Юлия Григорьева - Провидица

Там, в горах, пока он был изгнанник, мятежник, князь без земли и подданных, они были словно на равных, и дать согласие на брак оказалось проще, чем сейчас сдержать слово. Но теперь это уже был не изгнанник, теперь рядом с маленькой лаиссой стоял властелин Валимара, а она так и осталась простой лаиссой, уступавшей возлюбленному и в знатности, и в силе духа. Маленький уродец, имевший ценность, лишь благодаря своему дару. В какой-то момент Катиль даже подумала, что было бы неплохо, если бы покойный ласс Фольгер все-таки увез ее. Быть может, вдали от Галена Корвеля ее душа нашла бы покой, придя в лад с самой собой. Быть может…

Но она была здесь, и он, властелин ее снов, помыслов и сердца, находился рядом, терзая своей бесконечной нежностью и любовью, вдруг начавшей приносить боль. Катиль так хотелось всегда быть подле него, и так хотелось бежать без оглядки, что девушка в конец извела себя. Гален тревожился, переживал, спрашивал. Он опасался, что слова, сказанные в том злосчастном доме, куда Сеймунд привез ее на встречу с Марфалем, ранили благородную лаиссу, но Катиль сразу поняла, что холодностью и безразличием князь пытается защитить ее. Нет, хоть и неприятно было слышать то, что она сказал, но истинную суть Кати поняла и одобрила.

А потом Гален ревновал, ища причину явного охлаждения в покойном Годрике Фольгере, но и тут Кати отрицательно покачала головой. Нет, ласс Фольгер не смог задеть ее сердца, но тронул душу своей самоотверженностью, с которой неоднократно защищал лаиссу перед королем, рискуя расстаться с жизнью в любой миг. Катиль была благодарна ему за заботу, за доброе отношение, но не больше. Сердце девушке принадлежало только одному мужчине — Галену Корвелю, ее похитителю и ее спасителю.

Кати подошла к зеркалу, в который раз заглянула в него и поморщилась, глядя на свое отражение. После дохнула на гладкую поверхность и вывела пальчиком «Король Гален Корвель Возлюбленный».

— Гален, — прошептала Катиль и вздрогнула, когда на плечи ей легли широкие мужские ладони.

— Я здесь, Кати, — негромко ответил мужчина, притягивая девушку спиной к своей груди. — Я всегда рядом. — Затем посмотрел на исчезающую надпись на зеркале, улыбнулся и спросил. — Значит, Возлюбленный? Необычное прозвище.

— Подглядывать неблагородно, — проворчала лаисса, опуская голову.

— Прятаться от своего жениха еще хуже, — возразил пока еще князь.

— Я не велела никого ко мне пускать, — заметила Катиль, бросая осторожные взгляды на отражение Галена в зеркале.

— Подсвечник Ведисы сломался о мою голову, — усмехнулся мужчина. — Я сильней и подсвечника, и Ведисы вместе взятых.

— Вы сильней всех, мой князь, — все-таки ответила улыбкой девушка.

Он отрицательно покачал головой, рывком развернул ее к себе и заглянул в глаза.

— Нет, мой маленький умненький воробышек, ты не права, — пальцы Галена зарылись в волосы лаиссы, и на пол упала первая шпилька, следом еще и еще, пока волосы тяжелой волной не скользнули по хрупким девичьим плечикам. — Какое-то время назад я узнал, что волк слабей воробья. Представляешь мое изумление, когда я сделал это открытие? Большой и злой волк готов припасть брюхом к земле и скулить, ожидая, когда воробышек соизволит заметить его. Пожалей свирепого зверя, жестокосердная птичка, взгляни на него, он страдает. Ему не хватает твоего милого чириканья.

— Волк слышит множество птиц, гораздо красивей воробья, неужели он может заметить в этом многоголосье, что его воробышек молчит? — спросила Кати, бросая вороватый взгляд на князя.

— Волк не слышит иных птиц, — ответил он. — Ежели воробышек молчит, то зверю кажется, что он оглох, такая тишина стоит вокруг.

Лаисса Альвран зажмурилась от сознания того, что сейчас скажет, и выпалила:

— Быть может, волку стоит услышать и других птиц? Соловей, его голос так прекрасен, что воробьиное чириканье меркнет перед этой птахой…

— К Нечистому, Кати! — возмущенное восклицание Галена заставило лаиссу вздрогнуть. — О чем ты толкуешь? К чему ты призываешь меня? Какой соловей? Какие другие птицы, когда я грежу только тобой?

— Вокруг столько красивых женщин… Они смотрят на вас с восхищением, мой князь, — пролепетала Катиль, заглядывая в лицо Галена.

Корвель сердито фыркнул и утянул лаиссу к ложу, силой усаживая к себе на колени. Девушка дернулась, но быстро затихла, уже зная, что вырваться не удастся. Взгляд потемневших глаз князя жег лаиссу не хуже огня, что оставил след на ее лице. Она спряталась за ладонями и настороженно замолчала.

— Так всему виной ревность? — спросил он, наконец. — Ты страдаешь от того, что во дворце есть женщины? Их не будет, коли тебе это угодно.

Катиль мотнула головой, показывая, что она не это хотела сказать.

— Посмотрите на меня, лаисса Альвран, — потребовал князь. — Взгляни на меня, Кати. Я вовсе некрасив, часть женщин, которые смотрят на меня, видят возможную выгоду, а часть трясется от ужаса. Первых я презираю, мимо вторых прохожу, не оглядываясь, дабы не пугать их. Сам же я вижу лишь одну женщину, и она сейчас на моих коленях и говорит несусветную чушь. Где моя разумная маленькая Кати? — голос мужчины смягчился.

Катиль все же взглянула на него. Ладошка девушки коснулась щеки князя, ласково погладила, и Гален замер, боясь спугнуть этот невинный порыв. Кати теперь не старалась спрятаться, она провела кончиком пальца от высокого лба Корвеля, по переносице, мягко скользнула по небольшой горбинке, сдвинула пальчик вниз и осторожно обвела контур мужских губ.

— Вы красивый, Гален, — тихо сказала она, заканчивая свое путешествие на ямочке, венчавшей тяжелый квадратный подбородок. — Красивей вас я не видала мужчины. Вы мужественный, у вас открытый честный взгляд, а ваши глаза… Я каждый раз теряю себя, когда заглядываю в них. — Вдруг отдернула руку и спрятала ее за спиной, после опустила голову и вздохнула.

— Почему ты остановилась, Кати? — спросил Гален. — Твои руки так нежны, касания приятны.

— Они слишком уродливы, чтобы касаться вас, — с досадой произнесла лаисса и попыталась встать.

Гален шумно выдохнул и укоризненно покачал головой.

— Глупый воробей, — сказал князь и поймал руки девушки, аккуратно сжимая оба запястья одной ладонью. — А впрочем, пусть пока побудут там.

Мужчина улыбнулся, не пряча коварства, поймал второй рукой Кати за подбородок и поднял ее лицо вверх, заставляя смотреть себе в глаза.

— Прекраснейшая, — прошептал он и коснулся своими губами уголка губ лаиссы.

После поцеловал кончик носа, висок, скулу. Он целовал ее везде, где не было ожогов, боясь причинить боль. Затем коснулся щеки, и Катиль дернулась, испуганно пролепетав:

— Не надо, Гален, не касайтесь этих ужасных рубцов.