Юлия Григорьева - Провидица

— Знаете, что мне любопытно, Гален? — оторвал его от размышлений голосок Кати.

— И что вам любопытно, дорогая моя лаисса? — спросил мужчина с улыбкой.

— Что сейчас происходит в столице? — ответила девушка. — К сожалению, Святые не хотят мне показывать этого.

Корвель потер подбородок и зло усмехнулся, представляя перекошенную от бешенства королевскую рожу…

В своем воображении Гален Корвель немного поспешил. Именно в эту минуту валимарский государь сладко потянулся на своем гигантском ложе, скосил глаза на округлый женский зад, прижавшийся к его бедру, затем посмотрел на второе обнаженное женское тело, лежавшее с другой стороны, довольно хмыкнул и отвесил звонкий шлепок той, что прижалась к нему. Женщина взвизгнула и подскочила на постели, ошалело оглядываясь вокруг себя, но, узрев собственного господина, она потянулась, соблазнительно выгибаясь, и удостоилась одобрительного королевского смешка.

— Пожелай-ка своему королю доброго утра, — хрипловатым со сна голосом, велел Сеймунд и прикрыл глаза, ожидая, пока восставшее достоинство Его Величества окажется в умелых руках его жемчужины.

Блондинка, лежавшая с другой стороны, открыла зеленые глаза и посмотрела на старания темноволосой женщины. Она придвинулась ближе к королю, целуя его, но венценосец, открыв один глаз, указал блондинке на дверь.

— Ты свободна, Рагна, — сказал Сеймунд, — Дита справится одна, она в этом деле более умела.

Темноволосая женщина на мгновение оторвалась от своего занятия и кинула насмешливый взгляд на блондинку. Прожившая под боком венценосца уже три года, Дита позабавилась ночью, наблюдая попытку Рагны оскорбиться от желаний Его Величества провести ночь в объятьях двух женщин сразу. Высокомерно вздернув подбородок, Рагна заявила, что рядом с ней на ложе не будет другой женщины. Сеймунд, изломивший бровь, усмехнулся и выкинул ее из своих покоев, не позволив одеться. Это убавило спеси, и, перестав ломаться, бывшая возлюбленная сайера, приняла участие в королевских развлечениях.

Не посмев спорить, блондинка подобрала свою одежду и направилась прочь.

— Этой ночью ты мне снова понадобишься, — крикнул ей вслед венценосец и перевел взгляд на Диту. — Чего ждем? Пока я расстроюсь? — Темноволосая женщина спешно продолжила начатое.

Сеймунд вновь закрыл глаза и отдался искусному рту своей любовницы. Его настроение было великолепным. Сегодняшний день обещал быть чудесным. Гален Корвель будет окончательно устранен, провидица теперь живет в его дворце, через пару дней, когда закончатся празднества, он примет вассальную присягу мелкопоместных лассов Удела Корвель… теперь Удела Тарваль, большо-о-ого Удела Тарваль. А там можно будет продолжить и воплощение задуманного. Время у него еще было.

Поднявшись с ложа, Сеймунд ласково потрепал Диту по щеке и отпустил. После этого в королевскую опочивальню вошли служанки, чтобы помыть венценосца и одеть его. Уже готовый к выходу, король кивнул, и челядь поспешила покинуть покои господина. Вместо них появились придворные лассы, ожидавшие дозволения войти.

— Да осветят ваш день Святые, Ваше Величество, — поклонились придворные.

— И вам прожить еще один день, — хмыкнул король. — Каковы новости за ночь? И где Годрик?

Придворные переглянулись. Королевский советник пока не объявлялся. После того, как он злоупотребил хмельным напитком на ночном пиру, неизвестно с чего накинулся на одного из лассов и покинул пиршественную залу с одной из придворных лаисс, его еще никто не видел. Но ласс Фольгер был не единственным, кто отсутствовал на утреннем приеме у венценосца.

Ласс Гальбйяр, смотритель за королевскими тюрьмами не спешил явиться к своему господину. Он медленно поднимался по лестнице, тяжело передвигая ноги. То, что ему предстояло доложить, грозило ему лишением головы, и теперь ласс упорно придумывал себе оправдания. Оправдания не спешили являться бледному мужчине, чей лоб покрывала испарина. Он остановился и утер лоб. После этого шумно выдохнул и продолжил свой путь.

Ласс Фольгер, в отличие от Гальбьяра, очень спешил. Он бежал по второй лестнице, скрежеща зубами, и ругаясь, на чем свет стоит. Дело было в том, что его утро, начавшееся в постели придворной дамы, недружелюбно встретило мужчину головной болью и неожиданным отвращением к стройному телу, лежавшему рядом. Посетив уборную и исторгнув остатки ночных возлияний, ласс оделся и ушел к себе, где выпил чудодейственный настой, избавляясь от похмельного недуга, привел себя в порядок и направился в сторону покоев маленькой лаиссы. Почему он не может оставить Катиль Альвран в покое, Годрик Фольгер сам не мог объяснить. Успокоив себя тем, что просто хочет пожелать доброго утра, он подошел к дверям покоев и взглянул на приставленную к покоям стражу.

— Лаисса уже встала? — спросил ласс.

— Благородная лаисса еще не вернулась с ночной прогулки, — ответил один из стражников.

— Что? — опешил Фольгер. — Какая ночная прогулка? Почему не вернулась?

— Мы не знаем, — ответил второй стражник. — По приказу короля, лаисса Альвран может свободно покидать дворец.

— Может заночевала в городе? — неуверенно предположил первый стражник.

— В каком, к Нечистому, городе?! — заорал ласс, врываясь в покои.

Он пробежался по комнатам, заглянул в гардеробную, не обнаружил скудных вещей лаиссы и выбежал обратно к страже.

— Тупые животные! — снова заорал советник. — Вы должны были докладывать о каждом ее шаге! Начальника дворцовой стражи к королю, быстро!

После этого сорвался и помчался к венценосцу. Когда Годрик Фольгер вбегал в покои короля, ласс Гальбьяр еще только достиг конца лестницы. Тяжело вздохнув, в который раз, ласс уже сам сбился со счета, мужчина направился к распахнутым дверям из которых донеслось:

— Ее нет во дворце! Ушла на ночную прогулку и не вернулась!

— Кто ушел? — послышался голос короля.

Ласс Гальбьяр гулко вздохнул и вспомнил, как к нему явился начальник тюрьмы, и вот так же истошно закричал:

— Его нет в темнице! Пришли проверить узника, а его нет!

— Кого нет? — сонно моргнув, спросил смотритель за королевскими тюрьмами.

— Сайера, то есть Галена Корвеля, бывшего сайера, приговоренного к обезглавливанию! — выпалил начальник тюрьмы и прислонился к стене.

— Что, значит, нет? — опешил ласс Гальбьяр.

— Совсем нет, — мотнул головой начальник тюрьмы.

— Какого нечистого…

Ласс громко икнул и поспешил в гардеробную. Икоту не удалось унять ни по дороге в тюрьму, не в самой тюрьме, пока смотритель не представил, глядя в пустую камеру, что с ним сделает король. От страха икота прекратилась, зато началась жуткая изжога и появился зуд в ладонях.