Андрей Ренсков - Дети Барса. Туман над башнями (СИ)

Сердце Аске дрогнуло: чувство, знакомое каждому охотнику на людей. Он покосился на сохранявшего невозмутимость Раззу, и знакомая морщинка, запутавшаяся между бровями старика, подтвердила: дело серьёзное.

— Есть ли жертвы? — спросил он, привычно успокаивая разогнавшееся дыхание. — Сколько их?

— Жертвы? — повторил толстяк, оценивающе оглядывая Аске с ног до головы. — Ну, разумеется. Стал бы я беспокоить Старшего, если б их не было.

— А что говорят люди, живущие у башен? — спросил Разза, постукивая ногтём по подлокотнику. — Может, кто-нибудь из них видел нападавших?

— Люди у башен пашут землю и гоняют коз. Им некогда смотреть по сторонам. Но кое-что всё же я раскопал.

Хо подышал на перстень, красующийся на мизинце, вытер украшение о рубаху и вытянул палец вперёд, любуясь игрой тусклого света на тёмном золоте.

— Деревенские всегда замечают четверых незнакомцев с закрытыми лицами. Обычно они появляются возле посёлка в сумерках. У них добрые кони и дорогое оружие. Незнакомцы не цепляются к людям, и всегда проезжают мимо. Утром у башни находят следы копыт, а внутри — разгром и пятна крови.

— А трупы? — Аске подался вперёд. — Они находят трупы?

— Нет… — Хо попытался ухмыльнуться, но то, что получилось, напомнило оскал животного, загнанного в угол. — Не находят. Кто-то их забирает. Выживших нет. Свидетелей тоже. Есть только кровь на полу.

— Весьма удобно для посла, — заметил Разза. — Если нет трупов, нет и преступления, а значит, не надо вмешиваться.

Толстяк коротко хрюкнул — должно быть, этот звук обозначал смех.

— Да посол не станет вмешиваться в дела местных даже, если ему эти трупы в постель положат. В последнее время он вообще пьёт без просвета. А я, в меру своих сил, слежу, чтобы ему вовремя подливали. То же и с общиной. Нет трупов, значит, нет повода для кровной мести. Да и кому мстить-то? Ветру в поле? Нет, что ни говори, а тут серьёзные люди работают…

— Ну, а если общинам объединиться? — медленно произнёс Аске. — Если поставить охрану у каждой башни?

Толстяк задумчиво почесал лысину.

— Сынок, ты, должно быть, редко бываешь в Накарре. Здесь в каждом ущелье свои порядки, а за каждой горой свой враг. Даже против Ойнаса билась лишь половина родов. Я очень хотел бы узнать, как отцу Старшего удалось объединить хотя бы половину нашего народа. Хотя бы на неделю.

— Не обращай внимания, старый друг, — махнул рукой Разза. — Поколение, родившееся в Городе, забывает наши традиции с такой скоростью, что… Но мы-то с тобой давно не мальчишки. Скажи: ты пытался провести собственное расследование? Ты не рискнул бы встретиться со мной лично без веских улик.

— Старший прав, как всегда. — Взгляд трактирщика застыл в одной точке. — Поначалу я не обратил на эти нападения внимания: мало ли в холмах разбойников и изгнанников из общины? К тому же паломники часто оставляют старикам дорогие вещи, а они куда им, слепцам? Разве что в сундук положить — вот он тебе и мотив. В общем, отписался я, как полагается, и попытался забыть.

— Но у тебя не вышло, старый бурдюк с жиром. Это было бы слишком просто для тебя. Кого ты подкупил?

— И не подкупил вовсе, а даже завербовал, — гордо надув щёки, ответил Хо. — Писца из свиты посла. Бедняга от безделья пустился в загул, здесь, в Тилиске. Проигрался в доску. Приопустили его местные ребята на два виноградника и пару сотен рабов. В общем, на всё, что было, и что спьяну пообещал. Я ему помог, человечек-то хороший, нужный. Не поверите — он мне на радостях руки целовал.

Аске кашлянул в кулак, скрывая смех.

— От него я и узнал про добрых лошадей и дорогое оружие, — продолжил Хо, уже более серьёзным тоном. — Объяснил ему, что по поводу нападений нервничает Гильдия, и он чуть в штаны не наложил. Даже не представляю, что бы с ним стало, если бы пришлось открыть всю правду. Попросил я его сообщить, если вдруг появятся стоящие улики. Денег посулил, а он охотно согласился: заскучал паренёк в нашей глуши. Три назад от него прибыл человек со свёртком…

Толстяк замолчал, бессильно откинувшись в кресле.

— Продолжай, Хо, — потребовал Разза, и тут Аске понял, что его сердце трепетало не зря. За десять лет службы он впервые видел командира настолько встревоженным. — Что за свёрток?

— Там… в столе, — мрачно ответил Хо, сверля взглядом пустоту. — Вели своему помощнику достать его. Я больше не хочу прикасаться к этой мерзости.

Щёлкнув замками, Аске дёрнул ручку на себя, но ящик не поддался. Присев на колено, накарреец вгляделся в темноту. Обнаружил потайную полку и нащупал на ней что-то лёгкое, обёрнутое рогожей.

— Ты имел в виду это, Хо?

Толстяк сидел, опустив голову, расплющив о грудь все свои подбородки. Аске развернул рогожу, и с недоумением уставился на странный предмет.

Больше всего это напоминало серп, очень старый. Ручка из рассохшегося, окаменевшего дерева готова была рассыпаться в любой момент. Лезвие, вырезанное из челюсти какого-то животного, сохранилось лучше. В те дырки, где когда-то были зубы, рука древнего мастера вставила осколки чёрного камня. Некоторые выпали, но те, что оставались, выглядели острыми — может, потому, что были покрыты пятнами засохшей крови.

Аске прищурился, пытаясь разобрать стёртую резьбу на рукоятке. Вроде бы пять цифр в круге. Тройки, кажется.

Справа донеслось что-то среднее между всхлипом и рычанием. Этот звук был знаком Аске: так пытался втолкнуть хотя бы немного воздуха в заполненные кровью лёгкие его брат, умиравший от собачьего кашля. Теперь подобным образом дышал Разза. И с непонятной злобой смотрел на зажатый в руках молодого накаррейца предмет — словно хотел испепелить его взглядом. А потом уговорить себя, что в руках ничего не было.

— Это нашли в башне?

— В одиннадцатой, — ответил толстяк, не поднимая головы. — В двенадцатой был такой же. Скажи, Старший — это то, о чём я думаю?

Чувствуя себя полным дураком, Аске переводил взгляд с угрюмого Раззы на трактирщика, сверкающего лысиной, словно бронзовая статуя давно позабытого бога. «О чём вы молчите?» — захотелось крикнуть ему. Но непослушный язык прилип к нёбу, ноги онемели, и Аске, с отвращением отбросив серп на стол, понял, что уже не хочет знать ответ на свой вопрос. Вытянув перед собой руки, он стал смотреть, как дрожат его пальцы.

— Нет, — наконец ответил Разза. — Не может быть. Это же было тысячи лун назад… Просто кто-то работает под них и пытается нас испугать. Но, даже, если это они, им придётся убить всех Смотрящих — а это двести восемнадцать человек. Не самая лёгкая задача для четырёх всадников, даже на добрых конях.

— Кто сказал, что Смотрящих осталось столько, сколько положено? — просипел толстяк. — Кто вообще их считал?