Елена Баукина - Ласточки улетают осенью (СИ)

— Молодые люди, — спустил их с небес на землю грубоватый голос Болтуна. Садрин вздрогнула и выпустила Мишеля из объятий.

— Господин Горознай, леди Сандрин, мы подъезжаем к замку!

Мишель торопливо вытер рукавом выступивший на лбу пот.

Мишель с силой дёргал жёсткий мох и рамышлял о чём-то. Проснувшись, алхимик отправился собирать ингредиенты для эликсиров. К сожалению, не обошлось без приключений. Этим утром юноша получил самый важный урок в жизни: никогда-никогда не обижать миловидных девиц. Неизвестно даже Сцине, какие мысли вертятся в их красивых головках. Истину эту Мишель Горознай впитал на всю жизнь, как сухая земля впитывает влагу в жаркий полдень…

Дочь трактирщика Ефимия не упускала возможности привлечь внимание мастера Горозная к своей пышной персоне. Полуэльф нравился ей своей необычностью, многознанием, воспитанностью и манерами, как у господ. Увидев Горозная из окна кухни, она вызвалась ему помочь и увязалась следом. Девушка посматривала на алхимика, наслаждаясь его компанией.

— Говорят, что эльфийские женщины очень хороши собой, — начала на пустом месте разговор Ефимия, складывая в корзину куски влажного мха. Она подоткнула к поясу край подола суконного платья, чуть оголяя чуть полноватую, но милую ножку.

— Мало ли что говорят… — ответил Мишель Горознай, то и дело посматривая на привлекательную ножку дочки трактирщика. Сегодня девушка казалась особенно хорошенькой. Её густые русые волосы водопадом спускались до самого пояса. Девушка ходила среди кустов и травы, покачивая крепкими округлыми бёдрами. Крупногабаритная красота Ефимии пленяла многих завсегдатаев таверны её отца и парней городка Кротос. Тонкая талия, большая пышная грудь, округлые женственные формы и пухлые чувственные губы очаровывали мужчин. Довершала всю эту красоту излишняя самоуверенность и ветреность.

«Не то, что юная леди Сандрин!» — подумал Мишель, оценив дочь трактирщика. Во внешности юной леди Сандрин не было ничего грубого.

Мишель отвернулся от дочери трактирщика и принялся яростно драть мох, складывая его в холщёвую сумку на поясе. Мха для алхимических фонарей требовалось много, даже очень много. Вскоре молодой человек замер и принялся мысленно корить себя. Мишель прикрыл глаза, словно у него заболела голова или зубы. Как он посмел сравнивать дочь трактирщика с юной графиней Кордейн! Усилием воли он попытался выбросить Ласточку из своих мыслей. Попытка с треском провалилась.

— А я красивая? — спросила дочь трактирщика, наматывая волнистую прядь волос на указательный палец.

В голове у девицы явно роились неприличные мысли по поводу полуэльфа. Она метала в Мишеля томные взгляды и, срывая мох, подбиралась к нему всё ближе.

— Да, — не особо задумываясь, ответил алхимик, все ещё витая в мыслях о восхитительной и юной графине Кордейн.

— Правда, мэтр, я вам нравлюсь? — не отставала от него Ефимия. — Мог бы в меня, влюбиться, например, эльф или полуэльф?

— Ты красивая, Ефмия, в тебя может сам демон влюбиться, — ответил Горознай и кинул в сумку довольно большой кусок мха.

— Мастер, ты нравишься мне. Разве не замечаешь?

Алхимик молча поднял на неё взгляд.

— Очень давно нравишься. Такой робкий, умный. Другие парни всё время врут, ждут момента, чтобы соблазнить или затащить на сеновал. Таких я сразу раскусываю. А ты нет, не такой… Ты любил, когда-нибудь Мишель?

