. Ганнибал - Лиловый (I) (СИ)

-- Э-э, господин Максуд, -- позвал его Ниаматулла.

-- Я хотел извиниться перед тобой, господин Максуд, -- вторил ему Острон. Старик обернулся, и его брови поползли наверх.

-- За что, мальчик мой? -- он всплеснул руками и рассмеялся. -- Никто не пострадал, и мой кабак тоже, ей-богу!

-- Но... наверное, все очень напугались...

-- Ха-ха-ха, да этих пьянчуг ничто не пробирает, ты что! Зато теперь появился повод переименовать кабак, -- довольно сообщил Максуд. -- Гляньте-ка. Сюда с утра уже наведалась целая толпа, все выспрашивали, правда ли нас поджег сам Одаренный Мубаррада.

Острон посмотрел на полотно, которое как раз растянули между вогнанными в стены колышками, и разобрал надпись.

-- Свеча Нари, -- прочел он вслух. -- ...Да. Все равно извини.

-- Заглядывай еще, мальчик! -- обрадованно предложил хозяин новоиспеченной "Свечи Нари". -- Ужасно буду счастлив тебя видеть, просто ужасно!

-- Угу, -- пробормотал Острон себе под нос. -- Я тоже с ужасом жду, не повторится ли вчерашняя ночь.

Вернувшись назад, он обнаружил по-прежнему сердитую Сафир, а потом и причину ее гнева: Ниаматулла притащился следом за ним.

-- У нас тут не постоялый двор, -- сообщила девушка. -- Что тут всякие проныры с барбетом делают?

-- И-извини, госпожа, -- Улла спешно вскинул руки, -- я сейчас ухожу! Я что-то задумался, э, мне давно пора домой, к матушке...

-- А я думала, у нас как раз есть одна свободная койка, -- раздался другой женский голос за их спинами. Острон резко обернулся: когда в комнату вошла Лейла, он не услышал.

-- Что это значит? -- немедленно ощерилась Сафир.

Возле Лейлы топтался парень в повязанном на манер моряков платке. Судя по его гладкому лицу, парнишке было не больше пятнадцати; он как-то воровато осматривался, ни на чем долго не останавливая взгляда.

-- Это Ханса, -- с милой улыбкой представила его Лейла. -- Его только что записали в стражи Эль Хайрана.

Фарсанг десятый

-- Это значит, Фазлур уже записывает к нам каких-то мальчишек? -- с усмешкой спросил Сунгай, вставая с места. -- Парень, мы не для развлечений войско собираем, в конце зимы мы в самом деле отправимся далеко на юг и будем сражаться.

Ханса дернул плечом и покосился на Лейлу.

-- Вообще-то мне семнадцать, -- заявил он. Голос у него оказался неожиданно низкий и не вязался с его внешностью. -- Кстати, я с удовольствием отпишусь назад, если я вам не нужен, так-то я...

-- Ну уж нет, -- резко сказала Лейла, обернувшись к нему. Потом улыбнулась Сунгаю. -- На самом деле, Ханса хорошо владеет мечом. Так что, я думаю, он нам пригодится.

-- Сегодня вечером вернется Халик, -- подумав, сказал Сунгай. -- Он и решит. Вообще-то семнадцать -- это тоже не очень-то много.

Парень оскалился и пожал плечами. Оскал у него был что ни на есть разбойничий; темные глаза превращались в щелки.

-- Ну, я пойду, -- негромко сказал Ниаматулла, обращаясь к Острону. -- Надеюсь, свидимся еще!..

Но уйти ему было не суждено. По крайней мере, так сразу: только он повернулся, чтобы выйти, как снова открылась дверь, едва не стукнув его по лбу, и в комнату вошел Басир.

-- А, -- сказал он, обнаружив Острона и Уллу. -- Наши герои уже проснулись. Влетело от Сафир?

Сафир, которую он не заметил, гневно вскинула голову.

-- Еще как влетело, я надеюсь! -- громко ответила она. Басир тихо ойкнул.

-- У меня вся кровать, наверное, мокрая, -- вспомнил Острон, -- надо бы повесить одеяло, чтоб сохло...

