Наталья Лисина - Университет Истинного Зла

— Уже закончила? Хорошо, тогда ешь и ложись спать, — поочерёдно кивнул магистр Тримал сначала на поднос, заставленный едой, а потом на уже расправленную кровать. Я сглотнула и в панике огляделась, подыскивая другое мало-мальски удобное место для сна. Да хоть на полу, только бы не рядом с профессором, я же с ума сойду!

— Что-то не так? — заметил мою растерянность ведьмак. Голос его звучал обеспокоенно, и я просто млела от осознания того, что беспокоится мужчина за меня любимую. Отрезвила только мысль о том, что так профессор будет беспокоиться о любом своём студенте. Преподавателем он был строгим и требовательным, но добрым, понимающим, отзывчивым…

— Пыталась понять, кто и где будет спать, — призналась я. Врать профессору совсем не хотелось, а потому я краснела, но говорила правду.

— На кровати, конечно. И это не обсуждается, Римо. Поверь, нам двоим места хватит, и приставать я к тебе не буду.

«А вот я за себя не ручаюсь», — подумала про себя, но послушно проглотила поздний ужин. Вкус его я не чувствовала из-за всё нарастающего волнения. В голове пульсировало: «Я. Профессор. Кровать. Я. Профессор. Кровать». Матерь божья, дай мне сил пережить эту ночь!

Когда укладывалась спать, ведьмак уже проваливался в сон, чем я бесстыдно воспользовалась для удовлетворения собственного исключительно эстетического (к сожалению) голода. Мой взгляд скользил по тонким мужским губам, очерчивал ровный нос, скакал по пушистым чёрным ресницам и нежно ласкал натянутую на скулы смуглую кожу. Я лежала в одной кровати с совершенством и не имела права даже коснуться его. Да, это действительно была пытка.

Поддавшись неожиданному порыву, вытянула руку и пропустила сквозь пальцы чёрную вьющуюся прядь, положила ладонь на грудь профессора, чтобы почувствовать биение мужского сердца. И каково же было моё удивление, когда мои пальцы вместо сильных и равномерных ударов почувствовали учащённую пульсацию.

Стоило удивиться этому, как мою руку перехватили и крепко, но осторожно сжали.

— Не стоит меня дразнить, адептка. Ни взглядом, ни прикосновениями, — прошептал магистр Тримал хрипло, гипнотизируя меня своими притягательными глазами. Почти чёрные в полумраке, они завораживали и заставляли сердце выскакивать из груди.

Я едва дышала от переполняющих эмоций, когда профессор Тримал задержал взгляд на моих приоткрытых губах, а затем на обнажённом плече, с которого в неудобной позе соскользнули и халат, и рубашка. Сильные пальцы вычерчивали какие-то узоры на моём запястье, и я млела от нежных, совершенно не интимных, но таких волнующих прикосновений.

— Я и не думала, — шепнула тихо, с трудом вспомнив, что сказал профессор, и широко раскрытыми глазами рассматривая лежащего рядом мужчину. Тот как-то странно хмыкнул и отпустил мою руку, отвернулся, прозрачно намекая на то, что нам обоим пора было спать.

Я послушно откинулась на подушки и непривычно быстро заснула. Завтра меня и моих подопечных ждёт первый экзамен.

— Ты бьёшь, как девчонка! Сильнее, Наяда, сильнее и быстрее! Или ты хочешь сдохнуть ещё до объявления войны?! — вопила учитель, не забывая атаковать меня. — Посмотри на себя, тебя вот-вот побьёт калека, думаешь, ты сможешь справиться с эльфами? Хватит считать ворон, дура!

Я отлетела на добрые десять метров, пребольно ударившись спиной о ствол раскидистого дуба. В голове шумело, один глаз заплыл, и тело не слушалось. А ведь тренировка только началась… И впереди меня ждали ещё две недели ада.

— С такой физической подготовкой тебе стоит заранее присмотреть местечко на кладбище и заказать у мастера гроб, — продолжала моральную порку Дженна. Если раньше её слова хоть сколько-нибудь меня задевали, то спустя первые семь дней мне уже было глубоко плевать. А как иначе, ведь за спиной раздаётся топот дюжины гончих, перед лицом то и дело пролетают арбалетные болты, и под ногами одна за другой обнаруживаются ловушки. Тут, знаете ли, просто-напросто нет времени размышлять о собственной никчёмности — выжить бы.

Надо мной от души издевались и даже не скрывали этого. Две недели я бегала то от гончих, то за ними, глотала столько ядов, сколько не употребляла за всю жизнь, изучала тонны информации о Светлых землях, терпела четырёхчасовые побои и, конечно же, пыталась овладеть искусством Тени.

— Ты можешь становиться совершенно другим человеком. Менять внешность, голос, даже ауру, не тратя резерв. Это не магия, а особенности твоего организма. Как оборотни меняют ипостаси, так ты способна менять маски, — сказала тётя на нашем первом занятии и тут же доказала свою правоту, за несколько минут став совершенно другим человеком. — Нам нужно проверить твои врождённые таланты. Они у каждой Тени свои. Если повезёт, ты сможешь слышать на большом расстоянии, видеть сквозь стены или ещё что-нибудь в этом духе.

К сожалению, не повезло. Сколько ни старалась Дженна, я только и могла, что менять внешность, да и то с трудом. Хоть кровь матери и проявила себя, Тенью я была посредственной. А потому к прочим тренировкам прибавились уроки от владельца известнейшего на Тёмных землях салона красоты.

К окончанию сессии я уже виртуозно владела кистями для макияжа, знала наизусть историю Светлых (это всё, что нашлось в королевской библиотеке) и бегала со скоростью света. Занятия рукопашным боем тоже принесли плоды — у меня улучшилась реакция, болевой порог вырос в разы, и я умела падать так, чтобы ничего не сломать. Собственно, на этом всё хорошее и заканчивалось, зато начинались утверждения Дженны о том, что у неё никогда не было ученика бездарнее меня. Их я, впрочем, уже привычно игнорировала.

Светлые успешно сдали экзамены, от которых я, к слову, была освобождена под предлогом «ты одна из моих лучших студентов, Наяда, нет нужды доказывать это снова» самим ректором. На деле же с ним договорился мой отец. Хотя это не совсем так — папа скорее поставил магистра Грэма перед фактом. Оборотню это не понравилось, но приказ, написанный лично Его Величеством, сунутый под ректорский нос, остудил пыл мужчины.

Профессор Тримал был по-прежнему непреступен. Более того, после ночи со мной (ах, какая волшебная двусмысленность), его озорные искры в глазах сменились вежливо-холодным выражением, которое было в первый день нашего знакомства.

К счастью, у меня не было времени, чтобы страдать по этому поводу. Трис и так почти стала своей среди лекарей и травников, пока бегала за очередной порцией лечебной мази, которой за две недели успела провонять вся наша комната. Я бы не пережила, если б к мерзкому горькому запаху и куче склянок на столе прибавилась валерьянка.

До Зимнего бала осталась неделя, и весь университет гудел в предвкушении. Праздник начала зимы и раньше был мероприятием долгожданным и зрелищным, а в этом году обещал и вовсе побить все рекорды — Светлые оказались большими талантами в устройстве балов.