Александр Забусов - Кривич

— Слушай сюда! Через лядину пройдем по дну оврага, это для нас единственный путь. А уж там посмотрим, какова наша доля. За мной!

Первым вломился в кустарник, откинулся на конский круп. Осторожно вышагивая вороной спускался по заросшему склону. Воины последовали за предводителем. А по следу, словно рвались огромных размеров кабаны, ломились одетые с головы до ног в броню византийские катафракты.

Вся дорога была усеяна телами погибших. Базилевс вместе со свитой долго стоял на поляне рядом с дорогой, всматривался в мрачные лица проезжающего мимо воинства. Участвовавшие во многих походах, закаленные ветераны двигаясь на Доростол, с удивлением и растерянностью, на глаз определяли, что русов погибло существенно меньше, чем своих, а значит предстоит нелегкая война, неизвестно какая участь выпадет на их долю.

«Попробовать предложить скифскому архонту без боя уйти за Истр? Еще неизвестно, как сложится эта война. Конечно, варваров по числу гораздо меньше, чем у меня воинов, но первая сшибка у Доростола прошла не в мою пользу. Враги показали, что они на равных могут сражаться с катафрактами. Стоит задуматься!».

Чуть обернувшись, он обратился к свите:

— Остался кто-либо в живых из отрядов, идущих в передовом дозоре?

— Да, сиятельный. Жив предводитель первого отряда, Феодор из Мисфии, а с ним пятеро всадников легкой кавалерии. Ты хочешь их видеть?

— Избави бог. Я помню Мисфианина. Лев Диакон.

— Я весь внимание, мой повелитель!

— Найди Мисфианина, поговори с ним. Потом напишешь о подвигах наших воинов и дикое сопротивление варваров. Не стесняйся описывать пролитую кровь и необузданный характер дикарей. Потомкам будет интересно узнать, с чем мы столкнулись в этой провинции и как спасли месян.

— Я все понял, богоравный. Уже бегу.

Не обращая внимания на придворных, император коленями приударил в бока своего коня, в порыве гнева ожог его круп плетью, поскакал к доростольской дороге, а встав на нее, двинулся вдоль растянувшихся колонн стратиотов, упруго шагавших без устали, несших щиты и оружие, с любовью глядевших на своего полководца. «Бессмертные» тенью следовали за базилевсом.

Выехав на равнину, Иоанн Цимисхий увидел вдали сам город Доростол. Отсюда крепостные стены и башни выглядели невысокими и совсем не грозными. Император оглядев пейзаж глазами полководца, пришел к мысли, что сама равнина, местами пересеченная речушками и ручьями, вполне подойдет для битвы, а с бугра на котором остановился базилевс даже виднелся полноводный по весне Истр.

Преграждая путь к крепости, на равнине выстроилась живая стена пеших русов, стоявших сомкнутым строем за большими щитами. Перед строем, направив взор на подходившее греческое воинство, спокойно восседал на коне человек, закованный в броню, в красном плаще на плечах. Святослав.

Ничего нового в построении варваров для императора небыло. Цимисхий распоряжаясь, выстраивал свое войско следующим образом. По центру, в фаланги, поставил пехоту, по ее краям, катафрактов, всадников и лошадей закованных в железо. За рядами пехоты находились лучники и пращники, им предстояло без остановки стрелять по славянскому строю. Напряженность витала в воздухе. Казалось еще миг, и две силы сойдутся в смертельном поединке.

Монзырев еще в процессе построения подошел к Икмору, обратился к нему:

— Воевода, князь выстраивает воинство стеной, не оставляя даже малого резерва за плечами. Если стену обойдут с флангов, ударят в наш тыл, ведь опереться будет не на кого.

Икмор покачав седой головой, издали глянул на князя, в трех десятках шагов гарцевавшего на белом коне, общавшегося с воинами первой шеренги.

— Сам скажи. Больно послушает он кого. Сейчас он в боевой лихорадке. Уж коли решил что так быть, уже никому не переубедить.

— Скажу.

Выслушав Монзырева, в раздумье окинув зарвавшегося боярина рачьим взглядом, хотел накричать на выскочку, да вдруг решил наказать по-другому, не дать вместе со всеми стоять в строю, отлучить от воинства. А, что, пусть подумает на досуге, почему его дружина не воюет бок обок с остальными. Больно умен.

— Вот и бери свою дружину, кою привел за собой. Становись за спинами воинства. Глянешь, как другие воюют. Ступай!

Монзырев поклонился князю. Он совершенно не страдал от такого решения, тем более, византийского войска еще не наблюдалось на горизонте. Прошел через скаливший зубы строй, услыхав в свой адрес некоторое количество шуток и высказываний. Выкрикнул:

— Воевода! Улеб Гунарович, выводи дружину в тылы.

Гунарович, привыкший беспрекословно подчиняться боярину, напряг сотников и добрых четыре с гаком сотни воинов отошли за спины русского строя. Толик уже со стороны окинул «стену», определяя, что она собой представляет.

Простое, без всяких хитростей и примочек построение. Триста метров по фронту занимали бойцы первой шеренги в комбинации защиты, щит, шлем, панцирь. В первую шеренгу Святослав поставил свою проверенную гридь, с копьями, мечами, да мощными двуручными секирами, а сами гридни к тому же были одеты поверх кольчуг в ламинированный доспех — панцирь, покроя сравнимого разве, что с кафтаном, с разрезом спереди или на правом плече. В глубину строя шло двадцать шеренг ополчения да скандинавские хирды, нанявшиеся к князю. Здесь и вооружение было попроще. Вместо трапециевидных щитов, щиты круглые, у кого из дерева, у кого дерево обито по кромке железом, да и в средине щита присутствовал медный или железный умбон. Шлемы, в основном сферической формы с наносником, с бармицей и без нее. Кольчужные рубахи с рукавами до локтей, а подол доставал до бедра с разрезом спереди и сзади. У скандинавов ламелярный доспех, сработанный корсетом, состоящий из нагрудника и наспинника, по бокам скрепленный и снабженный наплечными лямками из кожи с металлическими заклепками. Почти все имели копья и мечи, у некоторых вместо мечей — боевые топоры, правда помельче чем топоры гридней. Короче, можно было надеяться, что хотя бы первый натиск будет отбит.

— Гунарович, выстраивай наших в полста шагах от Святославовой «стенки». Дели бойцов на две фаланги. В правой только наших поставишь и она под твоей рукой будет. Левая — моя, туда всех остальных и полусотню Олеся. Ясно?

— Да. Только давай наоборот, Николаич. Наши-то понадежнее будут.

— Дружище, делай, что говорю, после боя рассуждать будем.

Больше не отвлекаясь на выстраивание дружины, стал высматривать кого-то в ее рядах.

— Боривой! Подойди ко мне.

Ласково похлопал тяжелой, в кольчужной рукавице, ладонью по плечу подошедшего помощника по хозяйственной части, улыбнулся ему.

— Что, Боря, никак воевать собрался?