-- А что с твоей кроватью?

-- Сафир вылила на меня ведро воды.

Лейла звонко рассмеялась, Ханса рядом с ней ухмыльнулся; Острону стало неловко. К его некоторому удовлетворению, впрочем, Сафир тоже покраснела и поспешила выйти на кухню, будто ей там что-то срочно понадобилось.

-- А ты ведь в Ангуре живешь, да? -- тем временем спросил Басир у Ниаматуллы. Тот растерянно кивнул.

-- Всю жизнь, сколько себя помню.

-- У вас тут случайно нет библиотеки?

-- Библиотеки? -- Улла взъерошил свои кудри. -- Ну-у, такой, чтобы туда всякий мог прийти и взять книгу, нет. Но многие жители имеют свои книги. У нас с матерью тоже есть, и прилично их. Мой папа писал их сам, так что добрая половина написана им, правда.

-- Вот это да, -- удивился Басир. -- А как зовут твоего отца?

-- Акил, -- ответил маарри, оглядываясь на Острона: тот улыбнулся. Лейла тем временем схватила Хансу за руку и потащила наверх. -- Ты китаб, да? Отец всегда говорил, что китабы очень много читают.

-- Вообще-то я не самый начитанный, -- рассмеялся тот, -- но одно время, еще в Тейшарке, я был помощником библиотекаря. Библиотека погибла вместе с городом, но я спас несколько книг и вот ищу, куда бы их пристроить.

-- Так отправь их в Умайяд, -- предложил Сунгай, подняв голову. -- Там, говорят, у китабов большая библиотека.

-- Я знаю, -- улыбнулся Басир, -- но я не могу поехать туда сейчас. И доверить их кому попало я тоже не могу, ведь это все, что осталось от библиотеки господина Фавваза, а книги очень старые и ветхие.

Ниаматулла задумался вроде бы, потом сказал:

-- Ты можешь оставить их в моем доме. А когда вернешься сюда, заберешь и отвезешь в... куда там? -- он оглянулся на Сунгая.

-- Ну, -- немного неуверенно ответил китаб, -- если твой отец писатель...

-- Он умер, правда, -- беспечно сообщил Улла, -- но мама очень бережно хранит наши книги, не беспокойся. Кстати, Острон! Если этого семнадцатилетнего мальчишку записали в стражи Эль Хайрана, то и меня, наверное, запишут?

Острон раскрыл рот.

-- Если меч в руках держать умеешь -- может, и запишут, -- вместо него ответил Сунгай. -- Только имей в виду, жизнь не очень похожа на поэтические баллады.

***

Дядя вернулся в обед, после четырехдневного отсутствия, и вид у него был более чем довольный: конечно, в плодородной долине Харрод всегда есть на кого поохотиться. Острон поначалу очень надеялся, что о событиях минувших двух суток дяде если и расскажут, то не так подробно, -- но не тут-то было, Сафир в деталях изложила все, что он натворил.

Дядя Мансур в ответ поднял густые брови и посмотрел на племянника.

-- Острон, -- заметил он, -- должно быть, это в чем-то и мое упущение. Ты знал, что арак принято разводить водой в соотношении один к двум?..

-- Нет, -- сконфуженно ответил племянник. -- Но Абу и Дагман ничем не разбавляли свой.

-- Хм. А где Абу, кстати?

Абу Кабил, как ни в чем ни бывало, был занят в кузне; когда он вернулся к обеду, вид у него был такой, будто ассахан не пил ничего крепче молока в последние месяца два.

-- Каюсь, не уследил за ним, -- весело сказал он дяде Мансуру таким тоном, что было ясно, что на самом деле Абу ни о чем не сожалеет. -- Был слишком занят разговором с нахудой Дагманом.

-- Ты с ним, по крайней мере, договорился? -- уныло поинтересовался тогда Острон, который совершенно не помнил, чем дело закончилось.

-- О, да, -- расплылся Абу в улыбке. -- Конечно. Где-то после десятой пиалы мы с нахудой Дагманом обнаружили, что идеально понимаем друг друга. Я помог ему добраться до его самбука, пока вы с Уллой развлекались в кабаке.