Варвара Мадоши - Древесная магия партикуляристов

Не сказать, чтобы Матиаса устраивала благосклонность семейства кровных врагов к его невесте, но он относился к ситуации с достоинством истинного фаталиста.

— Ну вот, — сказала она, останавливаясь под весьма представительно выглядевшей старинной дверью, украшенной медными нашлепками и инкрустацией; профессиональным взглядом Матиас оценил, что далеко не все эти инкрустации были сделаны для красоты: часть из них предназначалась для того, чтобы дверь при случае труднее выбивалась. — Мы пришли.

Как всегда, невеста Матиаса была права: одна из табличек на двери гласила: «Я. Я. Шприц, консультант магического наследия высшего уровня».

Древесный маг взялся рукой в черной перчатке за кольцо в пасти оскорбленной горгульи и постучал.

Довольно долго никто не открывал. Юлия и Матиас имели счастье насладиться уличным скандалом, когда вылезшие из-под земли гномы орали на владельца кареты, запряженной четырьмя дракончиками, за то, что он позволил своим зверям нагадить в их шахту. Наконец прямо над кольцом приоткрылось небольшое смотровое окошко. Чисто машинально Матиас прикинул те тридцать три способа, какими он сейчас мог бы убить неведомого хозяина дома: полезная и почти безопасная тренировка — если по рассеянности не применишь один из этих способов на практике.

— Господа, вы… эээ… разрешите узнать, чем обязан? — нервно спросил дребезжащий старческий голос.

— Мы слышали, здесь расположена магическая консультация, — самым нежным и вежливым своим голоском проговорила Юлия. — Вот мы… собственно, и по делу.

— И она… по делу? — дрожащим голосом спросили из окошечка.

— Кто — она? — переспросила Юлия, и только вежливость не позволила ей выказать крайнее недоумение.

— Это… животное, — раздалось из окошечка слабо и раздраженно одновременно.

Юлия машинально перевела взгляд на свои руки, в которых был зажат изящный поводок из темно-коричневой кожи. Потом взгляд ее пробежался по всей длине ремня, и наконец остановился на черной пантере, что обнаружилась на другом конце. Пантера спокойно сидела посреди тротуара, время от времени прядая острым ухом.

— А! — почти рассмеялась Юлия. Для нее пантера стала настолько привычной, что воспринималась, скорее, как собака средних размеров. — Это не совсем животное. Понимаете, это приемная мама моих подруг, они сейчас работают… Она кроме как меня никого не слушается, поэтому я не могла ее просто так оставить в особняке Марофиллов, она бы там всех слуг распугала!

— П-приемная мама? — воскликнули из окошечка. — Так это что, оборотень?

Пантера обернулась в сторону двери — явно не потому, что она хотела разглядеть дверь или окошечко, у слепых нет привычки оборачиваться на звук — и широко, всласть зевнула, обнажив острые, по-молодому белые клыки. Изумруды глаз блеснули гранями в солнечном свете.

— Исключено! — взвизгнули из окошечка, и оно тут же с лязгом захлопнулись.

Матиас мысленно прикинул, насколько трудно будет залезть в одно из окон дома. Получалось, что совсем не трудно, только Юлию с пантерой придется оставить на тротуаре. Ну что ж, маловероятно, что на них кто-то нападет в центре города посреди дня, так что он отнюдь не пренебрежет своей обязанностью охранять невесту.

Матиас отступил от двери на несколько шагов, прикидывая, как бы половчее взобраться к окну — оно располагалось выше головы Матиаса — как тут переговорное окошечко распахнулось вновь.

— Вы из особняка Марофиллов, говорите? — подозрительно спросили оттуда.

— О да! — очаровательно улыбнулась Юлия. — Я гощу у дяди Рютгера. А это мой жених, господин Барток, он работает на его сиятельство.

После некоторой паузы, необходимой, без сомнения, для раздумий и отодвигания пятка засовов, дверь распахнулась.

— Заходите, — сказал пожилой толстяк, обширной лысиной, засаленными очками и черной мантией напоминающий отставного аптекаря.

— Только ноги вытрите, — мстительно добавила пожилая экономка в чепце, обнаружившаяся по левую руку от хозяина. — И лапы! А то знаю я вас!

…Внутри помещение консультации совсем не походило на лавку или даже на аптеку. Магазин и библиотеку оно не напоминало тоже, равно как и кабинет процветающего нотариуса. Нормальное жилище богатого рантье или удалившегося от дел купчины средней руки — потому что в домах ныне действующих купцов обычно не так тихо. Здесь же буквально все: и еле теплящаяся масляная лампа в прихожей, и старинные темные половики, и скрипучие ступени, и какие-то темные портьеры на стенах, — буквально вопияло о том, что в доме этом живут люди, давно уже отвыкшие громко говорить или быстро перемещаться.

Госпожу Эсмеральду Гопкинс — пантеру — пришлось оставить внизу. Юлия очень долго ласково просила ее не кусать экономку, не царапать стены и вообще никак не выражать своего недовольства, пока Матиас, не показывая признаков скуки, вдумчиво изучал потемневшие от времени и копоти светильников потолочные балки. Знающий его человек — а Юлия, без сомнения, к таковым принадлежала — не усомнился бы ни на миг, что древесный маг умудрился уже полностью определить расположения помещений в доме, а также прикинуть расположение входов и выходов.

Наконец пантера неохотно дала понять, что она будет вести себя как и положено приличной даме, и Юлия с Матиасом получили возможность вслед за хозяином, назвавшимся мэтром Руфусом, что никак не согласовалось с вывеской, подняться на второй этаж, в его кабинет.

Довольно-таки большой кабинет, как положено почему-то в среде ученых книжников, не баловал своего обитателя обилием света. Единственное окно, высокое, стрельчатое, и как будто этого мало, витражное, было наполовину заставлено шкафами. Собственно, Матиас без тени сомнений знал, сопоставив облик кабинета с фасадом здания, который он наблюдал с улицы, что вообще-то в стене прорезано еще несколько окон, но они были блокированы шкафами до полной неразличимости.

Шкафы сделали когда-то сплошь из мореного тяжелой жизнью дуба, а потом уморили дополнительно, завалив все полки тяжелыми пергаментными и папирусными свитками. Теперь полки изрядно просели и готовы были вот-вот треснуть. Безусловно, эти залежи служили и рассадником пыли: от нее можно было расчихаться, только войдя в кабинет. Стены, свободные от шкафов, украшали огромные карты. Сперва Матиас принял их за географические, однако при ближайшем рассмотрении это оказались чрезмерно усложненные генеалогические древа. На шкафах, в стенных нишах, на полу между шкафами помещались астролябии, песочные часы, астрономические глобусы и прочие измерительные приборы алхимического вида, о назначении которых Матиас даже и не пытался гадать. Юлия же обратила внимание, что все эти штуковины были выполнены из одинаковой рыжеватой меди, которая как нельзя лучше сочеталась с сине-золотыми обоями и медной же люстрой в комнате, а кроме того, некоторые из них безостановочно покачивались и издавали мелодичное звяканье. Все это заставило девочку предположить, что приборы представляли собой не более чем изыски дизайнерской мысли хозяина кабинета.