Сергей Гавань - Изумрудный трон

— Не поясничай, историк.

Гирем расплылся в улыбке.

— Гири, ты заставил нас пережить не самые приятные часы. Кое-кто, между прочим, даже делал ставки на твою смерть. Да, Остис?

— Нет, я ставил на то, что Рензам найдёт тебя живым. Сиверт, не молчи!

— Он так рад, что потерял дар речи, — холодно произнёс Рензам. — Расступитесь. Гирему нужно показаться лекарю.

Гирем почувствовал, как его ладони касается холодный многогранный кристалл сциллитума.

— Сынок, сделай одну вещь. Эти идиоты глухи и слепы. Твоё последнее Слово на сегодня, ладно?

Он с трудом приоткрыл глаза и увидел сквозь ослепительный свет заходящего солнца уходящие отвесно вверх тёмно-оранжевые склоны огромного карьера. Повсюду, насколько хватало взгляда, к ним крепились строительные леса с ярусами, на которых работали археологи. Сами рабочие столпились вокруг него и Рензама, за их спинами торчали светлые островки раскопанных сооружений.

— Хочешь, чтобы я завалил вход?

— Несомненно, — кивнул отец и повысил голос. — Всем стоять на месте! Вы получите доступ, когда это решит Теург!

Гирем взял протянутый кристалл и начал откручивать донышко жезла.

Чужого жезла.

Его окатила холодная волна ужаса. Девушка исчезла, позабыв о своём рефракторе. Куда?! Он сглотнул, покосился на отца — тот вместе с Сивертом и Остисом внушительно втолковывал людям, почему нужно завалить выход. Если сказать ему о находке сейчас, то он наверняка поднимет немалый шум. Решив отложить рассказ на потом, он посмотрел на донышко — на нём красовалось рельефное изображение головы морны — толстый загнутый клюв, глаз, острые перья на шее. Поверх клюва были выгравированы три буквы — Е.А.Т.

«Скорее всего, эти инициалы принадлежат ей или мастеру, который сработал жезл. Или тому, у кого она его украла», — он яростно почесал щёку и ещё раз посмотрел на изображение морны. Что, если Лисица связана с ними? И если она связана, то как же неудачно он солгал про отца-разводчика морн. Она наверняка раскусила его, и её недоверие стало ещё более объяснимым.

«Калишор Хлой — заводчик морн в Сибельниле и тесть Алана — один из лучших людей, которых я знаю. Любой бы хотел себе такого отца».

Закончив работу, он прошёл сквозь толпу вместе с товарищами, и замер на месте, когда воздух внезапно завибрировал и преломился, а звуки исчезли. Из него разом вышел десяток солдат, а среди них и Камелия Ревасс, на сей раз в непривычном для неё тёмном платье. Девушка морщилась и держалась за сердце.

— Это были вы, — Гирем широко улыбнулся ей. — Спасибо.

— Очень мило, но за что?

— Так это были не вы?

— Определённо не я, — Камелия в замешательстве посмотрела на Рензама.

— Насколько я понял, кто-то открыл проход в каверну. Открыл с помощью пространственной рефрамантии, каким бы опасным не был этот способ.

Девушка хмыкнула.

— Давайте обсудим всё в более приятной обстановке. Расскажете мне обо всём, что произошло. Нужно систематизировать информацию.

— Очень умно звучит, — донёсся сзади голос Джарката. — Очень!

— Кто этот человек?

— Заноза в заднице, — поднял палец Остис.

Камелия вновь хмыкнула и распростёрла руки, словно намереваясь обнять всех, кто был вокруг. Гирем вздохнул, приготовившись к перемещению.

Разговор обещал быть очень напряжённым.

Триксель считал себя человеком весьма серьёзным и ответственным, а Неда Громквара — неряшливым, легкомысленным и потерявшимся в жизни. Наверное поэтому, когда старый рефрамант осторожно стал рядом с ним у фальшборта корабля, носившего гордое имя «Неуязвимый», чтобы попросить ещё одну порцию миалия, он поморщился, но всё же сунул руку во внутренний карман просторной зелёной робы. Достав оттуда содержимое, он протянул ладонь Неду. Старик облизал искусанные губы и с лёгкой дрожью посмотрел на Трикселя.

— Спасибо, господин, — и спрятал крошечный пузырёк с тёмной субстанцией за пазуху.

— Ты понимаешь, что это наркотик? — спросил горбун, озирая бескрайнюю волнующуюся синеву. — По церковному закону за такое могут и казнить.

— Простите вашего слугу, господин, но я не видел предупреждений о миалии ни в одном прибрежном городе Ваэльвоса, равно и как пометок в кодексе Ум» оса.

— Это потому, что я создал его. Никто, кроме тебя и меня о нём не знает.

— И вы ещё говорите про запреты. Зачем было создавать то, за что можно лишиться головы?

— Потому что у меня была естественная необходимость в этом эликсире, — Триксель покраснел. — Точнее, в том, что он делает.

— Прекрасно вас понимаю, господин, — Нед растянул губы в улыбке и снова извлёк на свет пузырёк. Открыв пробку, он поднёс его ко рту.

— Не стоит с ним перебарщивать. Сосуды могут расшириться так, что ты истечёшь кровью за несколько минут.

— А какая разница, — проскрипел Нед и вылил содержимое пузырька себе в рот. — Всё равно жизнь дрянная.

Горбун скривил губы, но промолчал.

— А-ах, — блаженно улыбнулся старик. — К тому же, я не боюсь казни. Всю мою предыдущую команду казнили у меня на глазах.

— Предыдущую?

— Ту, после которой я подался в пираты. Я ведь плавал под началом дивайна Синваля Маэльдуна.

— И почему же вашу команду казнили?

— Эх… эта история не для сегодняшнего дня, господин. Я радуюсь тому, что уже два дня как свободен делать, что захочу.

— Разговор с Сардарионом ещё впереди, Нед. И почему это ты постоянно называешь меня господином?

— Кхм, я надеялся, что смогу как следует послужить вам. Если на то будет ваша воля, конечно.

Триксель опустил взгляд вниз, забороздив им по белым барашкам волн, разгоняемых могучим форштевнем трёхматчевого судна. Увидев, как среди них блеснуло нечто серебристое, он вздрогнул.

— Поговорим об этом после допроса у Сардариона. Скажи мне лучше, как ты относишься к драконам?