Юлия Григорьева - Провидица

— Маленьких рубчиков, которые заживают быстрей, чем ночь сменяет день? — с добродушной насмешкой спросил Гален. — Ледяная Катиль Альвран позволила себе быть женщиной и теперь придумывает всякие глупости, не так ли, воробышек?

Кати промолчала. Ей так хотелось признаться в своих страхах и сомнениях, но она опять не решилась, опасаясь выглядеть еще глупей. Корвель несколько мгновение смотрел в чистые синие глаза, наполненные непонятными ему сейчас чувствами, снова склонился к благородной лаиссе и шепнул:

— Моя любимая Кати.

— Ах, Гален, — выдохнула девушка, и ее уста оказались в плену мужских требовательных, но таких нежных губ.

Князь оторвался от Катиль, пересадил ее ложе и пропустил между пальцами шелковистую прядь длинных волос.

— Завтра коронация, — сказал он. — Ты ведь будешь рядом со мной в этот день?

— Я не спущу с вас глаз, Гален, — ответила Катиль. — Я хочу увидеть, как венец украсит ваше чело.

— После коронации я объявлю тебя своей невестой и назначу день свадьбы, — закончил мужчина, пытливо заглядывая в глаза лаиссе. — Я больше не потеряю тебя, юркая птичка, больше никогда и ни за то не потеряю.

И вновь Катиль промолчала, только прижалась головой к могучему плечу князя.

— Ты ведь будешь со мной? — спросил он.

Девушка кивнула, и Гален удовлетворенно вздохнул.

— Тогда до завтра, Кати. Я буду тосковать и думать о тебе, — князь коснулся губами ее макушки и встал. — Добрых снов, воробышек.

— Добрых снов, мой князь, — ответила Катиль и проследила взглядом, как за Корвелем закроется дверь. После поднялась с постели и позвала. — Ведиса! — Ей было, что велеть служанке, благородная лаисса приняла окончательное решение…

Утро следующего дня выдалось суетным. Князь не зашел к Катиль, но передал пожелание милости Святых и доброго утра. К устному пожеланию прилагалась короткая записка. Лаисса Альвран открыла ее и прочла: «Не могу дождаться мгновения, когда ты встанешь рядом со мной. Твой тоскующий волк».

— Волку нужно думать о коронации, а не о том, чего он хочет, — прошептала Кати.

— Господин ждет ответа, — склонил голову слуга.

Лаисса вздохнула, закусила губу и ответила: «Чирик-чирик». Легкий смешок все же прорвался наружу, но Кати натянула на лицо привычную маску непроницаемости, запечатала короткое послание и передала слуге. Лишь когда за ним закрылась дверь, девушка позволила себе улыбнуться, но тут же всхлипнула и закусила костяшку пальца, чтобы не расплакаться.

Хмурая Ведиса принесла госпоже завтрак, слуги наполнили купель, и Катиль занялась приготовлениями. Она коротко взглянула на белоснежное платье, пошитое для нее всего за один день и одну ночь, так повелел князь. Белый — королевский цвет, и Гален, словно спеша привязать к себе лаиссу, опутывал ее символизмом скорой свадьбы и коронации, как паук паутиной.

Катиль не удержалась и подошла к платью. Несмотря на скорость, платье вышло красивым необычайно. Полюбовавшись на работу нескольких лучших портных, она решительно отвернулась и направилась к приготовленному Ведисой простому темно-синему платью.

— Господин будет недоволен, — заметила служанка, помогая лаиссе одеться.

— Он уедет раньше, — возразила Катиль.

— Никуда он без вас не уедет, госпожа, — покачала головой женщина. — Наш господин на вас наглядеться не может.

— Было бы на что глядеть, — поморщилась девушка.

Служанка промолчала, но взгляд ее выражал сомнения и укоризну. Катиль подождала, пока Ведиса соберет ей в волосы, окинула быстрым взглядом свое отражение в зеркале и накрылась вуалью. Теперь оставалось дождаться, когда князь отбудет в Первый Дом Святых…

— Господин со свитой уехал, — сообщила Ведиса, быстро входя в покои. — Я же говорила, что он будет недоволен, уезжал мрачней тучи. И это в такой-то день, эх, — покачала головой женщина.

Катиль нервно потерла руки. Портить день коронации ей вовсе не хотелось, и она очень надеялась, что… Впрочем, даже если он разгневается, то будет вынужден держать себя в рука, потому что к тому мгновению, когда Кати собиралась покинуть Первый Дом Святых, князь должен был стать уже королем. И увидеть, как на его чело возложат венец Валимара, лаисса Альвран хотела до зубовного скрежета.

Она прихватила накидку и направилась к дверям.

— И мы едем, — сказала девушка, покидая свои покои.

— Эх, — снова вздохнула Ведиса, следуя за своей госпожой.

Улицы оказались забиты до отказа. Народ желал увидеть нового государя, забрасывая его путь цветами. Отряд воинов, одетых в синие туники с волчьими головами в круге, сопровождавший князя, проехал по улицам раньше, и теперь богатые повозки, в которых сидели благородные лаиссы, и лассы на лошадях ехали по дороге из цветов. Воины же удерживали проход, по которому знать двигалась к главному храму королевства, открытым, не позволяя зевакам сомкнуть ряды.

Катиль не глядела ни на служанку, ехавшую напротив, ни на улицу сквозь окошечко в деревянной стенке повозки. Она вообще старалась ни на что не обращать внимания, и даже не думать, отгородившись от того множества чувств и сомнений, круживших голову еще с ночи, изо всех сил мешая свершить задуманное.

— Приехали, госпожа, — окликнула ее Ведиса, когда повозка остановилась.

Лаисса Альвран кивнула и выбралась наружу. Здесь ее ждал сайер Гудваль. Он изумленно вздернул брови, глядя на повседневное облачение Катиль.

— Рано мне еще в королевские одежды рядиться, — пояснила девушка на его вопросительный взгляд и вошла в Дом Святых Защитников.

Путь для нее был приготовлен, и лаисса смогла пробраться ближе к алтарю, где уже стаял Верховный отец-служитель. Гален то и дело оборачивался назад, не давая начать коронацию. Но вот его взгляд остановился на рыжей шевелюре сайера Гудваля, скользнул ниже, и брови князя сошлись у переносицы.

Катиль поклонилась и застыла, сложив на животе руки. Корвель еще мгновение смотрел на лаиссу, неожиданно тяжело вздохнул и повернулся к Верховному отцу, кивнув ему. Тот воздел руки и над собравшимися понеслась молитва во славу Святых Защитников, восхвалявшая их мудрость и доброту. Молитва, с которой начиналась любая служба, будь то коронация, свадьба или похороны.

Благородные лассы, лаиссы и простые воины, присутствующие в Доме Святых, шепотом повторяли за Верховным служителем, устремив взгляды к изваянию, изображавшей трех святых, стоявших спиной друг к другу. Кати тоже смотрела на них, невольно вспоминая писание, где рассказывалось, как три воина встали против Нечистого, вознамерившегося поглотить землю и ее обитателей, наполнив мир стонами и плачем. Втроем противостояли воины войску Нечистого, а когда разверзлась земля от шагов многих тысяч ног и копыт, Святые защитники повергли в разлом Нечистого Властелина и всю его поганую рать. А после поклялись всегда быть защитой людям и вознеслись на Небеса, откуда теперь следят, чтобы на земле царили мир и процветание.