Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Реликвии Смерти

— Но это наверняка был Патронус! — заявила она. — Вам не удалось увидеть, кто его вызвал? Неужели вы никого не видели? И он привел вас к мечу! Просто не могу поверить! И что было потом?

Рон рассказал, как он наблюдал за прыжком Гарри в озеро и как ждал, когда Гарри появится на поверхности; как он понял, что что–то пошло не так, нырнул и спас Гарри, после чего вернулся за мечом. Он дошел до открытия медальона, после чего заколебался, и Гарри подхватил эстафету.

— …и Рон рубанул его мечом.

— И… и он умер? Так вот сразу? — прошептала она.

— Ну, он… он закричал, — сказал Гарри, искоса глянув на Рона. — Вот.

Он кинул медальон ей на колени; она осторожно подобрала его и осмотрела пробитые окошки.

Решив, что теперь наконец ситуация стала безопасной, Гарри удалил Чары Щита взмахом гермиониной волшебной палочки и повернулся к Рону.

— Кажется, ты только что сказал, что ушел от Хватчиков с лишней волшебной палочкой?

— Что? — переспросил Рон, наблюдавший за Гермионой, которая по–прежнему изучала медальон. — Ох… о да.

Рон отстегнул пряжку рюкзака и вытащил из кармана короткую, темную волшебную палочку.

— Вот. Я решил, что всегда полезно иметь запаску.

— Ты был прав, — произнес Гарри, протягивая руку. — Моя сломалась.

— Шутишь? — недоверчиво сказал Рон, но в этот момент Гермиона поднялась на ноги, и он вновь опасливо посмотрел на нее.

Гермиона поместила уничтоженный Хоркрукс в бисерную сумочку, после чего забралась в свою постель и устроилась там, не произнеся ни слова.

Рон протянул Гарри новую волшебную палочку.

— Практически лучшее, на что ты мог надеяться, я думаю, — прошептал Гарри.

— Точно, — кивнул Рон. — Могло быть хуже. Помнишь тех птиц, которых она на меня натравила?

— Это еще не поздно устроить, — донесся из–под одеяла приглушенный голос Гермионы, но Гарри увидел, как Рон слегка улыбнулся, доставая из рюкзака свою бордовую пижаму.

Гарри не рассчитывал, что гнев Гермионы утихнет за ночь, и потому не был удивлен тем, что на следующее утро она общалась, главным образом, посредством уничтожающих взглядов и ядовитого молчания. Рон в ответ держался неестественно серьезно, выказывая тем самым свое непрекращающееся раскаяние. Фактически, когда все трое оказывались вместе, Гарри испытывал такое чувство, словно он единственный нескорбящий посетитель каких–то похорон. Однако в те редкие минуты, когда Гарри был наедине с Роном (когда они шли за водой или искали грибы в подлеске), тот становился бессовестно веселым.

— Кто–то нам помог, — все время повторял он. — Кто–то послал эту оленуху. Кто–то на нашей стороне. Одним Хоркруксом меньше, приятель!

Подстегнутые уничтожением медальона, они принялись обсуждать возможные местонахождения других Хоркруксов, и даже несмотря на то, что они так часто обсуждали эту тему раньше, Гарри чувствовал оптимизм, он не сомневался, что за первым прорывом последуют другие. Надутый вид Гермионы не мог омрачить его радостного настроения: внезапная полоса удачи — появление таинственной оленухи, обретение меча Гриффиндора и, главное, возвращение Рона — сделала Гарри таким счастливым, что он с трудом сохранял серьезное лицо.

Позже, во второй половине дня, они с Роном вновь сбежали от ядовитого присутствия Гермионы и, делая вид, что обшаривают голый ежевичник в поисках несуществующих ягод, продолжили свой непрерывный обмен новостями. Гарри наконец–то сумел поведать Рону полную историю своих и гермиониных похождений, вплоть до детального рассказа о том, что произошло в Годриковой Лощине; теперь Рон вываливал на Гарри все, что узнал о большом волшебном мире за недели своего отсутствия.

— …а как вы узнали про Табу? — спросил он у Гарри после рассказа о многочисленных отчаянных попытках муглерожденных избежать Министерства.

— Про что?

— Вы с Гермионой перестали называть Сами — Знаете-Кого по имени!

— А, да. Ну, это просто стало привычкой, — пожал плечами Гарри. — Но у меня нет проблем с тем, чтобы называть его В-…

— НЕТ! — проревел Рон, отчего Гарри отпрыгнул в сторону, прямо в колючий куст, а Гермиона (уткнувшаяся носом в книгу у входа в палатку) сердито покосилась на них. — Прости, — сказал Рон, вытаскивая Гарри из ежевичника, — но на этом имени сглаз, Гарри, так они и выслеживают людей! Использование имени снимает защитные заклятья, оно вызывает что–то типа магического возмущения — так они и нашли нас на Тотенхем Корт Роуд!

— Потому что мы произнесли его имя ?

— Точно! Надо отдать им должное, это выглядит разумным. Только те, кто серьезно хотели встать против него, как Дамблдор, смели его произносить. А теперь они наложили на него Табу, всякого, кто его произносит, можно выследить — быстрый и простой способ ловить членов Ордена! Они чуть не поймали Кингсли…

— Серьезно?

— Ага, его окружила куча Упивающихся Смертью, так мне Билл рассказал, но он пробился. Теперь он в бегах, совсем как мы. — Рон задумчиво почесал подбородок кончиком волшебной палочки. — Ты не думаешь, что Кингсли мог нам послать ту оленуху?

— Его Патронус — рысь, мы его видели на свадьбе, помнишь?

— Ах да…

Они немного прошли вдоль кустарника, подальше от палатки и Гермионы.

— Гарри… ты не думаешь, что это мог быть Дамблдор?

— Что Дамблдор?

Рон казался несколько смущенным, но тихо произнес:

— Дамблдор… оленуха? То есть, — Рон искоса смотрел на Гарри, — у него ведь был настоящий меч, так?

Гарри не стал смеяться над Роном, он слишком хорошо понимал тоску, стоящую за этим вопросом. Мысль, что Дамблдору удалось вернуться к ним, что он наблюдал за ними, невыразимо согрела бы их всех. Гарри покачал головой.

— Дамблдор мертв. Я видел, как это случилось, я видел тело. Его точно нет больше. И в любом случае, его Патронусом был феникс, не оленуха.

— Но Патронусы могут меняться, разве нет? — возразил Рон. — У Тонкс поменялся, помнишь?

— Да, но если бы Дамблдор был жив, почему он не показался? Почему он просто не дал мне меч?

— Фиг его знает, — ответил Рон. — По той же причине, почему он не дал его тебе, пока был жив? По той же причине, почему он оставил тебе старый снитч, а Гермионе — книжку детских сказок?

— И что же это за причина? — Гарри повернулся и взглянул Рону в лицо, изо всех сил надеясь на ответ.

— Нинаю, — сказал Рон. — Иногда я думал, когда я был малость не в себе, что он просто прикалывался или… или просто хотел сделать это потруднее. Но теперь я так не думаю, больше нет. Он знал, что делал, когда отдал мне Делюминатор, верно? Он… ну, — уши Рона покраснели, и он начал внимательно изучать пучок травы у себя под ногами, ковыряя его большим пальцем, — он наверняка знал, что я от вас сбегу.