут смотреться… несколько неуместно.

— Ты предлагаешь Ртути показывать акробатику в платье? — заинтересованно спросил Шут и погрозил пальцем. — А я и не подозревал, что ты такой шалун.

— Боюсь, акробатический номер Ртути лучше будет отложить на потом… если только ты, Ртуть, не решишься надеть мужской костюм.

— Я! — моментально вскинулась Ртуть. — Чтобы как какая-то шлюха!… Ой, прости, Лани, я не тебя имела в виду.

Шут засмеялся, а Коросс мягко возразил:

— Здесь не Митриль и обычаи другие, Ртуть. В холодное время года местные мужчины и женщины предпочитают надевать теплые брюки. Они натягиваются на обувь из сваленной шерсти и перетягиваются бечевой. Это нужно, чтобы внутрь не забивался снег. Вы бы поняли разумность этого, очутившись в высокогорье. Там снег даже летом не тает. Так что для валгавцев женщина в мужской одежде более-менее привычное зрелище. А вот трико может вызвать у них неадекватную реакцию.

— Лично я, ничего не имею против обычных штанов и куртки, — воскликнула Лани, радуясь возможности избавиться от необходимости каждый раз надевать все еще смущающий ее цирковой костюм. — В них и на лошади скакать гораздо комфортнее, чем в этом безобразии, — поймав полный осуждения взгляд Ртути, она добавила. — Хотя ты, Ртуть, в нем выглядишь очень даже симпатично.

Повозка жалобно скрипела, подскакивая на валунах да ухабах. Но вот в привычную монотонность звуков ворвались новые: лаянье собак, кудахтанье домашней птицы, людской говор. Повозка торкнулась и встала, окончательно разбудив Ланетту. Рядом зашевелилась Ртуть. Выглянув наружу, девушки обнаружили, что они находились посреди широкой улицы в окружение гомонящей толпы. Мужчины в широченных штанах, женщины в цветастых юбках, босоногие дети так плотно обступила повозку, что дальнейшее движение назад или вперед было немыслимо.

Растолкав народ, вперед вышел огромный, еще не старый рыжебородый мужчина в расстегнутом рогатом шлеме. В нем Ланетта узнала Була — валгавца, приходившего к Тагиль за своим братом.

— Кто такие? Зачем пожаловали? — строго вопросил он.

— Бродячие артисты, циркачи, — ответил Линнок.

— Не знаю, о чем ты, — покачал головой рыжебородый, — а вот лицо твое знакомо как-то… Ты с обозом тут раньше не проезжал?

— Проезжал — не проезжал, — хмыкнул Шут. — Какая разница! Мы вас, мил-человек, развлечь хотим, праздник вам устроить. Да, такой, чтобы год потом помнили! А за все про все просим еду и ночлег. А если сами захотите чем-то более ценным вознаградить бедных артистов — ломаться не будем!

— Ничего себе, — расхохотался мужик с подбитым глазом и всклокоченной бородой. — Мы их смотри-привечай, пои-корми, да еще и плати! Глянь, народ, ну и нахалы!

— Вы сначала посмотрите наше представление, а потом говорить будете, — обижено встряла Ртуть. — Обычно всем нравятся. А на нет и суда нет. Мы люди не гордые, дальше поедем.

Вождь на них задумчиво посмотрел и сказал громко, чтобы все слышали:

— Ну, что народ, посмотрим?

Народ оживленно начал переговариваться:

— Отчего не посмотреть? Посмотрим! От нас не убудет.

Бул потер свой сломанный нос и произнес внушительно:

— Значит, так решаем, если сможете нас позабавить, то мы вас, так и быть, накормим-напоим. А если не по-нашему что будет, придется заплатить и за ночевку, и за проезд.

— Договорились! — с облегчением согласился Папаша Мот.

Народ одобрительно зашумел и расступился, А вождь отправился лично провожать повозку до места, отведенного ей под стоянку. Когда они проходили рядом с потемневшим от времени заброшенным домом с узкими окнами, Коросс, шедший рядом с вождем, остановился.

— А что, здесь никто не живет? — спросил молодой человек, задумчиво рассматривая дом.

— И вы не будете, — отозвался Бул, сплевывая. — Я вам место за околицей определил. Это недалеко отсюда. Там и представление давать свое будете. А это проклятый дом. Сжечь бы его, да боимся, на другие дома огонь перекинется.

— А что с ним не так? — удивилась Ланетта.

— Да, все не так. Сначала в нем семья жила, да мужик свихнулся, и всю семью порезал. Потом чужачка к нам с севера заявилась. Провидица наша, пусть Мир Духов будет к ней благостен, тогда сразу нам сказала — не видать добра от северянки. Да мы пожалели. Жалкая она была вначале, ободранная вся да как зверек лесной дичливая, а откормилась, так и поменялась… Ух, ведьма синеглазая! На тебя, девка, похожа шибко была. Только мрачной всегда ходила. Себе на уме. Да и в бабское тряпье не вырядилась бы никогда… Знать бы мне, что так все приключиться, убил бы ту чужачку сразу, как ворота наши переступила. Но, что было, то было. Прошлого не вернешь.