Евгения Кострова - Калейдоскоп вечности (СИ)

— Разве ты этого не хотела? — напрямик спросил юноша, с нажимом усаживая ее на кремовую софу и расставляя руки по обе стороны, не давая возможности ускользнуть. — Просто признай, что ты хотела, чтобы эти ублюдки были наказаны, а их глаза выцарапаны. Ты же мысленно взывала ко мне, чтобы я пришел, разве не так?

София замерла от его резкого выпада и холодных, настойчивых слов, такого Ская она не знала и не хотела принимать. Нужно было спастись от горящей огненной синевы, которую она встречала, но отвернуться не получалось, слишком близко было его лицо и теплота дыхания, мягкие светлые локоны развивались под дразнящей игрой ветра, проникшей в апартаменты через балконные двери, и пальцы рук заболели от страстной жажды прикоснуться к любимому лицу. И эта мука, сжимающая грудь пропитала все мысли — она не хотела смертоносного представления, как и того, чтобы он участвовал в Турнире, может тогда его не предал бы друг, которому он верил, и его не заставляли убивать других людей. Внезапно София прониклась состраданием, и ладони осторожно прикоснулись к его сердитому лицу. Она придвинулась к нему, дотронувшись лбом до его лба, разглаживая пальцами стиснутые плечи и мягко перебирая короткие волосы, сотканные из нити самого чистого солнечного света.

— Успокойся, — пробормотала она ему в губы, и он тяжело выдохнул, расслабляясь, и в то же время, понимая, что вновь совершил недозволенное.

— Прости, — устало выговорил он, нежно обнимая ее и зарываясь носом в мягкие волосы, продолжая шептать хриплым голосом, — я не хотел, чтобы так все получилось. Я не знаю, как мне исправить ситуацию, и начинаю злиться оттого, что не могу остановить череду сгущающихся неприятностей. Одно становиться хуже другого. Потерять еще и тебя — это слишком.

— Не таково было мое желание, — бормотала София, — если бы ты просто был рядом со мной, тогда я чувствовала бы себя гораздо увереннее, и все же я понимаю, что должна привыкать к этому, совсем скоро тебя заберут у меня….Это больше похоже на сон, представь, ты сможешь когда-нибудь обрести силу, способную изменить царящие в Империях порядки, изменять традиции, устанавливать новые законы.

Скай сел возле нее, аккуратно положив голову ей на плечо, как обычно делала она, когда отец в очередной раз наказывал юную наследницу за невыполнение этических норм поведения. Они встречались в западном саду на закате дня, когда оставалось несколько счастливых часов свободного времени после занятий медиации и истории, языкознания и филологии, после торжественных чайных церемоний, где собирались все члены царственной семьи. Долгое изучение четверостиший поэтов прошлого, многочасовые упражнения для формирования правильной осанки и идеальной постановки речи почтения ко старшим, звучавшей на одном наречии, и уважение ко младшим на другом. И в тени высоких крон красного миддлемиста, в окружении синих колокольчиков, заполоняющих каждый дюйм земли, им предоставлялась возможность побыть самими собой, смотря на заходящее солнце, сливающееся с ослепительной белизной главного дворца с шестью нефритовыми минаретами. Характер и логическая прыткость отличали мальчика от непоседливой, но усердной девочки — Скай всегда следовал установленному порядку, был терпелив и поступался со своими внутренними стремлениями, тогда как Софию отчаянно тянуло на волю, как запертую пташку в золоченой клетке. Барахтаться в знойный день в расписных мозаикой фонтанах в новых туфельках и мочить платье из тафты, смотря, как виртуозные темные узоры быстро окрашивают великолепную ткань, усыпанную множеством крупных жемчужин; прятаться под банкетными столами, беря в охапку лимонные печенья и ускользая по ночам на нижние этажи, где молодые танцовщицы раскрашивали лица белой пудрой и подкрашивали длинные ресницы черным углем, и расправляли плотные наряды, выстилали полотнища, выкладывая золотые украшения с лазуритами и александритами и примеряя увесистые хризолитовые короны. А затем наступало мгновение, забирающее в свои объятья и не отпускавшее до самого рассвета, когда приходилось возвращаться в мир реалий, забывать ведомую сердцем фантазию — играла музыка скрипки и флейты. Все усаживались возле камина на громоздкие подушки, звеня браслетами, облегающие ноги и предплечья, и треск поленьев, всполохов дымчатых эфиров и всплеск рубиновых углей, изысканных теней на разукрашенных стенах и отчетливое видение красоты ночного покрова, легшего на оживший в красном и лиловом свете свечей город. Дети приносили в стеклянных коробках с абажурами васильковых бабочек, хлопающих серебрено-синими бархатными крыльями, а в полнолуние выпускали на волю летящих странников, шепча желание, чтобы те унесли его в далекое безбрежное небо. И истории о героях, которые сражались с дворянами темной стороны, кровожадными Омега и их безропотными и коварными слугами, обращенными из людей в подчинении своих господ с символичной черной рукописью на спине — дети обретали ониксовый змеиный взор и поразительную скорость, умения, растворяющие мифический силуэт в снежных дюнах; о далеких странах за морем, где сохранились передовые технологии русских дворов и запрещенные алхимические ритуалы; о падшей императорской семье Милославских и богатствах, что скрываются за нерушимыми барьерами старинных готических особняков, возведенных среди скалистых фонтанов и дремучих лесов, пустынных земель или окраин, охваченных лютыми и беспощадными заморозками; о запретных договорах между людьми и детьми сумрака, и о страшных завершениях, когда прислужники аристократов выстраивали целые города из человеческих костей и наполняли ванны густой темной кровью; о бывалых воинах, защищающих людей и роковых деяниях, изменивших ход судеб множества людей; и порой молвили уста темнокожих красавиц о трагической и запретной любви, полной страсти и нежности. До ушей принцессы не должны доходить вульгарные присказки и сказки, вот почему так часто ее наказывали, ловя у ступеней в мальчишеских штанах, и при ней же избивали служанок раскаленным железом, не проследивших за любопытным дитем. Это было самым ужасным, смотреть, как из-за нее страдали другие — незаживающие рубцы и отрезанные волосы, считавшихся позором для девушек востока, клейменные запястья. По ее вине уже происходили кошмары, и в очередной раз из-за нее чуть не погибли люди. Строгость и решимость — вот что Софии необходимо было усвоить, наказание за неисполнение правил последует вне зависимости от обстоятельств и отношений, иначе управление ускользнет из рук.

Скай приоткрыл свои глаза, он был в смятении, чувствуя странную невозмутимость и напряженность в ее застывшей в бездушном изваянии позе — плечи не расслаблены, ладони крепко сжимают ткань, и глаза отстраненно смотрят на жаждущий жизни город, и в осколках ее души, в которых в этот краткий миг не было ни капли той жизни, что бушевала снаружи, он разглядел раскаяние. Небывалое и непреодолимое. Скоро станет больнее, непереносимее и снедающей изнутри. На Турнире будут умирать, а человек, с которым она смеялась и встречала рассветы — милый и улыбчивый, застенчивый и высокомерный будет убивать, а быть может, падет под копьем и ударом раскаленного металла другого. Все меняется, и даже те, кого мы так хорошо знали и кому доверяли, становятся зловещими врагами. И как сложно, ненавидеть тех, кого горячо любил. От этого нельзя спастись или убежать.