Ятен Тотенфогель - Затерянное пламя

Спросив разрешения хозяина, Альмира сняла со стены кают-компании гитару Нантакета и пристроила инструмент на коленях.

— Это так, для распевки. Песня посвящается альтернативным источникам энергии, включая арусианский бальзам, благодаря которому мы пережили экскурсию по Алаксаре и все связанные с этим гвоздецы.

Женщина ударила по струнам и запела:

Эгей, бутылку я припас,

А ну, хлебнём до дна!

Она согреет сердце нам,

Хотя и холодна,

Она прогонит грусть из глаз

И силу даст рукам,

Поднимет враз и пустит в пляс,

Забросит к облакам!

Пусть ветер свищет злую весть

И пусть грозит бедой!

Не унываю, если есть

Бутылка не с водой!

Бутылка — вернее фляга, уже опустевшая — стояла на столе. Остатки бальзама были только что разлиты по кружкам с чаем. Кружки были такие же, какую Альмира недавно отнесла Рожественскому — красные, с белой эмблемой Гильдии: маяк и звезда.

— Эх, Нэну не оставили, — Альмира встряхнула пустую флягу. — Наш самый главный маяк так и не попробовал арусианского бальзама.

— У меня ещё осталось! — Соль достала из заднего кармана джинсов фляжку, которую не так давно давала ей Альмира. — Когда мы вернёмся в Питер и Нэн превратится в человека, я угощу его!

— Ну-ка сколько там у тебя? — Альмира выхватила у Соль флягу и поболтала в воздухе. — Ого, да не так уж мало! — Она вернула флягу Солейль: — Держи, а то мы разопьём и Нантакету опять не достанется.

— А я тогда угощу и Святогора! — обрадовалась Солейль. — И Павла Анатольевича!

Саша рассмеялась:

— После такой заправки Святогор точно стронется с места и пойдёт ломать льды, если только они в Петербурге будут этой зимой.

— Мира, а спой «Песню питерских ледоколов»! — предложила Соль. Альмира хитро улыбнулась:

— Нет, эту песню я оставлю для Святогора. Нэн, может, ты что-нибудь споёшь?

— Мне как-то неудобно без аккомпанимента, — весело отозвался плавучий маяк, — а аккомпанировать себе я по понятным причинам сейчас не могу.

— А давай я буду аккомпанировать! — Альмира тронула пальцами гитарные струны. — Ты говорил, что у тебя в репертуаре пара арусианских песен. «Заклинание Солнечного льва» знаешь? Ой, — спохватилась она, — я ведь пою её в русском переводе, а ты, наверное, в оригинале?

— Ничего страшного, — ответил Нантакет. — Спой один раз сама, я запомню слова.

Нантакет действительно запомнил русский текст с первого раза, и вскоре они с Альмирой пели на два голоса:

Над полями, мимо гор,

Мимо речек и озёр,

Сто ветров преодолев,

Ты лети, крылатый лев,

До надзвёздной высоты,

Где волшебные цветы

Ста дорогам ста планет

Серебристый дарят свет.

Принеси мне с тех дорог

Чистый лунный огонёк,

Чтоб всегда светил сквозь мрак,

Словно маленький маяк.

Потом под аккомпанимент Альмиры эту же песню спели Лиэлль и Нантакет, но уже на арусианском. А потом Лиэлль поднялась с места и смущённо улыбнулась:

— Можно я вас покину? Я посмотрю, как Рильстранн.

Все уже привыкли, что Лиэлль называет Астраханского арусианским именем — Рильстранн, — и знали, что в переводе с арусианского это означает «Затерянное пламя». Лиэлль вышла на палубу Нантакета. Снаружи было тихо. От горизонта до горизонта простиралось серое море с пологими волнами, под таким же серым небом. Но теперь Мир Вечного Ноября не сжимал душу тоской. Два огня Нантакета радостно горели на мачтах. Но что особенно радовало Лиэлль — огонь в мачте Астраханского, закреплённой канатами на палубе, с каждым часом разгорался сильнее и сильнее.

Лиэлль села на палубу рядом с горящим фонарём маячной мачты. Положила руку на металлическую поверхность, сейчас казавшуюся тёплой:

— Скоро мы будем дома, Рильстранн… А твой маяк снова будет светить на Земле людям.

Рожественский поднялся на палубу Нантакета, шедшего параллельно Авроре. Оба корабля вышли из Аласары и двигались в сторону Рейтшера, где находился один из порталов в светлые миры. В Беллиоре начиналось хмурое ноябрьское утро. Аврора была совсем близко. Интересно, услышит ли она, если адмирал обратится к ней? Зиновий Петрович негромко кашлянул, не сводя взгляда с крейсера. Как к ней обращаться? По названию или «Хранительница»? На «ты» или на «вы»?.. Он мельком видел сражение двух крейсеров в облике Высших, когда был вытащен из моря, но так и не мог понять — было оно на самом деле или померещилось ему? Была ли Аврора богиней или это всего лишь иллюзия Тёмных миров?..

— Я слушаю вас, адмирал, — услышал он голос Авроры прямо в своей голове. Она разговаривала телепатически, как и её систершип.

— Послушай… Послушайте, Аврора, мне сообщили, что вы являетесь командующим… командующей данной операции, и именно вы будете принимать решение… э-м-м-м…

— Что делать с вами? — закончила она фразу, которую адмирал не решался произнести вслух.

— Именно. Собираетесь ли вы организовывать трибунал или…

— Скормить акулам, как предложила Альмира? — усмехнулась Хранительница.

Зиновий Петрович моргнул и не увидел крейсера; рядом с ним на палубе стояла высокая женщина в распахнутом бушлате и тельняшке. Волосы стального цвета были спереди коротко подстрижены и растрёпаны, а сзади оставшаяся прядь забрана в хвост. Он и раньше видел Аврору такой, и терпеть не мог этот «неприличный» облик, поэтому во время похода Второй Тихоокеанской обзывал её непотребными словами. Тогда адмирал не знал, что способность видеть корабли в виде людей — это особенность техномагического дара, и объяснял себе галлюцинациями из-за жары и болезни.

Аврора смотрела ему прямо в глаза. Зиновию Петровичу сделалось не по себе, и он отвёл взгляд; ему казалось, что богиня (теперь уже без сомнений — богиня) видит его насквозь и читает мысли.

— Я корабль и не знаю ваших человеческих законов, — ответила Аврора. — Вам нужно вернуться на Астра Марину, в галактику Антареса, откуда вы пришли.

«Она решает так просто отпустить меня? — изумился адмирал. — После всего, что я сделал? Она даже не говорит об аресте или заключении в крепость… или заточении в этом Мире Вечного Ноября!..»

— Не имеет смысла заточать вас, вы и так одиноки, — ответила Хранительница. — А ноябрь всегда внутри вас. Возвращайтесь в галактику Антареса. Я открою вам портал в Серебряную Цитадель.

«Но как же опасения, что я не предприму новой попытки совершить что-то подобное? — не переставал удивляться Зиновий Петрович. — На её месте я бы такого преступника не то что в Беллиоре, в Аласаре бы оставил навечно…»

— Разве вы не поняли? — Аврора улыбнулась. — Ни один Ржавый не пойдёт за вами. У вас нет того, что им нужно больше всего — света. Вашего собственного, а не украденного. Любви к ним, желания не властвовать над кораблями, подчиняя своей воле, а освободить, вытащить из Тёмных миров. И не верьте Тёмным. Вы им нужны не более чем они вам — как инструмент достижения цели, но не как друг или союзник. Впрочем, вы и так в этом убедились.