Алексей Будников - Огниво Рассвета

Оставив позади последнюю лестничную ступень, наше трио, ведомое хилым факельщиком, направилось в один из параллельных коридоров.

— Но, та эльфийка говорила, что к госпоже Жовелан приходили гости, она брала их за руку, а затем молвила…

— Ты думать, что она предсказывать их путь? Нет. Чтец не стать растрачивать свой дар напрасно. Она точно считывать какой-то данный с гость, причем, как право, гость тот был довольно высок, либо приближен к кому-то высокий. Но чтец никогда не озвучивать этот данный. Что странно, она сама говорить, что не мочь видеть ничто, кроме то, что ей показывать писарь. Наверное, такий образ она пытаться решить какой-то свой собственный загадка. Напрямую госпожа говорить лишь тогда, когда сообщать нам последний важный события настоящий, что простираться, зачастую, во много сотня лиг от Thyonleyw.

— А ты откуда обо всем этом знаешь? Даже сейчас тебя с трудом пустили к гробнице, только после моих уговоров. Неужели тебя посвящали в речи Чтеца?

Эруиль застенчиво отвел глаза.

— Я… часто подслушивать общение Чтец. Страж в Laensfronor почти нет, потому это не представляться большой проблема — прокрасться под окна дом госпожа Жовелан.

— Узнаю человечью кровь, — усмехнулся я. — Чистые эльфы так бы вряд ли поступили.

— Верно, — также растекся в улыбке травник, с виду совсем не обидевшись на мое примечание. — Впрочем, едва ли госпожа Жовелан не знать о мое присутствие и о то, что я все слышать. Вероятно, я внимать ее беседа лишь потому, что то она мне разрешать.

— Это странно. Позволять слушать интимные беседы какому-то полукровке…

— С какой-то полукровка Yenna'fore никогда бы не стать общаться, — не без гордости в голосе перебил меня Эруиль.

— И то верно.

Мы подошли к стиснутой меж двумя пилястрами резной, своим рисунком имитировавшей древесные кольца, двери — одной из множества расположившихся по обе стороны большого коридора одинаковых створок. Щелчок ключа в замке — и открылся темный, как, впрочем, и все вокруг проем.

— Об остальной поговорить утро, — чуть склонил в прощание голову Эруиль. — Ночь коротка, Феллайя, посему не больше задерживаться. Да осветит Ghotte твой сон.

— И тебе безбурной ночи, — вернул поклон я.

Эльф, еще раз быстро кивнув, развернулся и, звонко ударяя грязноватыми сапогами о покрытые черным лаком половицы, широким шагом устремился прочь. Я же, вслед за слугой, ступил за порог.

Комната оказалась небольшой, однако и совсем крохотной ее назвать язык не поворачивался. К противоположной стене приставлена объемная кровать с кораллово-красным бельем и узорчатыми серебристыми спинками. По обе стороны от нее — тумбы, на одной из которых стояла глиняная ваза, фужер и урна с фруктами, на другой — трехлапый канделябр. К последнему тут же подбежал слуга и добытой невесть откуда, подожженной о факел лучиной, возжег свечи. У стены по левую от меня руку расположились невысокий застекленный шкафчик, подле него письменный стол с приставленным к нему стулом, сплетенным из ротанга. По правую — открытая, неотделенная никакой дверью или проемом, а попросту «вросшая» в опочивальню лоджия, с чуть заметно подергивающимися белоснежными, чуть просвечивающими занавесями. Большую часть свободного от мебели места посреди комнаты занимала отполированная, отливавшая медью ванна, смотревшаяся в подобных декорациях так же неуместно, как куртизанка в храме. Кстати, ванна была практически до краев наполнена чистейшей, исходившей чуть заметным паром водой.

Что же, обмыться после стольких дней вне цивилизации, к тому же скитаясь по не самым вычищенным местам, мне бы отнюдь не повредило. Тут Гранмун или кто-либо другой, приказавший наносить воды к чистилищу, попал в самую точку.

Оказавшийся за спиной слуга вдруг похлопал меня по пояснице. В тощей ручонке он сжимал ворсистую мочалку и, призывая меня залезть в ванну, тыкал ею в соответствующую сторону.

— Нет, — поднимая ладонь, сказал я. Но, по всей видимости, Грязные дети не знали общего, и факельщик вновь, кивая, принялся указывать на ванну. Здесь пришлось применить невербальные средства, отрицательно замахав руками и закачав головой. — Не. Надо. Не надо, я сам.

Впрочем, и этому отказу слуга не внял, продолжив стоять на своем месте и призывая меня залезть окунуться, дабы он смог сослужить мне добрую службу. Тогда я подошел к стоявшей рядом с кроватью тумбе, взял из вазы первое попавшееся наливное яблоко и протянул плод слуге, тем самым стараясь показать, что здесь его работа окончена, и он получил от меня благодарность. Существо некоторое время стояло, глупо глядя на плод и не решаясь его принять, все так же сжимая в руках факел и мочалку. Но, когда я поднес фрукт практически к самому его носу, то слуга, подняв на меня полный непонимания взгляд, положил волокнистый пучок на пол и все-таки взял румяный подарок из моей руки, оплетя яблоко своими длинными когтистыми пальцами, точно ползучими ветками. Грязное дитя долго смотрело на фрукт, будто не понимая, что оно должно с ним делать и что, с моей стороны, означал этот жест, однако вскоре вскинул голову, впившись в меня одновременно полным неразумения, благодарности и некой обиды взором. Широко открытые красные зенки словно заблестели — впрочем, это мог быть простой факельный отсвет.

— Ступай, — сказал я слуге, ладонью указывая на дверь.

Существо откланялось и с понурой головой принялось, спиной вперед, отступать из моих покоев. Дверь практически беззвучно закрылась, однако столь ожидаемого мною щелчка замка не последовало. Я, безусловно, понимал, что эльфам ни к чему меня запирать, ведь я — гость, а не пленник. Но с другой стороны мне уже стало настолько привычно оказываться в каком-либо тупиковом помещении, что незамкнутая дверь и полностью открытая лоджия смотрелись как-то… неестественно.

Только я хотел сбросить с себя налипшую, пропахшую и запятнанную одежду, как рука в нагрудном кармане куртки вдруг нащупала неизвестную выпуклость. Недолго думая, я запустил ладонь внутрь, наткнувшись на скопившуюся там горстку колючей холодной пыльцы и спрятавшийся в ее недрах маленький, чуть больше горошины предмет. Жадно схватив его, резким движением выдернул, принявшись оглядывать невесть откуда взявшуюся диковинку. Это оказался кулон: оранжевый, походивший на янтарь камень, размером, как я сказал ранее, с горошину, что сверху, при помощи замысловатого, походившего на драконью лапку крепежа черного метала цеплялся за такого же цвета цепочку с тонкими, почти не заметными звеньями. Изделие было выполнено с неведомой для подобных размеров филигранностью. Я мог различить каждую чешуйку на когтистой конечности, каждую вычерченную на ней мышцу и венку. Сдерживаемый лапой минерал был лишен даже намека на угловатость, выступая ровно отточенным медовым овалом. Также мой глаз приметил, как с изделия осыпаются едва заметные золотистые пылинки-искорки, до боли напоминавшие те, которые сбрасывала с крыльев при полете Путеводная Тень.