С. М. Бладинг - Падение Небесного города

Она положила ладонь на мою макушку, коснулась ее губами.

— Твой отец говорил так же после твоего рождения и смерти его отца.

Я поднял взгляд.

— Да?

— Все мы сомневаемся. А кто нет? — она поднялась с кресла. — Те — монстры. Удерживай сомнения и страх, но учись идти с ними, Синн. Только так можно стать лидером, который нужен народу.

Ино Килак жила под покоями Семьи, увидеться с ней было просто, наверное. Она была духовным советником Семьи. Ее даже можно было назвать ведьмой.

И быть с ней было не весело.

Она впивалась с те темы, которые я не хотел затрагивать, о которых не хотел говорить. Она хотела, чтобы я рассказывал все ей, незнакомке, которую не знал, которой не доверял. После четырех дней ее копаний, игр и попыток разговорить меня я признал, что с меня хватит.

Я вскочил на ноги и направился к двери.

Воздух передо мной задрожал золотым жаром.

Я замер, вскинув руки. Я не знал, как защититься своей Меткой, а она это знала.

— Синн, — сказала она скрипучим старческим голосом. — Ты не можешь бежать или прятаться. Твои проблемы внутри тебя.

Я развернулся к ней.

— Мне нужно преодолеть принуждение. И все.

— Ты дал ей власть, — сказала она, и ее хрупкое тело скрывало силу. — Только ты можешь забрать то, что отдал.

— Я ничего ей не давал! — прокричал я.

Она одарила меня тяжелым взглядом, отошла от столика в центре комнаты к длинному столу в другом конце, на котором были ракушки, кубки и прочие вещи. Мне это казалось мусором, но я был уверен, что для нее они были важны. Она ведь была семейной ведьмой.

— Разве нет травы, которую можно принять и все убрать?

— А ты хочешь такую траву?

Я кивнул, хлопнув по бокам.

— Да, хочу.

— Хорошо, — она вздохнула и отвернулась. — Я сделаю тебе настойку, ты выпьешь ее и исцелишься.

Я закатил глаза и вернулся в ее комнату.

— Меня не исцелит настойка.

— Я такое уже говорила.

Я впился пальцами в голову, выбились пряди волос из хвостика. Я подошел к ее окну и посмотрел на мерцающий город.

— И что мне делать? Говорить об этом?

Она фыркнула и вернулась к столику в центре.

— Говорить. Нет. Но я должна знать, что ты ей дал, чтобы понять, как это вернуть.

Я знал, о чем мы говорим. Я был уверен, что уже понял это. Но я не доверял ей.

— Доверие — роскошь, — тихо рассмеялась она. — У тебя его уже нет, юный Эль-Асим.

Что? Она читает мои мысли?

Она снова рассмеялась, показывая оставшиеся зубы.

— Не мысль, юноша, а лицо.

Я коснулся рукой окна.

— Я должен быть там и помогать, а не беседовать.

— Ах, отличный предлог прятаться, — она подняла деревянную тарелку и что-то поскребла в ней ложкой. Я боялся спрашивать, что там. — И что ты будешь делать, когда прятаться не сможешь? Когда Руки найдут тебя и загонят в угол? Уйдешь с ними?

— Если от меня будет много проблем, лучше я уйду.

— Ты уже решил, — она ударила ложкой по тарелке. — Зачем тебе я?

Хороший вопрос. Я посмотрел на город. Мы были глубоко в воде. Вокруг вода была не синей, а черной, словно безлунная ночь, без звезд и планет. Мне не хватало неба.

— Ты хочешь сбежать?

— Куда?

— Отсюда, — просто сказала она. — Ты хочешь сбежать отсюда и вернуться к Рукам, к своей королеве?

Я посмотрел на пол.

— Она никогда не была моей королевой.

— Но именно к ней ты надеешься сбежать.

Я покачал головой.

— Я разрываюсь. Я… — было глупо говорить об этом со старушкой. Что она может знать? Как поможет.

А она ждала.

Я провел рукой по волосам. Я должен вернуть власть над собой, значит, нужно быть честным.

— Я борюсь сам с собой.

— А вот и правда. И что в тебе воюет?

Слова застряли в горле, но мне нужны были тренировки. Матушка не допустит меня, пока Ино Килак не разрешит.

— Разум и сердце. Сердце хочет свободы.

— А разум?

— Ищет причины вернуться, — я закрыл глаза и прислонился к кирпичной стене. — Но слишком многое на кону, слишком много терять.

— Ты это видишь. Если ты выживешь, станешь мудрым лидером.

Я фыркнул.

— Но в тебе и много плохого.

Я недовольно повернулся к ней.

— Нет.

Она махнула на меня ложкой.

— Разум твой использует это как отмазку, ищет логику в том, что почетно ее слушаться, быть в ее власти. Тебе нужно найти источник принуждения, и тогда разум будет принадлежать только тебе.

— И вы думаете, что я могу смириться с тем, что из-за меня умирают люди? Потому что я трусливо прячусь?

Она бросила в меня ложкой. И ударила, повалив на пол. Я смотрел на нее, а она — на меня.

— Что ты сделаешь, Синн? Чем дольше ты не ищешь то, что отдал, тем больше ты становишься Праймусом.

Вот и последняя соломинка. Я не хотел становиться Праймусом, превращаться в Варика, терять себя. Как можно стать тем, кто уничтожает город ради получения одного человека?

Она увидела это на моем лице. Она слезла с меня, розовое расшитое одеяние шуршало с ее шагами. Она склонила голову, глядя на меня краем глаза.

— Что она с тобой сделала, Синн?

Картинки вспыхивали в голове. Сердце колотилось, я тяжело дышал. Во рту пересохло, я пытался отогнать воспоминания. Я опустил взгляд от стыда.

Она кивнула.

— Она использовала против тебя твое же тело.

Я не хотел признавать это, говорить вслух или слышать.

Ее седые брови поднялись и опустились, она отвернулась.

— Эффективно. Ты мужчина. И ты беспомощен, ведь она обернула против тебя природный инстинкт.

Чертова читательница мыслей.

Она отмахнулась.

— Забудь это. Преодолей, или будешь до старости желать, чтобы какая-то дрянь впивалась ногтями в твою грудь и делала тебя счастливчиком.

Она ужасно точно взывала к тому, что я не хотел вспоминать.

— Я все слышу, — она с вздохом села. — Тебе нужно понять, как преодолеть это. Так она завладела тобой, так ее люди тебя выслеживают. Она привязала тебя к себе.

Как может ее поводок протягиваться так далеко?

Она посмотрела на меня.

— Тебе лучше знать, ведь ты вызвался быть на поводке.

Я подошел в три шага к столу и сел на другой стул, стараясь не трогать ее вещи. Возле моего локтя оказалась ссохшаяся голова. Ужас.

— Как мне вернуть это?

Она вздохнула и скрестила сухие руки.

— Ты отдал власть. Она попросила, и ты отдал. Тебе нужно это забрать.

Я сглотнул и быстро вдохнул. Смогу ли я сказать слух.

Она не спасала меня, не говорила вместо меня.

— Я… — челюсти сжимались. — Я сказал ей, что я — ее.

Она кивнула.

— А ты?

— Нет.

— Уверен?

Я ударил кулаком по столу.

— Да!

— А если бы она вошла в эту комнату сейчас?

Я покачал головой.

— Но она не войдет.

Глаза Килак вспыхнули, она посмотрела за мою спину. Я повернулся…

И отскочил от стула, схватился за стол, обходя его.