Алиса Элер - В погоне за солнцем (СИ)

Ее тонкий высокий голосом зазвенел серебряным перезвоном в как нарочно притихшем зале. Я обреченно отложил вилку и выпрямился, мрачно ожидая продолжения сегодняшних злоключений.

Но все было мирно. Тишина, так некстати опустившаяся на зал, всколыхнулась прежним смехом. Трактир продолжал галдеть, а мои спутники — спокойно ужинать.

Я ничего не понимал. Ладно Камелия, но Нэльвё! Он ведь не мог не слышать!

Видимо, я думал так громко (или, скорее, так выразительно), что Отрекшийся просто не мог не ответить. Прожевав очередной кусочек куриного бедрышка, Нэльвё, наконец, соизволил объясниться:

— Я сделал так, что нас никто не слышит.

Я только вздохнул, уже даже не злясь, и с грустью посмотрел на тарелку с полурастерзанной ножкой. Никаких чувств к ней не я испытывал. Перспектива вновь с боем прорываться к выходу, а после гнать коней до рассвета, отбила весь аппетит.

Я откинулся на спинку, скучающе уставившись в потолок. Делать было совершенно нечего, спать — идти рано. Да и разговор еще не окончен…

И тут меня осенило.

— Камелия, — вкрадчиво обратился я, облокотившись о стол и резко приблизившись к ней. Девушка вздрогнула, и в ее взгляде появилось что-то такое, что смутился и почувствовал себя неуютно уже я. Кашлянув, я продолжил более нейтрально: — Камелия, у вас есть гребень и лишняя лента?

Она замешкалась, обдумывая мою просьбу, и, отложив столовые приборы, послушно полезла за злосчастным чемоданчиком. Примостив его на коленях, Камелия отщелкнула замочек и стала что-то деловито искать.

Спустя полминуты она, улыбнувшись, протянула мне изящный резной гребешок и красную атласную ленту. Я скептически ее оглядел, мягко говоря, не обрадовавшись яркой расцветке, но выбора не было. И, коротко поблагодарив, принялся расчесывать волосы пока все прозаично разделываться с ужином.

Дело это оказалось малоприятным и долгим. Расплескавшиеся в звонком весеннем ветре волосы спутались, и я промучился с ними все пять минут, пока не привел в порядок. После чего привычно разделил на части, отложил гребень в сторону… и замер.

Оказывается, за это время Камелия успела расправиться с тоненькими куриными крылышками и теперь не сводила с меня странно задумчивого взгляда. Дурное предчувствие сжало сердце.

«Что она на этот раз выдаст?!» — тоскливо подумал я, готовый уже, кажется, ко всему.

Но Камелия превзошла саму себя.

— Мастер Мио, — завлекательно спросила она, заставив меня не просто насторожиться, а похолодеть и чуть не выпустить из рук одну из прядей. — А зачем вам коса?

Сказать, что от вопроса я оторопел — ничего не сказать!

Я открыл было рот… и закрыл, поняв, что не представляю, что сказать в ответ. И прожег возмущенным взглядом кончик пряди, которую крутил в руках, словно это она была виновата в том, что отросла и поставила меня в глупое положение.

Прядь переливалась всеми оттенками золота — желтым, красным, оранжевым и охряным — а я по-прежнему не знал, что ответить кроме «мне так захотелось», «все никак не дойду до цирюльника» или «мне так привычно». Судя по огоньку любознательности, который пылал в глазах девушки, она ждала не меньше, чем лекцию о древних аэльвских традициях. Но даже больше самой нелепости ситуации меня угнетал насмешливый взгляд Нэльвё, который ловил каждое мое слово едва ли не внимательнее Камелии. Я мрачно глянул на Отрекшегося, но он лишь вопросительно приподнял бровь, ожидая моего ответа и мысленно приготовившись его смаковать.

И тут я неожиданно разозлился. Драконы их задери! Я не обязан ни на что отвечать! И шутом подрабатывать, попадая в неловкие ситуации, тоже не обязан!

Хотите посмеяться? Легко! Хотите услышать легенды о древних ритуалах? Да пожалуйста!

Я пропустил прядь через пальцы и поднял на Камелию безукоризненно серьезный взгляд. В голосе, ровном и менторском, скользнули нотки укоризны:

— Странный вопрос, Камелия, Вы задаете. Неужели Вы не чувствуете? Неужели эта глубинная связь, заложенная в самом сердце нашего языка, в сокровенной символике и оттенках смысла, осталась Вами незамеченной? Косы, космы, космос… Косы — вот Ваш проводник, Ваш ключ к единению с миром. То, что позволит творить настоящие чудеса. Стыдно этого не знать, Камелия. Стыдно не понимать. И еще больше — не уметь пользоваться.

Камелия слушала меня завороженно, широко распахнув глаза, и искорки восторга плясали в их лазоревых глубинах…

И тут я, похолодев, понял, что переборщил. Она не понял шутки.

Нэльвё, слушающий этот бред, уткнулся взглядом в тарелку и изо всех сил старался не расхохотаться. И чем большее благоговение сияло в глазах девушке, тем сильнее его плечи содрогались от едва сдерживаемого смеха.

Я в ужасе замолчал, понимая, что сейчас она что-то спросит — и я просто не выдержу. В моей голове не укладывалась, как вообще можно всерьез поверить в этот бред, в эту чушь — нелепую, смешную и лишенную не только скольких-нибудь доказательств, но и здравого смысла!

Я уже подумывал, как бы так повежливее намекнуть Камелии, что все сказанное — не более чем неудачная шутка, но не успел.

— А почему у мастера Нэльвё волосы короткие? — «вспомнила» удивительный факт моя любознательная ученицы, и я резко передумал ее в чем-либо переубеждать.

Я сокрушенно развел руками и грустно сказал:

— Вот поэтому-то он такой паршивый волшебник!

Этого Нэльвё уже не выдержал. Сил хохотать в голос у него не осталось, и он просто медленно съехал под стол, тихонько оттуда всхлипывая. Камелия посмотрела на него с неприкрытым сочувствием. В ее глазах, удивительно чистых и ясных, читалось: «Бедненький! Не может колдовать и так остро это переживает!». И настолько искренне она за него переживала, что следом съехал уже я.

Камелия сморгнула, недоуменно посмотрела на это безобразие… и промолчала. Но по тому, как заблестели ее глаза и стали болезненно кривиться губы, было видно, что ее это задело.

— Камелия! — воскликнул я, пытаясь пересилить приступ смеха. — Ну нельзя же так! Достаточно сказать менторским тоном — и вы поверите, не требуя никаких доказательств! Ну это же… неправильно это!

— Космы… космос… волосы — ключ к мирозданию! — простонал Нэльвё, смахивая с ресниц выступившие слезы. — Ну и бред! О, Безликая, давно я так не смеялся!

Камелия при его словах еще больше замкнулась в себе.

— Я не думал, что ты поверишь! Это же правда чепуха! Вот зачем тебе длинные волосы?

— Для причесок, — буркнула Камелия.

— И потому, вероятно, что тебе это нравится! Так почему у нас должно быть иначе?

— Ваш чай! — прервала меня как нельзя кстати появившаяся подавальщица. Я от всего сердца поблагодарил ее и, осторожно подхватив чайничек, принялся разливать по дымящийся и отчетливо пахнущий мятой травяной настой.