Юлия Григорьева - Провидица

Старший Марфаль — Ландар, прибыл в Фасгерд настороженным, с подозрением следившим за всеми, кто приближался к ним с братом, а при виде короля и вовсе сжался в комок. Но исполин с пронзительными темными глазами, улыбнулся мальчикам и присел на корточки и сочувственно произнес:

— Надоели няньки? Замучили уже своими наставлениями?

Ландар неуверенно кивнул, и Его Величество потрепал мальчика по плечу:

— Ничего, благородный ласс, скоро они оставят вас в покое.

Вскоре Ландар перешел на попечение ласса Вальдора, а Торвальд оказался в объятьях королевы. Старший Марфаль оказался любознательным смышленым пареньком, чей мир еще не обрел четких очертаний, потому науку Вальдора и учителей впитывал легко и охотно. Приятеля ему нашли быстро, и мальчик не чувствовал себя одиноким в большом королевском дворце. А через несколько лет Ландар уже гарцевал на подаренном государем жеребце, сопровождая его, если тот выезжал куда-то. И все же ласс Марфаль помнил отца, и помнил, что умер он от руки короля.

Однажды, проходя мимо учебного класса, Гален услышал, как Ландар спрашивал ласса Вальдора:

— Почему Его Величество убил моего отца? Король не любил его?

— Когда идет война, кто-то гибнет, — ответил Вальдор. — Виной тому не злоба или ненависть, но из двух противников, обнаживших мечи друг против друга, один побеждает, второй проигрывает. Так устроен мир, Ландар.

— Отец был неправ, — подумав, ответил юный Марфаль. — Он выбрал не того государя.

Гален открыл дверь и вошел в класс, прерывая беседу наставника и ученика. Ландар вскочил с места и поспешил склонить голову, но рука государя легла ему на плечо, вынуждая снова сесть на место. Сам король присел на край стола и посмотрел в глаза пареньку.

— Твой отец сделал то, то считал верным, — заговорил король, и Ландар смущенно потупился. — Его убеждения велели ему встать на сторону свергнутого короля, но это не означает, что он ошибся. Это был выбор сайера, и только Святые могу судить, прав или неправ он оказался. Ты злишься на меня за отца, мой мальчик?

— Нет, государь, — покачал головой Ландар. — На то была воля Святых. Но мне хотелось знать, не было ли меж вами с моим отцом неприязни.

Гален потрепал его по волосам.

— Нет. Меж нами не было неприязни. Просто мы оказались по разные стороны, и законы войны свели нас друг против друга, ответил он. — Прости меня.

— Это вы меня простите, государь, за сомнения, — Ландар склонил голову, и король осторожно похлопал его по плечу.

— Мне на что ни злиться, ни обижаться. Ты славный юноша, Ландар, и я вижу, что быть тебе добрым господином и честным человеком.

Паренек просиял от удовольствия, но попытался скрыть это, стараясь выглядеть серьезным и взрослым, чем вызвал улыбку государя. А когда лассу Марфалю исполнилось двадцать, он отправился домой, сменив временного наместника. Невесту молодому лассу нашли еще в его бытность при королевском дворе, а свадьбу сыграли уже в его родовом замке, и сейчас наместник провинции Марфаль ожидал рождение наследника, успев выдать замуж сестру, так же бывавшую при дворе вместе с лаиссой Марфаль, когда она навещала сыновей. Встреч с матерью мальчикам не запрещали. Даже отпускали гостевать домой, но благородные лассы уезжали неохотно, а возвращались быстро, спеша вернуться к уже привычной им жизни.

— Мой господин.

Гален, вновь ушедший в свои мысли, тряхнул головой и перевел взгляд на Рагнафа, встречавшего Их Величества. Мужчина постарел еще больше за это время и сменил доспехи с кольчугой на добротный камзол и должность дядьки при маленьком принце. Тогда, в памятный день коронации, улучив момент, король подозвал к себе ратника и вопросил, не скрывая своего гнева:

— Почему не доложил, почему взялся помогать побегу?

— Вы же знаете нашу госпожу, — ответствовал Рагнаф, — она упряма. Ежели бы я сказал, вы бы, господин, не дали ей свободно вздохнуть, и благородная лаисса вовсе бы замкнулась. Да и сбежала бы она, уж это-то лаисса Катиль делает превосходно. А так она попробовала, сделала, как хотела, теперь уж должна успокоиться. Да и знал я, что далеко не дадите нам уйти, вот и выбрал самую приметную дорогу, да оделся так, чтоб меня заметили. — Государь вздохнул, хлопнул ратника по плечу и отпустил, соглашаясь с ним.

Рагнаф все еще стоял, согнувшись в поклоне, ожидая, пока Его Высочество покинет повозку, затем приветливо кивнул лассу Марфалю и проследовал за мальчиками во дворец. Ведиса несла на руках спящую Агнестину. Катиль выбралась из повозки последней, подав супругу руку, погладила поясницу и направилась к распахнутым створам тяжелых дверей.

— Скоро уж, — сказала она, входя во дворец. — Через неделю Макфрид соизволит огласить дворец своим криком.

Назвать второго сына именем своего отца Кати решила, не спрашивая супруга. Впрочем, желая ей угодить, Гален не протестовал. Макфрид, так Макфрид, лишь бы все прошло гладко, и мать с младенцем были живы и здоровы. Король поддержал свою супругу, помогая ей подняться по лестнице. Уже у покоев их догнал советник Гудваль.

— Государь, дагмарцы в малом приемном зале, — сообщил он. — Что мне сказать им?

— Лис, скажи, чтобы катились к Нечистому, — усмехнулся король.

Гудваль фыркнул, но усмехнулся в ответ.

— Скажите, мы скоро появимся, — произнесла Кати.

— Моя госпожа так же будет на приеме? — уточнил советник.

Его Величество кивнул вместо супруги, уже скрывшейся в покоях, и последовал за ней. Ласс Ростан Гудваль, королевский друг и советник, которому дозволено было называть короля по имени, если они оставались наедине, поправил на груди золотую цепь — знак своего положения, и снова хмыкнул, понимая недовольство государя. Подобные посольства он не любил, ибо цель их визита не относилась к государственным нуждам, особенно важным. Впрочем, Валимара это посольство тоже касалось, неся за собой пользу… если король даст свое согласие. Но раз уж и Ее Величество решила посетить малую залу для приемов, то решение стоило ждать только от нее.

Об этом и сообщил послам советник, как только вернулся к ним. Дагмарцы переглянулись и отошли в сторону.

— Святые, эта страшная женщина тоже появится, — прошептал один из послов.

— У меня от Валимарской королевы мороз по коже, — поддержал второй.

Гудваль прислушивался к шепотку послов и прятал ухмылку. Вот уж кто недолюбливал и опасался королеву, так это посланцы соседних королевств. Она с легкостью указывала на их скрытые помыслы и тайные повеления, полученные от своих государей, лишая их привычных хитрых приемов и вынуждая говорить начистоту. Солгать при Катиль Валимарской, прозванной Всевидящей было просто невозможно.

К тому же она видела будущее, и это зачастую становилось поводом для согласия или отказа Валимарского государя от того, с чем к нему являлись послы. С провидицей не спорят даже короли.