Рита Кертс - Руимо. Пришедшая (СИ)

— Прошу, располагайтесь. Если понадобится кто-либо из слуг, вы найдёте нас в соседнем крыле — идите в обратном направлении не сворачивая.

— Это ещё что, — Сарн с негодованием и недовольной гримасой приоткрыл дверь. — Издеваетесь? Ещё меньше этой кладовки ничего не нашли?

Деми незаметно пихнула его локтем.

— Благодарим вас, можете быть свободны.

Юноша поклонился и поспешил обратно.

В покоях, предназначенных для новобранцев, было прохладно и даже сыро. Узкая комнатушка с четырьмя подозрительными на вид койками внушала тоску: даже коридоры, казалось, выглядели куда уютнее. Мебель практически отсутствовала — в одном углу одиноко доживал свой век старенький комод. Стульев, или хотя бы табуретки не было вовсе.

— Да уж, — Деми сняла накидку и положила на кровать. — Могли бы хоть ширму поставить, зная, что не все новобранцы — мужчины.

— Женщины среди новобранцев бывают не часто, — Креос принялся снимать наручи. — А за комнату нам следует быть благодарными.

— Это ещё почему? — снова возмутился чародей, остановившись рядом с единственным небольшим окном посреди стены, которое явно давно не протирали. Он определённо собрался сказать ещё что-то, но паук, спустившийся с потолка в нескольких дюймах от его лица, сбил его с мысли.

— Ты что-то хотел сказать? — усмехнулся здоровяк, освобождаясь от верхней одежды. Сарн отвечать не торопился — застыл на месте, глядя в пол. Креос опустился на кровать, для него явно не по размеру, и под его весом она беспомощно заскрипела.

— Здесь нужно убраться, — констатировал чародей, наблюдая за мохнатым пауком, который успешно достиг пола и продолжил свой путь, направляясь под комод.

— Ты же чародей, — сказала Деми. — Вот и наколдуй нам хорошие апартаменты.

— Если бы кое-кто не вмешался и не отпустил слугу, нам бы дали комнату получше!

Мысленно Деми признала его правоту, но вида не подала.

— И, вообще-то, это было неприятно, — Сарн взялся за бок. — Ну и костлявые у тебя локти!

Это замечание ей не понравилось, и она снова двинула ему локтем в бок. В ответ последовали громкие возмущения, но слушать их Деми не стала. Внимание привлекла едва заметная дверь, приоткрыв которую, девушка поняла, что не всё так плохо.

— Здесь есть купальня, — с удивлением и одобрением воскликнула она. — Я первая.

Узкая дверь захлопнулась.

Кто-то постучал трижды.

— Пора, — подумала Эйра, глядя на своё отражение в высоком зеркале. В последний раз поправила светло-голубые локоны, собранные в сложную причёску, и всё же решила избавиться от золотых заколок. Белоснежное платье с корсетом и глубоким декольте, обильно украшенное резными пластинами из золота — в Вартонском стиле, ей совершенно не нравилось. Однако, из всего, что предложили служанки, это показалось наименее безвкусным.

Эйра взглянула в распахнутое окно. На улицах между милыми домиками с вишнёвыми крышами прохаживались отряды стражников. За несколько часов, проведённых здесь, никого из горожан красноокая не заметила, а принцесса Фелиция неприлично опаздывала.

Девушка закрепила на платье серебряную фибулу в виде древа, символа Фенхидес. И именно сейчас почувствовала, что её одолевает тоска по дому.

Прошёл век с тех пор, как она впервые услышала о Бракентуссках. В те времена Фаренхимом, Бирмелом и Тувиамом, за исключением Золотого города, правили её отец и мать — Илларион и Карима. Тогда она и помыслить не могла, что Вартон отделится от Тувиама и станет королевством, а Фаренхим перестанет существовать.

Стук в дверь повторился, уже более настойчиво. Затем послышался низкий, родной голос человека, который был Эйре дороже всего на свете. Голос человека, спасшего её после той страшной ночи, когда Серебряный город был сожжён дотла. Этот голос принадлежал человеку, который бережно заботился и иногда чересчур оберегал её; и продолжал заботиться до сих пор, как о собственной дочери. Эйра натянула маску хорошего настроения и открыла дверь.

— Всё хорошо?

Эйра знала, что его серебряные глаза не обманешь, но всё же попыталась.

— Всё замечательно, — широко улыбнулась она.

Рик приподнял бровь, поглядел на голубоволосую с недоверием.

— Ты никогда не изменишься, — он жестом предложил взять его под руку. — Идём, нас звали к обеду. По пути расскажешь, что тебя тревожит.

Шли размеренно, не спеша. В белых с золотом одеждах, своим безупречным видом они производили впечатление на прислугу и стражников, и те с трудом переставали на них глядеть.

— Я вижу, что-то не так. Скажи, что случилось, и я сделаю всё, что в моих силах.

В горле Эйры застрял противный ком. Сколько раз она ни пыталась кому-то рассказать, что видела той страшной ночью — голос пропадал, а глаза становились мокрыми.

— Снова думаешь о Фаренхиме, — заключил Рик.

Эйра пыталась взять себя в руки, смахнула слезинку. Совладав с собой, она подняла на Рика большие алые глаза и бесцветно произнесла:

— Однажды я расскажу тебе абсолютно всё.

Рик не стал настаивать. Двое дошли до обеденного зала, и как только двери перед ними отворились, они почувствовали более чем аппетитный аромат запечённого мяса, рыбы, свежего хлеба, тушёных овощей и прочей снеди.

Слуги вежливо приветствовали принцессу Фаренхима и правителя Тувиама, пригласили к великолепно сервированному столу, заставленному самыми разными блюдами — их было гораздо больше, чем на двух человек. Юноша задвинул за Эйрой стул с высокой спинкой, и собрался так же поступить с Среброглазым. Но, увидев во взгляде его упрёк, смутился и отступил.

— Вот ведь, — обронил Рик, отрезая кусок от сочного стейка. — Я выгляжу как человек, который не в состоянии задвинуть стул?

— Стареешь, — съехидничала Эйра, сделав глоток вина. Рик что-то проворчал в ответ, и разговоры прекратились.

Через несколько минут раздался стук в дверь, и в залу с гордым видом пожаловал пожилой управитель замка.

— Tenumien, Eirea, — он выпрямился после низкого поклона. — Простите за вторжение. Я намерен сообщить вам, что принцесса Фелиция уже ожидает в зале собраний.

Рик и Эйра тут же поднялись и двинулись прямо на Кантеса.

— Милорд, миледи… — в блеклых глазах на короткий миг застыл испуг. — Не спешите, сперва отобедайте…

— Благодарю, Кантес, — Рик вытер губы кружевной салфеткой. — Прошу, ведите нас к принцессе.

Управитель поклонился и отправился к залу собраний.

— Sulett fa mieta, nоurosete va lao! — раздался голос за дверью, сразу после короткого стука.

— Что он сказал? — удивлённо воскликнула Деми, расчёсывая гребнем волосы.

— Сказал, что двух часов для омовения столь почтенной особы слишком мало — надобно, по меньшей мере, шесть.