Нина Лукинова - Два цвета неба

Но теперь все изменилось. Когда долгожданная цель, ради которой пришлось претерпеть столько страданий и мучений, натерпеться животного страха, находится так близко, на расстоянии вытянутой руки, то потерять ее было бы настоящим преступлением. Столько тайн, столько скрытых секретов таит в себе этот дикий мир, которые я обязана узнать, отгадать главную загадку, что же случилось с Севаром тысячу лет назад, действительно ли я та, за кого они меня принимают, или это игры больного воображения? Ведь писатели часто живут в собственном мире, иногда полностью игнорируя реальность, уходя с головой в вымышленную историю.… Но, судя по тому, как отчаянно бурчит голодный живот и раскалывается уставшая голова, это самая настоящая реальность. Так, смогу ли я вынести это еще раз, вновь пройти турне по бесконечному кругу Ада? Отчаянно боюсь не успеть, боюсь не суметь, не справиться или, еще хуже, оказаться не той, истинной… обычным человеком, которому всего лишь чертовски везет. Но еще больше я боюсь того, что будет утром, и хочется, чтобы ночь не кончалась.

Приветливое утреннее солнышко встретило нас на удивление мягким светом, нежно пробуждая ото сна. В голодном животе по прежнему урчало, поэтому перекусив на скорую руку холодным мясом, запивая его чистой, набранной вчера водой, мы сложили остатки провизии в самодельные кульки из курток. Благо погода оказалась теплая, а ноши легкими, что можно отнести скорее к недостатку. Все действо происходило в полном молчании, за исключением сжатых сухих фраз. В воздухе так и чувствовалось напряжение, ведь каждый знает, что ожидает впереди, но повторения вчерашнего разговора никому не хотелось. Слишком много было выплеснуто эмоций, слишком много вскрыто больных ран, до сих пор кровоточащих, поэтому в данной ситуации молчание— лучшая тактика, которую можно избрать.

Проверив машину в последний раз и убедившись, что в ней не осталось ничего ценного, что могло бы пригодиться, в последний раз прохлопываю карманы, чтобы удостовериться, что ничего не забыто. Старая зажигалка, выкидной нож с острым лезвием, несколько пачек сигарет и письма, что оставлял для меня Люцион в самом начале пути. Не знаю, отчего храню их, но с ними чувствую себя гораздо спокойнее.

Каждый взял по импровизированной сумке провизии и воды, закинув на плечи, и мы отправились в путь. Дрейк, как истинный джентльмен, пытался отобрать ношу у нас с Ларой, аргументируя тем, что не женское дело таскать тяжести, но в этом вопросе мы впервые оказались солидарны, гордо сообщив, что три банки консервов не настолько тяжелы для наших хрупких плечиков.

Бросив прощальный взгляд на любимый «Феррари» ало-кровавого цвета, неизвестно как попавший в этот странный мир с дикими законами, привычно ставлю машину на сигнализацию, мысленно прощаясь с автомобилем.

«Прощай, машинка, может, однажды встретимся», — все- таки, я сильно люблю этот автомобиль, поэтому оставлять его в пустыне рядом с горами все равно, что отрывать кусочек собственной души. К счастью или сожалению, я принадлежу к людям, которые сильно привязываются к вещам, в прошлой жизни не могла выбросить даже треснутую чашку до тех пор, пока она сама не развалится на части.

Поэтому бросив последний взгляд на одинокую кровавую точку на фоне бесконечных песков и увивающейся вдаль ленты дороги, я быстро зашагала вперед, не оборачиваясь. Внутренний голос подсказывал, что обернувшись, я пропаду, останусь навсегда в этой пустыне, застрявшей между жизнью и смертью, если хоть раз посмотрю на автомобиль, олицетворяющий символ прошлого, утону в болоте воспоминаний.

Невольно ускорив шаг, двигаюсь только вперед, не оборачиваясь. Однажды, воспоминания о красной фурии, рассекающей пустые пригородные трассы, станут всего лишь сном, сказкой, в которую превратилась прошлая жизнь, кажущаяся теперь фантастическим романом, но пока их сети сильны, нужно не позволить захватить себя, не позволить сделать шаг назад. Как бы притягательна не казалась машина, в душе я понимаю, пусть и сквозь кровоточащую рану, что нужно двигаться дальше, без оглядки, мы как бы ни было больно. Впереди ждет настоящее и будущее, а прошлое должно оставаться прошлым.

Молча мы прошли около двух часов по удивительно спокойной погоде. Испепеляющая жара не чувствуется вовсе, ноша на плече напоминает легкую пушинку, иногда дамские сумочки бывают тяжелее нескольких банок консервов, а под ногами не сыпался песок, простирая вперед темное асфальтовое полотно, на которое то и дело накатывали волны песка, по воле легкого ветра, напоминая приливы и отливы. Поэтому в целом прогулку можно назвать удачной, если бы не нависшая тишина.

Когда подумаешь, что в этих местах миллионами умирали люди, тишина становится пугающей, и хочется как можно скорее ее развеять. Однако никто не решался начать разговор, возможно, к лучшему. Слишком многое случилось в последнее время, слишком многое нужно обдумать, но как назло, ни одна мысль не идет в голову. Хотя, трудно представить место лучше для погружение в себя, чем голая пустыня с отражающейся тишиной. Вместо этого уже привычно напеваю под нос знакомые мелодии, очень тихо, практически шепотом, боясь нарушить это хрупкое равновесие.

Не знаю, сколько мы прошли, думаю, не меньше семи километров за эти два часа. Шли медленно, экономя силы. Поэтому, когда впереди показалось нечто похожее на дом, напоминающий тонкую стальную палочку, воткнутую в песок, я не поверила своим глазам.

Подойдя немного ближе, ускоряя шаг с каждым метром, под конец я практически бегу, не взирая на боль в натертых ногах и появившуюся тяжесть за плечами от легкой ноши, потому что вижу нечто— возвышающиеся впереди небоскребы на границе пустыни, в лабиринтах которых теряется лента дороги.

Высотные здания, подпирающие крышами голубые небеса, разрезающие плывущие по небу облака, кажутся сном из сказки, такими же долгожданными и желанными, как свечи на торте в день рождение. Их становится больше с каждым шагом, они становятся все массивнее и величественнее, словно с каждым движением вперед прибавляю себе год. И вот уже впереди каменный бесконечный лес, непроходимые джунгли стекла и бетона, такие родные и знакомые, что не верится глазам.

Добежав до ближайшей точки, с которой видна панорама Города, оставив позади недоумевающих Дрейка и Лару, я падаю на колени в мягкий песок, немного сбившись с ленты дороги, и разражаюсь настолько звонким смехом, что казалось небеса посыплются крошкой от его напора. Не чувствую ничего, кроме радости и веселья, прошлое ушло, оставив за собой протяжный дым и зловонный запах погребальных костров, ушедших в небытие, в которых и сгорела прежняя жизнь.