Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Реликвии Смерти

Гарри огляделся, высоко держа палочку Гермионы, и увидел подходящее место: плоский камень в тени клена.

— Пошли, — сказал он и первым направился к камню. Сметя снег с поверхности камня, он протянул руку за Хрокруксом. Когда Рон предложил ему меч, однако, Гарри покачал головой.

— Нет, это должен сделать ты.

— Я? — переспросил Рон, явно пораженный. — Почему?

— Потому что это ты достал меч из озера. Я думаю, это должен быть ты.

Гарри не старался проявить доброту или щедрость. Так же определенно, как он знал, что оленуха не причинит вреда, он знал теперь, что именно Рон должен носить этот меч. Дамблдор по крайней мере научил Гарри кое–чему о некоторых типах магии, о непредсказуемой силе определенных действий.

— Я собираюсь открыть его, — произнес Гарри, — а ты его расколешь. Только сразу, понял? Потому что что бы там ни было, оно будет драться. Тот кусок Риддла из дневника пытался меня убить.

— Как ты собираешься его открыть? — поинтересовался Рон. Он казался напуганным.

— Я попрошу его открыться на Змееязе, — ответил Гарри. Готовый ответ оказался на его губах с такой легкостью, что он подумал, что всегда его знал, глубоко в душе; вероятно, его недавнее столкновение с Нагини заставило его осознать этот ответ. Он посмотрел на змееобразную «С», выложенную сверкающим зелеными камушками: было очень легко представить, что это миниатюрная змея, свернувшаяся на холодном камне.

— Нет! — воскликнул Рон. — Нет, не открывай! Я серьезно!

— Почему нет? Давай избавимся от этой чертовой штуковины, она уж сколько месяцев…

— Я не могу, Гарри, я серьезно — сделай ты…

— Но почему?

— Потому что эта штука на меня плохо действует! — Рон попятился от лежащего на камне медальона. — Я не могу с ним справиться! Я не ищу оправданий, Гарри, за то, на что я был похож, но он действует на меня хуже, чем действовал на тебя и Гермиону, он заставлял меня думать всякие вещи, эти вещи я все равно думал, но из–за него все было хуже, я не могу это объяснить, и вот я его снимал, и моя голова снова нормально работала, и затем мне снова приходилась надевать эту хреновину обратно — я не могу, Гарри!

Он пятился назад, качая головой, меч волочился сбоку от него.

— Ты можешь это сделать, — сказал Гарри, — можешь! Ты только что достал меч, я знаю, именно ты и должен его применить. Пожалуйста, просто давай от этого избавимся, Рон.

Звук собственного имени, казалось, подействовал на Рона как стимулятор. Рон сглотнул, затем, по–прежнему тяжело вдыхая воздух своим длинным носом, снова придвинулся к камню.

— Скажешь мне когда, — проскрипел он.

— На счет три, — произнес Гарри, снова глядя сверху вниз на медальон и прищуриваясь, сосредотачиваясь на букве «С», представляя себе змею, в то время как содержимое медальона скреблось, словно пойманный таракан. Его можно было бы даже пожалеть, если бы не то, что порез на шее Гарри все еще горел.

— Раз… два… три… откройся .

Последнее слово вышло из его рта шипением и ворчанием, и золотые створки медальона, слабо щелкнув, распахнулись во всю ширину.

За каждым стеклянным окошком находился и мигал живой глаз, темный и красивый, какими были глаза Тома Риддла, пока он не превратил их в красные зенки с вертикальными зрачками.

— Бей, — проговорил Гарри, твердо удерживая медальон на камне.

Рон поднял меч дрожащими руками; острие нависло над отчаянно вращающимися глазами, и Гарри сильнее сжал медальон, уже представляя себе кровь, вытекающую из пустых окошек.

Затем из Хоркрукса донесся шипящий голос.

— Я заглянул в твое сердце, и оно мое.

— Не слушай его! — прохрипел Гарри. — Бей!

— Я видел твои мечты, Рональд Уизли, и я видел твои страхи. Все, чего ты желаешь, возможно, но все, чего ты страшишься, тоже возможно…

— Бей!! — закричал Гарри; его голос эхом отразился от окружающих деревьев, острие меча задрожало, и Рон уставился в глаза Риддла.

— В сегда любим меньше других матерью, которая жаждала родить дочь… сейчас меньше любим девушкой, которая предпочла тебе твоего друга… всегда второй, вечно в тени…

— Рон, бей сейчас же! — проорал Гарри; он чувствовал, как медальон дрожит в его руках, и боялся того, что надвигалось. Рон поднял меч еще выше, и когда он это сделал, глаза Риддла засверкали алым.

Из окошек медальона, прямо из глаз выплыли, словно два гротескных пузыря, странно искаженные головы Гарри и Гермионы.

Рон закричал от потрясения и попятился, когда фигуры вырвались из медальона, сперва груди, затем талии, наконец ноги, и вот они стояли в медальоне друг рядом с другом, словно деревья с общим корнем, покачиваясь над Роном и настоящим Гарри, который убрал пальцы от медальона, ибо тот внезапно раскалился добела.

— Рон! — прокричал он, но теперь Риддл — Гарри говорил голосом Волдеморта, и Рон, загипнотизированный, смотрел не отрываясь в его лицо.

— Зачем ты вернулся? Нам было лучше без тебя, мы были счастливее без тебя, рады твоему отсутствию… мы смеялись над твоей глупостью, над твоей трусостью, над твоим предательством…

— Предательством! — повторил Риддл — Гермиона; она была более красивой и вместе с тем более страшной, чем настоящая Гермиона; она покачивалась, злорадно хихикая, перед Роном, который был в ужасе, но не мог отвести глаз; меч бесцельно болтался где–то сбоку. — Кто мог посмотреть на тебя, кто вообще когда–либо смотрел на тебя рядом с Гарри Поттером? Что ты когда–либо сделал, по сравнению с Избранным? Что ты рядом с Мальчиком, Который Выжил?

— Рон, бей его! БЕЙ!!! — орал Гарри, но Рон не шевелился: его глаза были широко распахнуты, и Риддл — Гарри и Риддл — Гермиона отражались в них, их волосы извивались, как языки пламени, их глаза сияли красным, их голоса поднялись и звучали злобным дуэтом.

— Т воя мать признала, — глумливо произнес Риддл — Гарри, в то время как Риддл — Гермиона издевательски усмехнулась, — что она предпочла бы меня в качестве сына, с удовольствием бы поменялась…

— И кто бы не предпочел его, какая женщина взяла бы тебя? Ты ничто, ничто, ничто для него, — тихо пропел Риддл — Гермиона и вытянулся, словно змея, и обвился вокруг Риддла — Гарри, заключив его в объятие; их губы встретились.

На земле перед ними лицо Рона наполнилось болью; он вновь поднял меч дрожащими руками.

— Давай, Рон! — закричал Гарри.

Рон глянул на него, и Гарри показалось, что он увидел алый взблеск в его глазах.

— Рон?..

Меч сверкнул и рухнул; Гарри бросился в сторону; раздался лязг металла и долгий, протяжный стон. Гарри крутанулся на месте и поскользнулся на снегу, держа волшебную палочку наготове, чтобы защищаться — но сражаться было не с чем.