Александра Лисина - Шестой Знак. Книга 1

«Леди», незаметно переведя дух, тут же озвучила свои требования. И всего через полтора оборота стала счастливой обладательницей целых трех шедевров белого, голубого и черного цветов, которые ее полностью устроили.

Для визита я, разумеется, выбрала самый практичный вариант: не зная, с чем доведется столкнуться и чем вообще закончится этот вечер, лучше быть готовой ко всему. А под черным платьев хуже видны не только женские округлости, но и припрятанные ножны с кинжалом, и кое-какие детали, которые я пока желала скрыть.

Миновав молчаливую колонну девушек, вероятно, следовавших на ужин в общую трапезную, я негромко попросила:

— Господин Иггер, уточните, пожалуйста, у Нига, кто эти милые леди?

— Невесты Повелителя, — тут же последовал ответ, заставившись меня искренне удивиться.

— Как? Все три десятка?!

— Таков обычай, — пожал плечами Ниг, не заметив выражения моего лица. — Раз в год во дворец присылают девушек в возрасте от семнадцати до двадцати лет от роду, каждая из которых имеет шанс стать супругой Владыки. При условии, конечно, если она сумеет ему понравиться.

Я чуть не споткнулась.

— А… каким образом это происходит? У вас тут что, конкурс красоты каждый год проходит? Девушки танцуют, поют, соревнуются в скорости вышивания крестиком?

Слуга удивленно обернулся.

— Нет, конечно. Господину достаточно одного взгляда, чтобы определить будущую супругу. Пока, насколько мне известно, этой чести никто не удостоился.

— Гм, — озадаченно кашлянула я. — Тогда что эти леди все еще делают во дворце? Ведь, насколько я понимаю, ни одна из них ему не подошла, верно?

— По закону, у невесты есть целый год для того, чтобы изменить мнение Повелителя о себе, поэтому все это время они продолжают жить во дворце. Их кормят, одевают, развлекают… и лишь по прошествии положенного срока возвращаются домой. Правда, Повелитель редко когда оказывает им внимание, но и без того их жизнь здесь гораздо лучше той, что они вели у себя в деревнях. Так что никто не в обиде.

Я снова кашлянула.

— Прости, я не совсем поняла: а кто этих бедняжек сюда присылает?

— Родители, конечно! Повелитель добр к своим невестам — каждая перед уходом получает от него ценный подарок, который способен стать не только хорошим приданым, но и обеспечить немалое преимущественно семье в делах. Когда девушке из такой семьи оказывает внимание сам Владыка, то и другим перепадает часть ее славы. Договоры заключается легче, налоги меньше, доверия такой семье больше… это очень выгодно, госпожа. И самими девушкам, и всем остальным.

— