Роман Покровский - Хранитель Девяти Солнц

Солон освещал факелом себе дорогу и наконец-то нашёл выход. Он вёл его в сторону винтовой лестницы вверх. У него не было другого варианта, кроме как воспользоваться этим путем, поэтому он, стараясь действовать бесшумно, принялся подниматься по ней.

Наверняка он миновал несколько ярусов, и уже здесь появились признаки чьей-то жизни. В некоторых камерах находились преступники, и попадаться им на глаза было бы не самой лучшей идеей. Равно как и освобождать их — преступникам Солон помогать не собирался. От них людей надо огораживать.

А затем на его пути появился ещё один стражник. Солону очень повезло — он оказался незамеченным, но это только пока. Солон спрятался за стеной, но стражник неумолимо приближался. Наверняка он тоже был человеком Хигеля, поэтому не было смысла рисковать.

Солон стоял, едва пытаясь сдержать дыхания и вспоминал, как он сделал в прошлый раз Знак Френга. Наверняка это было чудом и случайности, но можно было понадеяться на это ещё раз. Тем более что другого выбора у него не было.

Дождавшись момента, когда шаги приблизятся на максимально близкое расстояние, Солон сделал то, что задумывал. Он буквально ткнул своими руками в лицо стражника и… Снова подействовало. Это было чудом — но из его рук снова посыпался яркий свет, который ослепил и оглушил врага.

Солон прислонил к его лицу факел — он снова не мог понять, жив стражник или нет. К тому, чтобы забрать жизнь человека, Солон явно не был готов. Пусть даже жизнь того, кто встал на его пути.

— Мне нужен его шлем, — прошептал Солон, — да и весь доспех бы не помешал.

Солон никогда не думал, что ему придётся раздевать кого-то и примерять эту одежду на себя, но он это сделал. Что ж — здравствуй, второе массовое превращение. Снчала из адепта в принца, а теперь из принца в стражника.

Доспехи были не слишком тяжелыми — в них было много кожи и мало металла, но жутко мешал шлем. Сквозь него было не очень хорошо видно, и он затруднял движения головы. Но он был сейчас нужнее всего Солона. Так было гораздо меньше шансов, что его узнают.

На Солона накатила усталость, но он знал, что надо двигаться дальше. Подле лорда Эсгрибура он в безопасности. И лорд Рейхель не должен дать его в обиду.

Преступники, сидящие в камерах, выкрикивали всевозможные оскорбления в адрес новоиспеченного стражника. Солон даже не все эти словосочетания слышал раньше, поэтому побуждали у него они только улыбку.

А потом он поднялся, окончательно покинул темницы. В этих местах уже были немногочисленные окна и свет кое-где просвечивал. Значит, рассвет уже наступил. Да и возможно даже очень давно — Солон вполне мог неправильно подрассчитать время.

Помещение, в котором он оказался, явно не было частью тюрьмы. Ни одного намека на это. Это обширный зал, с каменными украшениями и двумя статуями плачущих дев в двух углах.

«Зеркало» — неожиданно Солон услышал этот шепот и в ужасе обернулся.

Но он был в зале один. Тут даже негде было спрятаться.

«Найди зеркало» — снова послышался голос и Солон схватился за голову.

«Зеркало» — снвоа услышал он и на этот раз уже понял, что он не ослышался. Кто-то изделека передает ему сообщения. Надо найти зеркало.

Оно лежало на небольшом столике возле одной из статуй. С позолоченными краями, небольшое, оно находилось здесь в гордом одиночестве. Словно бы ждало, что кто-то найдёт его и возьмёт.

«Смотри» — снова послышался этот ужасный звук. Комната явно была заколдована. Но Солон не мог заметить признаков этого колдовства, поэтому просто решил довериться этому голосу.

Он аккуратно, сняв шлем и чуть испытывая мандраж, заглянул туда. Он увидел там своё лицо — такое, какое привык видеть во времена своей жизни в академии. Он вновь там Солона Моррисона а не Энтоэна Буррайдена.

Но неожиданно изображение в зеркале начало меняться — на голове Солона появилась корона, волосы словно окрасились в черный цвет, а взгляд стал словно серьёзным и более взрослым.

Изображение смотрело на Солона, а Солон и сам не мог оторваться от него. Но затем картинку в зеркале окутало черным дымом, а когда он развеялся, Солон увидел лицо лорда Райва Рейхеля. На нем не было ни единой коросты от поразившей его болезни, но он не был моложе. Нисколько.

— Рейхель, — шёпотом пробубнил Солон.

А потом он понял, что вокруг него уже не та комната, в которой он находился до того, как взял зеркало в руки. Солон осознал, что канул в забытье, словно был порабощен этим зеркалом.

Он находился в покоях Рейхеля, а герцог сидел подле него. Но Рейхель не замечал Солона… Потому что он был невидим. Потому что это наваждение, а настоящий Солон всё ещё держит в руках зеркало.

— Хадвиг, — еле слышно произнёс Рейхель и Солон понял, что он смотрит прямо сквозь него.

— Ты прав, но я не хочу уходить так рано…

— Не рано, друг. Ты уйдёшь как раз вовремя, на пике твоей славы и силы. И ты никогда уже не упадёшь вниз, и никто не застанет твоего краха.

Слова Хадвига не внушали никакого оптимизма Рейхелю. Но внушали бесконечное доверие, такое, что никто из ныне живущих заслужить не мог. Ни родные (особенно бесконечные племянники), ни друзья-герцоги из соседних владений… Никто…

— Акра застанет мою смерь… И что будет дальше?

— Ты решил, кому оставишь наследство? Я думаю, что за него сейчас протекает нешуточная борьба…Недаром тебя с каждым днём навещает всё больше и больше родственников…

— Которые изображают из себя любящих, — договорил за Хадвига Рейхель, как будто бы зная, что именно это он и скажет, — хотя несколько месяцев они только догадывались о моём существовании.

— Будь более оптимистичен, Рейхель. Твоё имя известно многим, и тем более твоим родственникам… И вполне естественно, что каждый из них ждёт, что именно его ты выберешь.

— Да посмотри на них! — чуть громче, чем раньше сказал Рейхель. — Они хоть чего-то достойны? Они хоть что-то сделали сами? Жили на деньги своих родителей и сейчас живут на их дрожжах! У них нет души, им нужны только деньги! Деньги, богатство и власть!

Не будь герцог сейчас болен, он бы вскочил, и жестикулируя руками, кричал бы на половину своего дворца. В молодости он был очень горяч и энергичен. Не то что сейчас. Болезнь уже исчерпала все его силы и осталось совсем ещё немного…

— Они такие же, как и ты в молодости…

— Нет! Я был не таким! Я тратил свою молодость не на развлечения и пьянки, как эти! Я стремился развивать своё будущее! Будущее своё и моего народа! Который предал меня и заставил застыть в своей агонии!

— Не стоит делать таких скоропостижных выводов, — парировал высказывание Рейхеля Хадвиг, — я уверен, что и тебя помянет каждый по разному. Кто-то с восторгом, а кто-то с едва сдерживаемым презрением.