Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Реликвии Смерти

Беллатрикс Лестренж шагала через лужайку в их сторону, Грипхук ее сопровождал. На ходу она запихивала маленькую бисерную сумочку во внутренний карман еще одной старой мантии, которую они взяли из дома на площади Гримо. Гарри, хоть и знал отлично, что это Гермиона, не смог подавить дрожь ненависти. Она была выше него, ее длинные черные волосы волнами спадали по спине, глаза с тяжелыми веками смотрели презрительно; но тут она заговорила, и сквозь низкий голос Беллатрикс он услышал Гермиону.

— Ее вкус был отвратный , хуже, чем у Стражекорня! Ладно, Рон, подойди сюда, чтобы я могла тобой заняться…

— Хорошо, только не забудь, мне не нравится, когда борода слишком длинная…

— О, ради бога, мы вовсе не пытаемся сделать из тебя красавца…

— Да не в этом дело, она просто мешается! Но мне нравился нос немного покороче, попробуй сделать его таким, как в прошлый раз.

Гермиона вздохнула и приступила к работе, бормоча что–то себе под нос в процессе изменения различных аспектов роновой внешности. Он должен был стать абсолютно несуществующей личностью, и они всецело полагались на то, что его защитит аура злобы, исходящая от Беллатрикс. В то же время Гарри и Грипхук должны были быть сокрыты под плащом–невидимкой.

— Готово, — произнесла Гермиона. — Как он выглядит, Гарри?

Вычислить Рона под маскировкой было едва возможно, да и то лишь потому, подумал Гарри, что он так хорошо его знал. Волосы Рона стали длинными и вьющимися, у него были густые каштанового цвета борода и усы, короткий, широкий нос и тяжелые брови. И не было веснушек.

— Ну, это не мой любимый тип, но сойдет, — сказал Гарри. — Пошли тогда?

Все трое оглянулись на Ракушечный Коттедж, темный и безмолвный под умирающими звездами, затем развернулись и пошли к той точке, непосредственно за граничной стенкой, где прекратили работать чары Фиделиус и они могли Дезаппарировать. Едва они прошли за ворота, Грипхук заговорил.

— Мне надо забраться сейчас, Гарри Поттер, я полагаю?

Гарри нагнулся, и гоблин вскарабкался ему на спину, его руки сомкнулись перед гарриным горлом. Он был не тяжел, но Гарри не нравилось чувствовать его на себе, и не нравилась неожиданная сила, с которой он в Гарри вцепился. Гермиона вытащила из бисерной сумочки плащ–невидимку и накинула его на них обоих.

— Прекрасно, — сказала она, нагнувшись, чтобы проверить гаррины ноги. — Ни кусочка не вижу. Пошли.

Гарри крутанулся на месте с Грипхуком на плечах, изо всех сил сосредоточившись на «Дырявом котле», трактире, в котором был вход на Диагон Аллею. Гоблин вцепился в него еще сильнее, пока они продавливались сквозь темноту. Несколько секунд спустя ноги Гарри наткнулись на тротуар, и он открыл глаза на Чаринг Кросс Роуд. Мугли торопливо проходили мимо с характерными для раннего утра виноватыми лицами, совершенно не замечая существования маленького трактира.

Бар «Дырявого котла» был почти пуст. Том, сгорбленный и беззубый владелец заведения, полировал бокалы за барной стойкой; пара чародеев, разговаривавших шепотом в дальнем углу, глянули на Гермиону и тотчас укрылись подальше в тень.

— Мадам Лестренж, — пробормотал Том, и когда Гермиона проходила мимо, его голова услужливо склонилась.

— Доброе утро, — произнесла Гермиона, и когда Гарри прокрался за ней, по–прежнему неся Грипхука на закорках, он увидел, что Том смотрит удивленно.

— Слишком вежливо, — шепнул Гарри в гермионино ухо, когда они вышли из трактира в крошечный внутренний дворик. — Ты должна обращаться с людьми, как с мусором!

— Ладно, ладно!

Гермиона извлекла беллатриксову волшебную палочку и тюкнула по кирпичу в стоящей перед ними неприметной стене. Кирпичи тотчас начали кружиться и вращаться; в центре стены образовалось отверстие, которое все расширялось и расширялось, пока не превратилось в арку, ведущую на узкую мощеную булыжником улицу, называвшуюся Диагон Аллеей.

Она была тиха. Время открытия магазинов едва наступило, и покупателей вокруг было очень мало. Изгибающаяся, выложенная булыжником улочка сильно изменилась по сравнению с тем кипящим местом, которое посетил Гарри перед своим первым годом в Хогвартсе, так много лет назад. Больше магазинов, чем когда–либо раньше, были заколочены, однако со времени его последнего визита открылось несколько новых заведений, посвященных Темным Искусствам. Собственная гаррина физиономия смотрела на них с плакатов, наклеенных на многие окна; под каждым портретом была подпись «Враг общества номер один».

Множество одетых в рванье людей сидело, съежившись, в дверях. Гарри услышал, как они стонут и просят у прохожих золота, утверждая, что они на самом деле волшебники. У одного из людей поверх глаза была окровавленная повязка.

Когда они направились по улице, нищие заметили Гермиону. Их перед ней словно сдувало — они закрывали лица капюшонами и бежали так быстро, как только могли. Гермиона с любопытством смотрела им вслед, пока мужчина с окровавленной повязкой не вышел, шатаясь, к ним навстречу.

— Мои дети! — крикнул он, указывая на нее. Голос у него был резкий и высокий, он казался обезумевшим от горя. — Где мои дети? Что он сделал с ними? Ты знаешь, ты знаешь!

— Я… я правда… — пролепетала Гермиона.

Мужчина прыгнул на нее, пытаясь вцепиться в горло; затем раздался удар, мелькнула красная вспышка, и он отлетел назад и упал на землю без сознания. Рон стоял прямо, его волшебная палочка была все еще вытянута вперед, и, несмотря на бороду, было заметно, что он потрясен. Лица появились в окнах по обе стороны улицы, в то время как группа процветающего вида прохожих подобрала полы своих мантий и перешла на мягкую рысь, стремясь побыстрее очистить место происшествия.

Их появление на Диагон Аллее не могло привлечь большего внимания; какое–то мгновение Гарри думал, не лучше ли им сейчас уйти и попытаться придумать другой план. Однако, прежде чем они успели сдвинуться с места или посоветоваться между собой, они услышали позади себя возглас.

— Надо же, мадам Лестренж!

Гарри крутанулся на месте, и Грипхук еще сильнее вцепился в его шею: высокий, худой волшебник с короной густых седых волос и длинным острым носом шагал в их сторону.

— Это Трэверс, — прошипел гоблин в ухо Гарри, но в тот момент Гарри совершенно не мог думать, кто такой Трэверс. Гермиона выпрямилась во весь свой рост и произнесла, влив в голос все презрение, на какое она была способна:

— И чего ты хочешь?

Трэверс застыл на месте, явно оскорбленный.

— Э то тоже Упивающийся Смертью! — выдохнул Грипхук, и Гарри сдвинулся чуть вбок, чтобы повторить эту информацию Гермионе в ухо.

— Я всего лишь хотел поприветствовать вас, — прохладно произнес Трэверс, — но если мое присутствие нежелательно…