Евгения Кострова - Калейдоскоп вечности (СИ)

— Если Вам кроме этой девчонки и несбыточных надежд ничего от меня не нужно, можете покинуть это место. Дальше Вашего присутствия в своих стенах я не потерплю, в противном случае — пусть мне будет и нелегко справиться, но Вас будет ожидать судьба подчиненных, за которыми Вы прибыли в столицу. Ломать кости и сдирать кожу с выходца древнего рода, у меня нет желания.

Мужчина посмотрел на тенистые проходы, следующие за воротами, и в последний раз скосил подозрительный взгляд на молодого человека.

— Так уверен, что сможешь одолеть меня, мальчик? — чуть изогнув испещренные татуированными ожившими символами брови, спросил мужчина. И с кончиков пальцев его потекло горячее серебро, смешанное с кровью от ран, полученных от накалившегося металла.

Черный дракон на плече Алена раскрыл пасть, выставляя выстроенные в несколько рядов заостренные резцы, сцепляя лапами мягкую ткань на плече хозяина и складывая крылья, принюхиваясь к ауре мужчины. Пальцы юноши погладили палящую чешую, и теневое существо растворилось в воздухе, и Ален провел мягкую линию потемневшим от копоти указательным пальцем вдоль скулы.

— Нет, — в задумчивости прошептал Ален, и глаза его затуманились. — После увиденного, мне даже касаться Вас не хочется. И вступать с Вами в бой один на один равносильно самоубийству. Но именно для этого, нужно так тщательно готовиться к нежданному визиту, Вы со мной не согласны?

Ален улыбнулся, поднимая голову наверх, высматривая между тенистыми кронами деревьев высокую женскую фигуру. И лишь когда цепи ее клинков задрожали в воздухе, мужчина повернулся в сторону, следя за взглядом юноши, пораженный невидимым и наслышанным приходом истинного убийцы. Темная одежда лоснилась к коже, словно тени, мягкие волосы подхватил горелый ветер, и, несмотря на красоту, глаза женщины были чудовищны, в них затаился тихий зверь смерти. И яркий рубин, как игристое красное вино сиял в оправе драгоценной реликвии. Глаза, в которых утонуло бледно-зеленое стекло, рассматривали мужчину так, словно могли прочесть все его секреты через кожу, то взгляд охотника, оценивающего усилия своей жертвы в сопротивлении. И юноша с волосами серебра лунного сияния и злата рассветного солнца любовался ее красотой, он смотрел на нее как на родное дитя, как на сестру и возлюбленную, и в сердце его пылала нечеловеческая нужда в одном лишь созерцании ее облика.

— Вы знаете, что такое мечта? — внезапно спросил Ален, не спуская цепкого взгляда с молодой женщины, подставляя изогнутую ладонь свету, что обтекала его кожу как река.

— Это очень похоже на тонкую цепочку, чьи звенья запутаны до предела. Чтобы распутать цепь, нужно просидеть с терпением и колоссальной выдержкой, перебирать все звенья, и при каждой неудаче, найти в себе достаточно упорства, чтобы решиться приняться за дело вновь. Ее нельзя передать в руки чужого человека, цепь запутается еще больше или вовсе порваться, потому ее никогда нельзя отпускать. В руках владельца она будто сталь и злато, но в иных пальцах рассыплется пеплом. И, казалось, что вот уже близок конец, но каждый раз самый тугой узел разбирать приходится в самом конце. Многие сдаются, отступаясь от своей мечты, пожертвовав многим и так и не добравшим до желанной отрады. Я расплету свою цепь до самого конца, чтобы обретя долгожданный покой, носить ее. И не пожалею ради этого ничего. Ни тех, кто стоит, защищая меня, ни тех, кто отважился вступить против меня.

Черные стражи, от которых пахло землей, копотью и мертвой плотью восставали из темных вод за спиной Алена Вэя, поднимая вверх свои лезвия огромных и зазубренных клинков, что были в их рост, а приобретя форму, слились с тенью. Глаза их были чернее туч, а фигуры выкованы их скалистых пород. И в пучине темной, как деготь жидкости, отражались крепостные стены монументальных дворцов, сверкающих опаловым светом луны, и град, чьи платиновые и непокорные стены возвышались над золотыми горными равнинами. Но то было лишь далекое отражение иного мира, которое померкло и рассеялось по воле властелина.

— Ах да, — прошептал как бы невзначай Ален, — Вы же впервые видите окраины моих дворцов. Даже я не знаю, что находится в его многочисленных покоях. Говорят, для того, чтобы узнать, какие секреты скрывает кровь избранных должно потребоваться не одно столетие, — он сжимал и разжимал кулак правой руки, рассматривая кривые линии судьбы на своей ладони, — но я все же человек, и жизнь моя не долговечна, и пока я знаю лишь маленькую толику правды о своей настоящей натуре. Зато хранители, стоящие на вечной страже их драгоценных ворот, могут приобретать свои формы и даже проникать в этот мир, служа мне также верно, как и в этом мутном зазеркалье, в которое я не могу проникнуть, даже в самых отдаленных снах.

Один из смольных воинов поднялся из-за тени, отбрасываемой силуэтом молодым мужчиной, поднимая клин без гарды, намереваясь разрубить образ на стеклянном полотне, и вставки на коротких волосах вороньего крыла из белого золота дрогнули легким и приятным слуху звоном. Он медленно обернулся с холодным и презренным равнодушием в серебристых глазах, зрачки его расширились, и темный хранитель развалился на черные сгустки, и лазурные потоки чистой силы омыли хрустальные сады. Мэй Ли, прижимавшая к себе трясущиеся от страха руки, ощутила чистый аромат горного воздуха, какой бывает в пору цветения ирисов, касаясь лбом стеклянных половиц и чувствуя, как странное давление сжимает вокруг кислород. Она слышала гудения и завывания ветра в порывистых облаках и падение пенистой волны в морских далях. Приоткрыв глаза, девушка увидела, как черные тени с силуэта мужчины окунаются во мглу с обездоленным и жутким криком, какой бывает у раненных зверей — в страхе, сторонясь его безбожного и безжалостного взора. Вихри синей ауры все еще витали, окружая его благородное и красивое лицо переливали бирюзы и лазури, и на кончики пальцев Мэй Ли упало несколько алмазных крупиц, похожих на застывшие слезы в охристом свете, прозрачные осколки голубого льда, обжигающих, как раскаленные угли.

— Удивительно, — прошептал Ален, выступая вперед, намериваясь утолить воспламенившееся любопытство, но сделал в направлении своего противника лишь несколько шагов, когда сизая волна рассекла его щеку в предостерегающем ударе, и багряная полоса скатилась по идеальной, гладкой щеке. Озадаченный уже позабытым чувством боли, Ален дотронулся пальцами до своей крови, молчаливо рассматривая красный цвет на коже.

— Су Бэй Дзян вернется за своей долей, — все так же бесстрастно сказал мужчина, и на их головы посыпались первые искры белого снега. — И если мне отдадут такой приказ, то я лично истребую от тебя должное. Победи ты хоть тех, кто носит сапфировые каменья, хоть коралловые — все едино.