Евгений Онегин - Путь к вершине

— Это при условии, что Леора разделяет нашу точку зрения. — Напомнил, на всякий случай, Дойвего. Топор с глухим стуком упал на землю. — Притомился я что-то. Пойдем, что ли, к нашим дамам.

Вечернее солнце заливало янтарным светом пихтовый лес, наполненный вороньим граем. Около семи лет назад наглые птицы облюбовали эти края. Прогонять их никто не пытался, и хитрые бестии вполне использовали представившийся шанс, расплодившись сверх всякой меры. Сейчас несколько птиц затеяли перепалку прямо возле расположившейся на склоне холма колоннады. Древние камни, заставшие, кажется, сотворение мира, равнодушно молчали в ответ на многоголосый грай, к которому рассеянно прислушивалась застывшая возле одной из колонн девушка. Белоснежная волна волос, ниспадающая ниже колен, лениво колыхалась под октябрьским прохладным ветром, охватывающим гибкий стан. Алебастрово-белое лицо казалось неподвижной маской. Лишь глаза на нем горели двумя васильковыми звездами.

Астаэлле любила ворон. Их беспринципность, хитрость, коварство, чуткое понимание — когда следует проявить осторожность, а когда — освободить от оков океан спящей до времени наглости. Но сегодня хриплые крики птиц совершенно ее не трогали.

— Вы хоть когда-нибудь научитесь приходить вовремя? — хрустально-мелодичный голос остался бесстрастен.

— Прости. — Двое появились из-за одной из колонн. Мягкие сапоги из тонкой кожи ступали почти бесшумно, легкие шаги смог бы различить разве что опытный воин. Вот только белокурая мистисса не нуждалась в привычных органах чувств.

Столь же молодые и завораживающие. Кесиан в черном облачении чем-то напоминал Судию с древних фресок — те же длинные черные волосы, уложенные в сложную прическу, та же равнодушная отчужденность от всего сущего. Астаэлле знала его достаточно хорошо и прекрасно понимала: весь этот торжественно-драматичный образ — не более, чем иллюзия. Старший сын асиоматика был обычным мальчишкой. Впрочем, спутница от него недалеко ушла.

Астаэлле развернулась, одарив прибывших скептическим взглядом. Лиардис потупилась, каштановая челка упала на зеленые глаза. Рука в шелковой перчатке поспешным жестом поправила прическу. Пожалуй, слишком поспешным и дерганым для той, кто носит титул Высочайшей.

— Сегодня я разговаривала с Кругом Соцветий. Усиление Ровандис, недавно присоединившей Тиорту, открывает определенные перспективы.

— Некоторые военачальники подумывают, не получится ли использовать их в качестве противовеса растущей силе Тахадана. — Кивнул Кесиан, сложив руки на груди, — отец говорил об этом. Но мы-то здесь при чем?

Астаэлле в ответ желчно усмехнулась.

— Полководцы смотрят на мир слишком прямолинейно. Может, поэтому их прогнозы сбываются удручающе редко?

Лиардис возмущенно фыркнула. Ну конечно. Оба — достойные дети военной аристократии. И, подобно отцам и дедам, слишком уж высоко ставят размахивание мечами.

— А что, ты смотришь на это как-то иначе?

— Естественно, Лиа. До прямого столкновения между Ровандис и Тахаданом дело дойдет еще очень не скоро. Говоря о перспективах, я имела в виду вовсе не империю как таковую. Я веду речь исключительно о нас.

— Мда? И чего такого интересного происходит на востоке, что это должно касаться наших нескромных персон? — Изогнул бровь Кесиан.

— Есть несколько человек, представляющих определенный интерес для Круга. При должном управлении они смогут дать нам гораздо больше, чем неконтролируемый рост ровандисской военной силы. Круг решил доверить это дело мне. А я, в свою очередь, имею полное право привлечь к нему вас.

— Ты, я смотрю, все успела распланировать.

— Естественно, — теперь губы все же сложились в ядовитую усмешку. В воздухе соткался мистический узор, сложившийся в два портрета — юноша и девушка, похожие друг на друга столь сильно, что мысль о кровном родстве напрашивалась сама собой.

— Родственники?

— Брат и сестра. Кесиан, начнем, пожалуй, с тебя. Вот что нужно сделать…

Астаэлле неспешно разъясняла распланированную многоходовку. Не слишком-то сложная — чрезмерная вычурность комбинации редко означает ее эффективность.

Они еще повзрослеют — и Кесиан с его мальчишескими мечтами о славе, и Лиа, которой предстоит избавиться от излишней прямоты и приобрести подобающую Высочайшей грацию и изящность. Но сегодня именно с ними, еще не избавившимися от юношеского гонора, ей предстоит начать путь к вершине сложной иерархической лестницы империи Таэтис.

— Ну ничего себе. Не иначе, Небо решило смилостивиться над нами. — Многозначительно присвистнул Дойвего.

Едва заметная лесная тропинка, легшая под ноги беглецов несколько часов назад, вывела их к старой покосившейся хибаре. Не королевская резиденция, мягко говоря… И, тем не менее, находка сулила определенные надежды провести очередную ночь под крышей.

С момента прощания с Тельзаро и его солдатами прошло три дня. Все это время они пробирались сквозь чащобы Висийского леса, не рискуя выходить на протянувшийся южнее Травяной тракт. Ни Ройвис, ни его спутники не были в курсе планов Тагериса Ровандисского, а с Архистратига вполне станется отправить небольшой отряд на вельсийскую границу. Конечно, Тиорта едва ли дождется от соседей помощи, да и не в той Вельсия силе, чтобы всерьез ввязываться в войну с Ровандис, но береженого оберегает само Небо, ему благоволят Громовержцы и сопутствуют Девы Удачи. Значит, и рыцарям совсем не грех немного поостеречься.

Формально граница между Вельсией и Тиортой — крохотный пятачок на Травяном тракте. То, что к северу раскинулся огромный лесной массив, правителей двух стран не смущало: ни армии, ни торговые караваны по буреломам не странствуют, а с бродяг пошлину за въезд все одно не сдерешь, так что пусть себе ходят. Оставались, конечно, контрабандисты, но и те предпочитали не таскаться по бездорожью, а решать вопросы при помощи хитроумных тайников в купеческих повозках.

По подсчетам рыцарей, эта ночь должна была стать последней, проведенной в лесу: завтра можно будет выйти на тракт, оставив заставу за спиной. И тут — такое благословение Неба. Прошлой ночью хлынувший дождь живо отыскал в подаренной Тельзаро палатке десяток прорех, заставив путников вдосталь настучаться зубами, кляня осеннюю непогоду.

Дойвего, тем временем, миновал хлипкую ограду. Под сапогами отчаянно заскрипели деревянные ступени. Несколько раз бахнув кулаком по двери — Ройвис забеспокоился, не снесет ли побратим хлипкую преграду с петель таким обращением — рыцарь зычно крикнул:

— Эй, хозяева! На постой пустите?

Ответом ему послужила гулкая тишина, которую нарушал только мерный перестук: где-то неподалеку обосновался дятел, старательно долбивший ни в чем не повинное дерево.