Яцек Пекара - Меч ангелов (ЛП)

Я специально не стал говорить, что такой доклад будет отправлен Его Преосвященству епископу Хез-Хезрона. Я не собирался беспокоить его подобными проблемами, ибо ему и собственных хватало с избытком. Подагра, геморрой и кожные болезни эффективно препятствовали ему в управлении огромными активами епископата, а вопросам, касающимся Инквизиториума, он и без того посвящал мало времени. Тем более что когда его не мучила ни одна из болезней, он пил от безмерной радости, а когда мучила - пил, чтобы унять боль. Хотя, конечно, я собирался сообщить о тревожных и удивительных событиях Внутреннему Кругу Инквизиториума. Я никогда не знал, что известно духовенству о самой секретной инстанции Святого Официума. Ба, иногда даже казалось, что сам Герсард, епископ Хез-Хезрона, мало что знает о его влиянии и возможностях. И они были ... ну, огромны. Если слово «огромный» способно в полной мере передать суть. У меня несколько раз в моей жизни была возможность увидеть членов Внутреннего Круга, и я был очень благодарен им за помощь. Также я знал, что Внутренний Круг каким-то образом связан с известным монастырём Амшилас – выведенным из-под обычной церковной юрисдикции и подчинённым напрямую Святому Отцу.

Я кивнул головой Сфорце и пошёл в сторону Зеедорфа и его инквизиторов, которые спокойно ждали, пока я закончу разговор.

Когда мы уже ехали по дороге, ведущей к Кайзербургу, я направил своего коня поближе к коню Зеедорфа. Начинался мелкий, косой противный дождик, и я натянул на голову капюшон плаща.

– Могу ли я взглянуть на письма из Хеза? – спросил я.

Начальник кайзербургского Инквизиториума взглянул в мою сторону и усмехнулся.

– Какие ещё письма? – спросил он.

– А, ну конечно, – ответил я немного погодя. И добавил, – Спасибо, брат.

– Считай, что это расплата за Виттинген, – сказал он.– Или ты думал, чтотакая новость не разойдётся? Если мы не будем стоять друг за друга, нас всех переловят и перебьют.

– Думаю, до этого не дойдёт, – ответил я, но, уже произнося эти слова, не был уверен, говорю я так, потому что в это верю, или просто хочу верить.

Он неуверенно покивал.

– Спасибо твоему человеку. – Движением головы он указал на Курноса. – Это он сообщил нам о проблемах в Столпене.

Признаюсь честно, любезные мои, я был поражён. Курнос, который решилчто-то предпринять без приказа? Курнос, который в тайне от меня отправил гонца в Кайзербург? Это просто не укладывалось в голове!

– Ха!– только и сказал я и задумался над тем, стоит ли мне моего товарища наказать за самовольство, или же наградить за то, чтооно принесло в результатестоль щедрый урожай.

– Догадываюсь, что герцог Зеедорф очень бы удивился, узнав, что у него есть третий сын, вдобавок служащий в Святом Официуме, – сказал я с улыбкой, чтобы сменить тему.

– Ну...– он пожал плечами. – Быть может, когда-нибудь сам его спросишь... Однако мне кажется, Мордимер, что наступают тяжёлые времена для инквизиторов. Кто знает, может, через пару лет на нас будут охотиться, как мы охотимся сейчас на колдунов иверо отступников? Что-то случится, Мордимер, поверь мне, я хотел бы оказаться плохим пророком, но что-то скоро произойдёт...

– Нас сохранит жар истинной веры, который мы храним в наших сердцах, – сказал я.

– Ты один из них?! – Он резко развернулся в мою сторону.

Вот как... Значит, инквизитор Зеедорф уже встречался с представителями Внутреннего Круга! Я вспомнил последний разговор с их посланниками и их слова о „жаре истинной веры ”. Кроме того, те же слова были сказаны, когда они спасли меня от последствий моих решений, принятых в Виттингене.

– Нет, ответил я, - но знаю, о ком ты говоришь, брат.

Я взглянул на небо и увидел, что ветер гонит с востока тяжёлые чернобрюхие тучи. Не хотелось об этом думать, но, тем не менее, трудно было отогнать мысль, что это служило хорошей декорацией для слов Зеедорфа. А грозовые тучи, набегающие со стороны Апостольской Столицы, прекрасно подходили в качестве аллегории. Я мог лишь надеяться, что не стану одним из героев этой аллегории. Но, признаюсь честно, надежда на это была не особенно велика...

Сначала я почувствовал тошнотворный смрад горящего сырого мяса. И только потом увидел облака серого дыма, который поднимался в облачное небо из-за плотной завесы деревьев. В конце концов, я услышал радостные крики и песни. Я придержал коня, потому что знал, что происходит впереди меня, и также знал, что если я решу поехать дальше, то должен буду столкнуться с последствиями сделанного мною выбора. Но на самом деле выбора у меня не было. Мой долг велел мне проверить, что происходит в этом месте, скрытом за деревьями.

– Мордимер, не надо… – Послышался сзади тихий голос Курноса, который тоже догадался, что за этим последует.

Я лишь покачал головой, не оборачиваясь в его сторону, и рванул вперёд. Из-за спины донёсся вздох и приглушённый шёпот близнецов. Что ж, ребята хотели уже возвращаться в Хез, а я собирался втянуть их в новую заваруху. У меня, конечно, могла бы теплиться робкая надежда, что жители деревни сжигают, например, мясо больной коровы или свиньи. Но можно ли в таком случае объяснить эти радостные крики? Слишком часто я имел возможность наблюдать людей, горящих на кострах, чтобы знать, что именно так ведёт себя наблюдающая муку толпа. И, к моему сожалению, в этом ничуть не было возвышенной радости, возникающей в результате спасения души грешника, а лишь пустая потеха, вызванная наблюдением за страданиями другого существа.

К сожалению, мои подозрения оправдались. Из-за деревьев мы выехали прямо на луг, расположенный в излучине широкой, лениво текущей реки. А посреди этого луга стоял догорающий уже костёр (сложенный весьма непрофессионально, если кому-то интересно моё мнение). Вокруг него кружилась толпа крестьян – мужчин, женщин и детей. Видно, вся деревня, а может, даже несколько окрестных деревень пришли посмотреть на это представление. Они кричали, смеялись, пили пиво, кто-то бросал в пламя шишки, кто-то другой танцевал вокруг, громко выкрикивая „у-ха!, у-ха-ха!” и бросая в воздух шляпу. Кто сгорел на костре – понять было уже невозможно, ибо от несчастного, или же несчастной, не осталось ничего, кроме обугленных останков, лишь грубо напоминающих по форме человека.

Мы шагом въехали на луг, я впереди, за моей спиной Курнос и близнецы. Крестьяне, однако, были так заняты весельем, что долгое время никто нас не замечал. Мы стояли спокойно, но вдруг под Первым взбрыкнула лошадь, и болт, выпущенный изего арбалета,про свистел околомоего уха.

– Ух, извини, Мордимер, - буркнул Первый, и я только вздохнул.