Стивен Дональдсон - Презрение Лорда [ Проклятие Лорда, Проклятие лорда Фаула]

Кавинант обнаружил, что не прочь был бы сейчас ощутить товарищеское участие, с которого начался день.

Но сам себе помочь в этом он не мог, и ему пришлось ждать, пока Высокий Лорд Тротхолл не поднимется, чтобы встретить мрачные предчувствия членов отряда.

Твердо уперев посох в землю, он запел Гимн Ревлстону, который Кавинант слышал во время вечерен. К нему присоединился Морэм, за ним Вариоль и Тамаранта, и вскоре весь йомен был уже на ногах, добавив к пению мощь своих голосов. Они стояли под мрачным небом — двадцать пять душ, поющих, словно пророки:

Они смело возвысили голоса, и контрапунктом этой мелодии был раскатистый тенор Гиганта, певшего свою песню. Когда гимн был спет до конца, они сели и заговорили все вместе низкими голосами, словно гимн — это все, что было им необходимо, чтобы восстановить мужество.

Кавинант сидел, глядя на свои узловатые руки. Не отрывая от них взгляда, он чувствовал восход луны; он ощутил вокруг себя странное напряжение, когда первый красный отблеск появился на горизонте. Но он закусил губу и не поднял глаза. Его спутники дышали часто и непрерывно, красноватый отблеск постепенно сгущался в середине огня, но Кавинант все не поднимал взгляда, словно изучал, как белеют костяшки его пальцев.

Потом он услышал мучительный шепот Лорда Морэма «Меленкурион!» и понял, что луна была полностью красная, запятнанная так, словно ее осквернение было законченным; такая красная, кровавая, словно ночное небо прорезали до самого сердца. Кавинант ощутил, как ее свет коснулся его лица, и щеку перекосило от отражения.

В следующее мгновение раздался отдаленный вой, словно плач протеста. В холодном воздухе он пульсировал, словно само отчаяние. Вопреки своей воле, Кавинант посмотрел на окрашенную в кровавый цвет равнину; на мгновение ему показалось, что люди должны ухватиться за облегчение этого звука. Но никто не шевелился. Крик, должно быть, издавало какое-то животное. Быстро взглянув на обезображенную луну, Кавинант вновь опустил глаза.

И тут он с ужасом увидел, что лунный свет придал его кольцу красноватый оттенок. Металл выглядел так, словно его погружали в кровь. Серебро изнутри старалось пробиться сквозь алый отблеск, но он, казалось, просачивался внутрь, постепенно погашая, извращая белое золото.

Инстинктивно он понял. Несмотря на то, что сердце было готово выпрыгнуть из груди, он сидел неподвижно, внушая самому себе молчаливые и бесполезные предупреждения. Затем он вскочил, прямой и непреклонный, словно сама луна заставила его сделать это — руки прижаты к бокам, кулаки сжаты.

Позади него раздался голос Баннора:

— Не пугайся, Юр-лорд. Ранихины предупредят нас, если волки будут представлять угрозу.

Кавинант повернул голову. Страж Крови протянул к нему руку в успокаивающем жесте.

— Не прикасайся ко мне! — прошипел Кавинант.

Он рывком отодвинулся от Баннора. На мгновение он с бьющимся сердцем увидел, что кровавый свет луны сделал лицо Баннора похожим на лицо застывшей лавы. Затем под ногами у него, словно взрыв, возникло ужасное ощущение зла, и он упал рядом с огнем.

Ударившись о землю, он бросил тело вперед, не думая ни о чем, ощущая лишь неодолимое внутреннее желание избежать нападения. Перекатившись через голову, он почувствовал, что ноги ударились о тлеющие головешки костра.

Но едва Кавинант упал, Баннор прыгнул вперед. Когда Кавинант задел костер, Стражу Крови оставалось до него всего лишь шаг. Почти в то же самое мгновение он схватил Кавинанта за запястье и, легко выдернув из огня, поставил на ноги.

Еще не успев твердо встать на ноги, Кавинант обернулся к Баннору и прокричал ему в лицо:

— Не прикасайся ко мне!

Баннор отпустил руку Кавинанта и сделал шаг назад.

Тротхолл, Морэм, Гигант и все воины были уже на ногах. Они смотрели на Кавинанта с удивлением, замешательством и возмущением.

Он ощутил внезапную слабость. Ноги его дрожали, он опустился на колени возле костра.

«Проклятый Фаул подстроил мне это, он хочет меня погубить!» — подумал Кавинант, указывая трясущимися пальцами на землю в том месте, где только что стоял.

— Вот, — прошипел он. — Это было здесь. Я это почувствовал.

Реакция Лордов была мгновенной. Пока Морэм кричал Биринайру, Тротхолл быстро шагнул вперед и наклонился над местом, на которое указал Кавинант. Тихо бормоча что-то себе под нос, он коснулся земли кончиками пальцев, словно врач, исследующий рану. Затем к нему присоединились Морэм и Биринайр. Биринайр отодвинул Высокого Лорда в сторону, взял свой посох Лиллианрилл и прикоснулся его концом к подозрительному месту. Вращая посох между ладонями, он повелительно сосредоточил взгляд на своем любимом дереве.

— На какое-то мгновение, — пробормотал Тротхолл, — я кое-что почувствовал — какую-то память в земле. Затем она ускользнула от меня из-под рук. — Он вздохнул. — Это было ужасно.

Биринайр эхом отозвался: «Ужасно», сосредоточенно продолжая свои действия и разговаривая сам с собой. Тротхолл и Морэм смотрели на его руки, дрожавшие от старости или от какого-то ощущения. Вдруг он вскрикнул: «Ужасно! Рука Убийцы! И он отваживается здесь делать это?» Он бросился прочь с такой быстротой, что запнулся и упал бы, если бы его не подхватил Тротхолл.

На мгновение Тротхолл и Биринайр встретились друг с другом взглядами, словно пытаясь обменяться какими-то мыслями, которые нельзя было произнести вслух. Затем Биринайр высвободился из рук Тротхолла. Глядя вокруг себя так, словно собирался увидеть осколки своего достоинства, разбросанные под ногами, он хрипло пробормотал:

— Я настаиваю на своем. Я еще не настолько стар.

Взглянув на Кавинанта, он продолжал уже громче:

— Вы думаете, я стар. Разумеется. Стар и глуп. Поперся в поход, когда надо было греть свои кости на печи. Как чурбан. — Указывая на Неверующего, он заключил:

— Спросите его. Спросите!

Пока внимание всех было привлечено к Хайербренду, Кавинант поднялся на ноги и спрятал руки в карманы, чтобы скрыть цвет кольца. Когда Биринайр указал на него, Томас поднял взгляд от земли. От предчувствия у него похолодело в желудке, он едва вспомнил нападение на него в Анделейне и все, что за ним последовало.

Тротхолл твердо сказал:

— Вступите сюда снова, Юр-лорд.

С исказившей лицо гримасой Кавинант вышел вперед и поставил ногу на то место. Как только пятка коснулась земли, он вздрогнул в ожидании, постарался приучить себя к мысли, что в одном лишь этом месте земля стала небезопасной, лишенной опоры. Но на этот раз он ничего не почувствовал. Так же, как и в Анделейне, зло исчезло, оставив его под впечатлением, что яму прикрыли налетом надежности.