Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Реликвии Смерти

Он снова пошел вперед, направляясь не к черной двери, но к проходу, находящемуся, насколько он помнил, по левую руку и ведущему к лестнице, по которой можно было спуститься в комнаты для заседаний. Пока он пробирался по ступеням, его мозг буксовал перед огромным количеством возможностей: у него по–прежнему оставалась парочка Подрывных Приманок, но, возможно, было бы лучше просто постучаться в дверь, войти под видом Ранкорна и попросить Мафальду на два слова? Разумеется, он не знал, был ли Ранкорн достаточно влиятелен, чтобы это ему сошло с рук, и даже если это удастся, невозвращение Гермионы может привести к ее розыску, прежде чем они выберутся из Министерства…

Задумавшись, Гарри не сразу обратил внимание на неестественный холод, охватывающий его тело, словно он опускался в туман. С каждым шагом становилось все холоднее и холоднее; мороз хлынул ему в горло и начал разрывать его легкие. И тут он ощутил, как чувства отчаяния и безнадежности наполняют его, заполняют каждый уголок его тела…

Дементоры , подумал он.

Как только Гарри достиг подножия лестницы и свернул вправо, глазам его открылась жуткая картина. Темный проход между комнатами заседаний был забит высокими черными фигурами в плащах, лица которых были скрыты под капюшонами, а их хриплое дыхание было единственным звуком, висевшим в воздухе. Насмерть перепуганные муглерожденные, приведенные сюда для допросов, сидели, скрючившись и дрожа, на жестких деревянных скамьях. Большинство закрывало лица руками, вероятно, инстинктивно пытаясь защитить себя от жадных ртов дементоров. Некоторых сопровождали члены семей, другие были одни. Дементоры скользили перед ними взад–вперед, и холод, безнадежность и отчаяние этого места давили на Гарри, словно проклятье…

Сопротивляйся , сказал Гарри самому себе, но он прекрасно знал, что не сможет призвать Патронуса, не выдав себя. Так что он просто двинулся вперед, так тихо, как только мог, и с каждым гарриным шагом его мозг все больше цепенел, но Гарри заставлял себя думать о Роне и Гермионе, которые нуждались в его помощи.

Двигаться сквозь строй высоких черных фигур было очень страшно: безглазые лица, скрытые под капюшонами, поворачивались ему вслед, и он был уверен, что они его чувствуют — вероятно, ощущают присутствие человека, в котором все еще живет надежда, живет сопротивление…

И вдруг, совершенно внезапно, заледенелую тишину расколол звук распахнувшейся двери. Это была одна из дверей с левой стороны коридора, и оттуда донеслись гулкие звуки.

— Нет, нет, я полукровка, полукровка, говорю же вам! Мой отец был волшебником, он был волшебником, посмотрите его досье, Арки Алдертон, он известный конструктор метел, посмотрите про него, я вам говорю — уберите от меня руки, уберите руки…

— Это последнее предупреждение, — мягкий голосок Амбридж, магически усиленный, с легкостью перекрыл отчаянные вопли мужчины. — Если вы продолжите сопротивляться, вы будете подвергнуты поцелую дементора.

Мужчина перестал кричать, но сухие всхлипы продолжали разноситься по всему коридору.

— Уведите его, — сказала Амбридж.

Два дементора появились в дверях комнаты заседаний; их гниющие, покрытые струпьями руки сжимали бицепсы волшебника, который, судя по всему, был близок к обмороку. Они ускользили вместе с ним по коридору, и темнота, которую они словно порождали за своей спиной, скрыла их из виду.

— Следующая — Мэри Каттермоул, — приказала Амбридж.

Маленькая женщина встала со скамьи; она дрожала с ног до головы. Ее темные волосы были стянуты в пучок на затылке, она была одета в длинную простую мантию. В лице ее не было ни кровинки. Когда она проходила мимо дементоров, Гарри заметил, как ее передернуло.

Он действовал инстинктивно, без какого–либо плана, просто потому что ему невыносимо было видеть это зрелище — как она совершенно одна идет в подземелье. Когда дверь уже начала закрываться, Гарри скользнул в комнату вслед за миссис Каттермоул.

Это была не та комната, в которой его однажды допрашивали по поводу неправомочного применения магии. Она была гораздо меньше, хотя ее потолок был столь же высок; это вызывало клаустрофобное ощущение, словно Гарри находился на дне глубокого колодца.

Здесь были еще дементоры, они распространяли свою леденящую ауру по всему помещению. Они стояли, словно безликие стражи, в углах, наиболее удаленных от высокого помоста. Здесь за балюстрадой восседала Амбридж; Йексли сидел по одну сторону от нее, Гермиона, столь же белая, как миссис Каттермоул — по другую. У подножия помоста расхаживал взад–вперед серебристого цвета мохнатый кот, и Гарри догадался, что он должен был защищать допрашивающих от чувства отчаяния, испускаемого дементорами: это чувство было предназначено обвиняемым, никак не обвинителям.

— Садитесь, — своим нежным, шелковым голоском произнесла Амбридж.

Миссис Каттермоул рухнула на единственный стул в центре комнаты, прямо перед помостом. Едва она села, из ручек стула выщелкнулись цепи и приковали ее.

— Вы Мэри Элизабет Каттермоул? — спросила Амбридж.

Миссис Каттермоул слабо кивнула.

— Замужем за Реджинальдом Каттермоулом из Департамента Магического техобслуживания?

Миссис Каттермоул разрыдалась.

— Я не знаю, где он, он должен был встретиться со мной здесь!

Амбридж не обратила на ее слова ни малейшего внимания.

— Мать Мейзи, Элли и Альфреда Каттермоулов?

Миссис Каттермоул начала всхлипывать еще сильнее, чем прежде.

— Они боятся, они думают, что я не вернусь домой…

— Не старайтесь, — выплюнул Йексли. — Отродье Грязнокровок не заслуживает нашего сочувствия.

Всхлипы миссис Каттермоул скрыли звук шагов Гарри, когда тот осторожно пробирался к ступеням, ведущим на помост. В тот момент, когда он прошел то место, где патрулировал кот-Патронус, он ощутил изменение температуры: здесь было тепло и приятно. Гарри не сомневался, что это был Патронус Амбридж, и так ярко он сиял потому, что она была здесь абсолютно счастлива, была полностью в своей стихии, блюдя извращенные законы, в составлении которых сама же и участвовала. Медленно и очень осторожно Гарри проложил свой путь вдоль помоста позади Амбридж, Йексли и Гермионы и наконец уселся за спиной у последней. Он опасался, что застанет Гермиону врасплох. Он подумал было о наложении Muffliato на Амбридж и Йексли, но даже произнесенное шепотом, это заклинание могло заставить Гермиону подпрыгнуть. Тут Амбридж повысила голос, обращаясь к миссис Каттермоул, и Гарри воспользовался шансом.

— Я у тебя за спиной, — прошептал он Гермионе в ухо.

Как он и предполагал, она настолько сильно дернулась, что чуть не опрокинула бутылочку с чернилами, которыми должна была вести протокол допроса, но и Амбридж, и Йексли сосредоточились на миссис Каттермоул, и это прошло незамеченным.