— Нет, не любил…

— Ты не болтлив, и это тоже мне нравится, — широко заулыбалась Ефимия, подошла ближе к полуэльфу и провела тыльной стороной ладони по гладкой щеке юноши. Алхимик стоял неподвижно. — Другой бы на твоём месте давно…

— Я не другой. А, впрочем, другой, совсем другой! — мэтр отошёл в сторону от девицы.

Ефимия не отставала.

— Мэтр Горознай, я готова с тобой хоть на край света пойти. Готова страдать за тебя, готова только тебя одного любить. Веришь?!

— Нет, — спокойно ответил юноша.

Ефимия подскочила, обвила шею полуэльфа руками и прижалась к нему. Мишель выронил сумку со мхом.

— Ведёшь себя, как мальчишка, который даже ни разу не целовался!

— Ефимия… я на самом деле… не хочу тебя… — признался алхимик, краснея ещё больше и высвобождаясь из объятий девицы. — Послушай, я не гожусь для тебя. Не умею любить… и… и не хочу. Понимаешь?

Ефимия сжала пышные губы и помотала головой:

— Нет, не понимаю! Быть такого не может! — рассмеялась девица, — Нормальный ли ты, мэтр? Что значит — не хочешь? Хочешь, вижу по глазам, что хочешь!

— Не хочу… — отсёк Мишель её поползновения, но не слишком уверенно. Он попытался выпутаться из объятий Ефимии. — Не приставай!

— Врёшь! Тебе на самом деле нравится другая… Не простая дочь трактирщика, что без роду без племени! — девушка сама оттолкнула алхимика и отошла в сторону.

Мишель подобрал свою сумку и вздохнул с облегчением:

— Ты принадлежишь к роду человеческому, а я ублюдок. Зачем тебе такой урод как я нужен?

— Нужен!!! — завопила девица и кинусь снова обнимать мастера. — Думаешь, среди людей уродов нет? Есть, ещё как есть. Думают как уроды, поступают как уроды, живут как уроды, а себя за людей считают. Да ты человечнее любого из них. Выйду замуж за какого-нибудь урода в человечьем обличье и стану терпеть от него унижения. А ты свободу мне дашь, уважение, не предашь, не обидишь…

Ефимия попыталась поцеловать алхимика. Мишель отстранился, вцепился ей в плечи. Взгляд его сделался колючим:

— Тебе со мной вскоре скучно станет и тошно. В любой момент я уехать могу, исчезнуть, бросить тебя… Неожиданно умереть. И ещё, я буду всё предчувствовать, о каждой интрижке твоей знать, о каждом мужчине, который к тебе прикоснулся, о каждой мысли твоей дурной догадываться. И ты, Ефимия, будешь знать, что я знаю, и бояться меня станешь, ненавидеть ещё больше. Оставь меня, не будь дурой! — Говорил Мишель голосом жёстким, как металл.

Ефимия вырвалась из его рук и огрела корзиной. Мох рассыпался.

— Бросишь?! — завопила дочь трактирщика. — Вот как! Интрижки я, значит, буду крутить… Вот как!

— Прости меня, Ефимия, — спохватился Мишель, жалея, что выговорил ей всё слишком откровенно. Он поднял её корзину и хотел вернуть, — Прости меня, я не могу иначе поступать.

— Ложь, всё ложь… Ненавижу тебя! — завопила девица и ударила его корзиной ещё раз. — Не подходи ко мне, слышишь, не подходи! Видеть тебя тошно. Урод!

Взгляд алхимика сделался стеклянным:

— Ты, Ефимия, только думаешь, что любишь. Ты никого не любишь…

Обиженная дочь трактирщика бросила всё и помчалась прочь от полуэльфа.

Пожалуй, это была самая дурацкая ситуация из всех, прежних, неприятных в жизни Мишеля ситуаций. Алхимик склонился к земле и принялся подбирать мох, рассыпанный Ефимией. Ещё он услышал, что вслед за девицей рощу покинул какой-то незнакомец, прятавшийся неподалёку среди кустов лещины. Следили за ними от самого города Кротос. Шпион шёл тихо, скользил как тень и улавливал каждое слово алхимика.