Алексей Кривошеин - Фабрика волшебства (СИ)

— Алина, доченька моя, — голос отца потеплел. Но это давно уже не работало, девушка всегда чувствовала фальшь. Отцу что-то нужно, поэтому он так говорит. Наверняка, советники вбили в его голову, что для разговора с дочерью наиболее полезен именно такой тон, а отец всегда исполняет то, что говорят его всезнающие советники. Губы девушки тронула горькая улыбка.

— Слушаю тебя, папа.

— Почему ты отказала Клементу? — голос отца вновь сделался строгим.

— Не правда. Я ему не отказывала.

— Тогда почему ты ходишь на свидания с другим? Этот, как его?.. Ивор. Сын мясника.

При упоминании знакомого имени Алина улыбнулась. Глаза ее затуманились, девушка вернулась в недалекое прошлое, где они вдвоем гуляли по фабрике. Это не укрылось от Прохора, он нахмурился еще больше.

— Доченька, ну как ты не поймешь. Мне нужен этот брак. Если вы поженитесь, я сумею войти в Совет и тогда…

— Отец! — настала очередь девушки хмуриться. — А я тут при чем? Ты желаешь разменять меня на свою карьеру?

Прохор страшно сконфузился, на бледных щеках появился оттенок розового. Похоже, отец сказал не совсем то, что рекомендовали говорить ему мудрые советники и теперь жалел об этом. Он тут же взял себя в руки.

— Доченька, не говори так. Я люблю тебя. И я люблю маму. Для меня нет большего приоритета, чем семья. Вся карьера моя — ради вас. Разве я не воспитал тебя, разве не дал тебе образование и хорошую работу? Я желаю для тебя только добра.

Не смотря ни на что, Алина любила отца, поэтому не могла долго на него сердиться.

— Папа, и я люблю тебя. Просто… не дави на меня так. Я не могу сразу… Клемент он…

Девушка замолчала, не зная как объяснить рациональному отцу то, что хотела сказать.

— Ивор тебе не пара. У него нет серьезных намерений. Ты не должна с ним встречаться. Он просто хочет поиграть. Поиграть и бросить тебя.

— Ты не прав! Ивор хороший. Он добрый и не может меня бросить.

Сказала и сама поняла, как по-детски звучат ее слова. Словно глянула на себя отцовскими глазами.

— Я не спорю, что он хороший и добрый. Но он не готов к серьезным отношениям. Юноши взрослеют долго, ему еще предстоит перебеситься и успокоиться. В таком возрасте он не сумеет сохранить тебе верность.

— А Клемент? Он сводил меня один раз в ресторан. Разве это серьезные намерения?

— У Клемента намерения серьезны, — строго перебил ее отец. — За него я ручаюсь. Он хоть и ровесник Ивора, но очень серьезно относится к жизни. К тому же с таким отцом не забалуешь. Уверяю тебя, что за ним ты будешь, как за каменной стеной. Не сегодня завтра, он сделает тебе предложение.

— Что!?

— Именно так, — сказал Прохор. — Тебе придется принять решение, и я бы хотел, чтобы оно было гм… положительным.

Не говоря больше ни слова, отец вышел из комнаты. Светильники словно этого и ждали, тут же погасли, оставив девушку наедине с камином. Поленья по-прежнему едва слышно трещали, огонек шустро лизал обугленное дерево. Но девушке было уже не до него. Пламя камина отражалось в зеленых глазах.

Весь понедельник Алина была задумчивой. Она не отвечала на улыбки и взгляды Ивора, не участвовала в шалостях подруг. Не поймав ответного взгляда, юноша помрачнел. Девушка видела, как испортилось его настроение.

На уроке безопасности, который вел Ветер, она украдкой глядела на Ивора. Он сидел мрачнее тучи, Рудольф пытался расшевелить друга, но все было впустую. Тревога и страх столь явственно читались на лице юноши, что сердце Алины сжималось каждый раз, когда она глядела на него.

Папа не прав. Намерения Ивора очень серьезны. Он не стал бы так переживать из-за простой игрушки.

— Охрана Фабрики — дело первейшей важности, — вещал Ветер, расхаживая по аудитории. — Но Кондратий, начальник отдела кадров все время посылает мне настоящих тупиц. Вы бы знали, сколько с ними маеты. Редко попадается умный охранник, поэтому я зову их ласково — болванчики. Вместе со мной эту фабрику охраняют ровно сто двадцать три болвана!

По рядам учащихся пронеслись смешки. Ветер нахмурился, но продолжал.

— Мы бдим, стойко переносим невзгоды и тяготы службы, выявляем заговоры и останавливаем дураков, поэтому вся надежда на вас. Ибо бдительный сотрудник — это двенадцать часов спокойного дежурства. Это ваш вклад в безопасность фабрики…

Алина отвела взгляд от преподавателя и поглядела на Клемента. Тот сидит особнячком, смотрит на всех свысока. Еще бы, будь у нее столько субстанции, может быть и она вела бы себя так же…

Будь у нее столько субстанции? Девушка вдруг осознала, что это реально может произойти. У нее тоже появится неистощимая сфера полная платежной субстанции. Она сможет покупать то, что ей нравится, а не то на что хватает средств. Она станет одеваться, как настоящая леди, сможет переехать в отдельный дом, и, быть может, у нее получится помочь маме. Раздвачет говорил, что у его отца в Столице есть знакомые врачи, которые за определенную плату творят чудеса.

Пока девушка мечтала, Рудольф толкнул Ивора и зашептал, указывая куда-то пальцем. Алина поглядела в ту сторону и вспыхнула. Друзья глядели на Зару. Девушка тоже заметила внимание к своей персоне, выпрямила спину, выпятила грудь и тряхнула длинными черными волосами. Лицо Ивора просветлело, он с интересом стал прислушиваться к словам Рудольфа.

Алина вспыхнула. Да как эта… эта… дура смеет махать своими волосами перед ее парнем? Ведь это она подсказала Заре Слово Блестящего Волоса, иначе ее волосы никогда бы не стали такими красивыми.

Рудольф широко улыбнулся Заре, та фыркнула и отвернулась. Рудольф что-то быстро зашептал Ивору, тот зажал рот ладонью, чтобы не рассмеяться в голос.

«Юноши взрослеют долго. Ему еще предстоит перебеситься…» — вспомнила Алина слова отца. Неужели он прав? Неужели опыт Прохора вновь возобладает над ее идеалистическими взглядами на жизнь?

— Алина!

Девушка вздрогнула и вскочила. Прямо перед ней стоял Ветер, и лицо его не предвещало ничего хорошего.

— Новобранец, ать-два! Вы проявили непростительную халатность. Эх, будь ты моим сотрудником, сгноил бы в нарядах. А так!..

Ветер в сердцах плюнул, спохватившись затер плевок сапогом и сказал:

— Садитесь на место, новобранец. И будьте внимательнее. И так, на чем я остановился?

— На сморкунах, — громко сказал Рудольф.

— Гм! Да? На сморкунах? — удивился Ветер. В классе раздалось фырканье, ученики прятали улыбки.

— Что ж, — Ветер пошевелил складками кожи на лбу. — Сморкуны — это очень опасные животные. Вот, помню, был у нас случай…

Когда урок закончился, галдящая толпа высыпала в коридор. Ивор очутился совсем рядом с Алиной и робко улыбнулся. Все еще сердясь на него за веселье на уроке, она надулась и отвернулась. Краем глаза заметила, как помрачнело его лицо.