Елена Звездная - Хозяйка «Логова»

Лодчонка сорвалась вниз, а я от ужаса все же заголосила. Правда, не громко и не долго. Дыхание перехватило от горячего воздуха, стремительного падения по лавовому потоку и не менее скорого перемещения по узким каналам меж скал к огненному морю. Но дара речи я напрочь лишилась, когда наше средство передвижения начало погружаться.

— Расслабься, дыши спокойно, твоя защита рассчитана на…

Окончания не расслышала, с головой уйдя под оранжево-красную волну. А в следующее мгновение демон и я уже стояли на пологой скале противоположного берега моря, где Хран, поворачивая меня как куклу, деловито осматривал и приговаривал:

— Пульсация сердца стабильная, температура тела нормальная, зубы не стучат, руки не дрожат. Нервы как канаты, но оцепенение еще не сошло, — подвел он итог осмотру и ухмыльнулся: — Думаю, теперь ты поняла запрет Инваго?

— Н-нет, — из вредности пролепетала я, в сотый, а может, и в тысячный раз повторяя про себя: «Жива. Я жива!»

— Ладно, на обратном пути поймешь. — Демон крепко взял меня за локоток.

— Обратно… — мой ошарашенный сип потонул в очередном щелчке пальцев.

А в следующее мгновение обжигающий зной подземных чертогов сменил колючий холод поверхности. Пунктом перемещения стал задний двор «Логова», застроенный снежными стенами полутораметрового лабиринта со смотровой башней в центре. Спасаясь от ветра, я спряталась за спину негодующей тростиночки, и сорвавшееся с губ проклятие не произнесла, а простучала зубами. Впрочем, кричи я, все равно внимания на себя не обратила бы. Хран был зол, и злость эта проступала даже сквозь образ черноглазой девицы.

— Зои! — утробный рык демона заставил вздрогнуть меня и осыпаться стены лабиринта. — Как это понимать?

А в ответ тишина и ни движения. Лично я никого в снежных кучах не увидела, а он, продолжая взирать куда-то вперед, сухо поинтересовался:

— Молчишь? Тогда спрошу иначе. Почему Бузя на поверхности, да еще в боевой трансформации?

— Хран? — Кажется, после погружения в огненное море не мне одной стало плохо. — Хран, тут нет никого, идем в харчевню. — Но красавица не сдвинулась с места. Обернулась, закутала меня в невесть откуда взявшуюся меховую накидку, пальцами щелкнула, и я отчетливо расслышала детские голоса.

— Спалились! — шептал Тимка.

— Не дрейфь, — возражали ему, — сейчас отмажем.

И из сугроба в пяти метрах от нас высунулась вначале белая меховая шапочка с красным помпоном, а затем и бледная мордашка с красным носиком. Малышка была чудо как хороша и ужас как самоуверенна. Вместо того, чтобы выбраться из снега, по форме отчитаться и покаяться, она, оставшись под защитой снежного укрытия, разыграла сущее удивление.

— О! Какая приятная встреча! Вы уже вернулись… А мы тут в снежный бой играем. Хотите с нами? — к концу бравады несколько заискивающе произнесла Зои, посмотрела на пышущую злобой тростиночку, запнулась, покраснела, но от задумки не отреклась: — Не хотите?

— Нет!

— Потому что замерзли? — продолжила она, но была оборвана на полуслове.

— Зои!

— Ну ладно, ладно. — И, обернувшись назад, крикнула в другой конец двора: — Тимка, вылазь, — и совсем тихо: — нас сейчас ругать будут.

Занятая высматриванием братца среди снежных завалов, я бы на эту оговорку внимания не обратила, а Горный прицепился. Сощурил красивые черные глазищи, изящно подался вперед и вопросил ехидно:

— С чего вдруг «нас»? Бузя только твой. И это ты его позвала.

— Я не звала! — запротестовала малышка, выбираясь из сугроба. — Он сам пришел… помочь.

— Что значит, помочь? — не своим голосом вопросила тростиночка. — И чего ради он нарушил мой приказ? — последнее слово дополнилось сердитым рыком.

— Мы не справлялись. — Зои потупилась, отряхнула курточку и нехотя призналась: — Совсем не справлялись.

— Страшно представить, с чем это вы сладить не могли. Со стройкой лабиринтов?

Малышка аккуратно поправила хвостики, шапочку, перчатки, затем медленно ковырнула ножкой снег и выдохнула:

— Со зверем.

— С каким?!

Будь я на месте крохи, я бы от такого ора всю свою подноготную выдала, а она лишь сбивчиво затараторила:

— Который сидел запертым в выгоревшей комнате, наверху. Нам клетка понадобилась, а там он, место занимает. Пришлось выпустить. Теперь вот ловим. Бузя загоняет, а мы в засаде ждем.

Меня в этот самый момент больше всего интересовал вопрос — что за зверь сидел в моем «Логове» и живы ли домочадцы, а демона тревожило иное. И хоть говорил он тихо и спокойно, даже вкрадчиво, я все равно ощущала нешуточную дрожь.

— И зачем вам потребовалась клетка?

— Затем, что вы своим договором мне руки связали. — Сердитый кивок в мою сторону и возмущенное: — Вреда не чинить, ошибок не делать, о поглощении забыть. Ну и как в таких условиях четырех мертвецов упокоить? — Я представила, что это мои девчата в другую жизнь ушли, и покачнулась, а Зои продолжила сердито: — Никак, если из них трое полуразложенцев и только один свежачок!

Вот тут ко мне подскочил взволнованный, розовощекий Тимка и, дергая за руку, прошептал:

— Тора! Тора, помнишь, месяц назад пристав на заставу приходил, искал моего дядьку? Так вот, я знаю, куда он делся! Он сегодня пришел.

— Вот! — Всплеснула ручками малышка. — У Тима со свежачком прослеживаются прямые родственные связи, а Тора сказала не трогать членов семьи и рода. Теперь понятно, почему запрет о вреде на мертвецов распространился, да?

— Да. — Тростиночка кивнула. — Но за зверя минус два дня, за Бузю минус три, за самонадеянность минус сутки…

— Но, дядя! — не ожидавшая расплаты, она обиженно притопнула. — Я же все объяснила!

— За возведенный городок столько же. Обычные дети с такой скоростью не строят. А за «дядю»… — нахмурилась красавица, с недобрым прищуром взирая на кроху.

— Хран, — попыталась я вступиться, но была оборвана веселым смешком братца.

— А что, тетя?! Да ну! Тороп сразу сказал, мужик, по повадкам видно. — Я удивленно посмотрела на Тимку. Малец никогда раньше так себя не вел: уверенно, свободно, чуточку нахально и легко, а теперь вот научился. И что этому поспособствовало? Влияние нелюдей или обстоятельств?

— По каким повадкам? — потребовал ответа Хран, уже не особо следя за голосом.

— При зевке рот прикрываешь кулаком, а не ладошкой. Оборачиваясь на зов, разворачиваешь корпус, не голову. И последнее, когда я свечу попросил передать, ты ею в меня кинул, а не передал, как это делают девчата и Тора.

— Ты стоял далеко.

— А ты целился в голову, — хмыкнул Тим, взял Зои за руку и со словами «Мы лучше пойдем» потянул ее в харчевню. И только благодаря очередному щелчку пальцев демона я услышала тихое напутствие братца для малышки: — А теперь быстро в кухню, пока он не понял уловки.