Юлия Новикова - Возвращение[СИ]

— Потому что он вампир. Подобные ему убили Бетти, Пола и Шарлотту. И Кристофер теперь вампир. Джек, они бродят где–то в темноте, выслеживая и поджидая свою жертву. Они реальны. Они существуют и сеют Зло.

Джек смотрел на меня непонимающе. Я видела, что он растерян и отчаянно пытается найти логическое объяснение тому, что я только что сказала.

— Джейн, ты понимаешь о чем говоришь? Вампиры? Ты веришь в их существование?

«Ну вот. Знала ведь, как он отреагирует. Теперь он точно захочет поместить меня в лечебницу», — в сердцах подумала я.

— Черт возьми, Джек. Разве я похожа на сумасшедшую?

Впервые я ругалась при нем. Кажется, это было сказано слишком громко и эмоционально, так как на нас стали коситься другие посетители ресторана.

«Ну как он не может меня понять!»

Я отчетливо увидела отразившееся на его лице недоверие. Можно было подумать, что у него в голове прокручивались мысли подобного рода:

«На фоне всех событий, Джейн, у тебя помутился рассудок».

Но я знала, что не помешалась. Я видела оскал Кэтрин, видела невероятную силу Карлоса и обезумевшего от жажды крови Кристофера. Мой родной брат хотел впиться мне в шею. Как такое может привидеться?

Но Джека можно было понять. Я тоже не верила Кристоферу, когда он говорил о существовании вампиров. И пусть это была лишь вера в многочисленные фильмы и рассказы, но, как оказалось, в них была доля истины. Вампиры, действительно, ходят рядом с обычными людьми, следят за своей жертвой и беспощадно расправляются с ней. Кому как не мне об этом знать, ведь я сама была причиной стольких смертей.

Снова лица близких людей всплыли передо мной. По моей вине их больше нет. Я любила вампира, и ревность Кэтрин уничтожила тех, кого я знала. Я не могла рассказать Джеку о дневнике Карлоса. Это было мне не подвластно. Я чувствовала, что его сокровенные мысли и переживания должны принадлежать только мне. Как я могу распахнуть его жизнь перед другими. Мне, банально, не поверят. Да, я и не хотела, чтобы кто–то посторонний врывался в наш с ним мир, пускай и покинутый нами обоими.

«Нет, я не покажу Джеку дневник. Если он мне не верит, пусть так и будет. Я старалась», — приняла решение я.

— Джейн, может, все–таки попробуешь посетить психотерапевта? — попытался он осторожно воздействовать на меня.

— Джек, мне не нужен психотерапевт. Он мне не поможет. И давай не будем больше об этом? Я зря тебе это рассказала.

Он лишь молча кивнул головой в знак согласия. Кольцо все еще стояло передо мной в коробочке. Я лишь мельком на него посмотрела, и закрыла.

— Джек…

— Нет, послушай, Джейн, — перебил он меня. — Не говори пока ничего. Ты колеблешься, и я это вижу. Обдумай мое предложения. Я, действительно, тебя очень люблю. Ради тебя я готов на все. И я подожду, если надо. Только не прогоняй меня прочь. Пожалуйста.

Я уже знала, что не смогу это сделать. Джек был единственным, кто у меня остался.

— Хорошо. Давай отложим этот разговор.

Мне показалось, что он облегченно вздохнул.

Еще какое–то время мы провели в ресторане, но непринужденной обстановки не получилось. Мы оба чувствовали какую–то неловкость, которая могла быть устранена лишь спустя время. И ему, и мне нужно было многое обдумать.

Мы закончили ужин и расплатились. Спустя час Джек остановился возле моего дома. На крыльце произошла заминка. Он неуверенно топтался на месте, а я старательно отводила глаза.

— Джейн, скажи, что у нас все хорошо, — услышала я его слова, полные мольбы.

— Конечно, Джек. У нас все, как прежде.

Это было правдой лишь отчасти. Многое изменилось с той минуты, как он сделал мне предложение, а я признание. Требовалось время свыкнуться с действительностью — нам обоим.

— Доброй ночи, Джек.

Он посмотрел на меня с грустью, а затем приблизился. Я не успела опомниться, а он обнял мое лицо руками и припал к полуоткрытым губам в поцелуе. Его губы были нежные и мягкие. На удивление, его поцелуй не был мне противен. Совершенно другие чувства нахлынули на меня. Мне неожиданно показалось, что меня целует Карлос. Его, а не Джека, руки гладят мне затылок, зарываясь в волосы, разрушая тщательно уложенную прическу.

«Карлос…», — мысленно позвала я.

Что произошло в следующую секунду, я не поняла. Меня окатила волна ледяного холода. От макушки до пяток я покрылась «гусиной кожей», и стужа пробралась под летнее платье. Я отпрянула от Джека, ошарашено глядя на него. Холод прошел так же неожиданно, как и накатил.

— Прости, — виновато прошептал Джек. — Доброй ночи.

Он поспешил к своей машине, а я осталась на пороге дома гадать, что же только что произошло.

Спустя минуту я пришла в себя и прошла в дом. Больше всего на свете сейчас мне хотелось оказаться рядом с Карлосом. Я хотела прижаться к его телу, утонуть в ласках и заплакать.

Ноги сами принесли меня в спальню, и я остановилась у комода. Лишь только дневник оказался в моих руках, мне стало спокойно и легко, словно Карлос коснулся меня своей рукой. Я открыла на той странице, где остановилась, и строчки текста снова захватили меня в свой плен.

Как часто люди сетуют на то, что жизнь проносится молниеносно и столько всего еще осталось не выполнено и не сделано. Каждый второй, наверняка мечтает продлить свои дни, а еще лучше — получить бессмертие.

Что же делать, если у тебя впереди целая вечность? Радоваться? Воздавать хвалу небесам? Или клясть свет и посыпать голову пеплом?

С тех пор, как Надав обратил меня, минуло более ста лет. Точнее, сто двадцать шесть. Сто двадцать шесть долгих, полных скитаний и кровавых убийств, лет. Бесчисленные жертвы, чаще всего настигнутые нами в боях, окропляли землю во многих государствах. Мы были вдвоем, и я следовал за Повелителем, как овца за пастухом.

Надав, как и обещал, открыл мои способности и научил ими пользоваться. С годами я смирился с тем, что приходится вести ночной образ жизни. Мои навыки отточились в многочисленных сражениях и боях. Если где–то вспыхивала война, мы подоспевали вовремя. На полях сражения теряешь голову от вида и запаха крови. Но нам следовало проявлять осторожность, чтобы не быть уличенными в момент трапезы.

За более, чем столетие, я привык к выражению страха, боли и отчаяния на лицах жертв. Надав слишком хорошо объяснил правильность выбора. В жестоком мире, где мы являлись охотниками, а смертные — добычей, есть только два пути — либо мы, либо они. И я сделал свой выбор. Единственное, что я постарался предпринять в данной ситуации — я не питался кровью женщин и детей. Сталкиваясь на поле битвы со своими противниками, я старался не думать о том, что у них есть семьи, родные, друзья. Если представить человека безликим и бездушным существом, можно заглушить вопли совести.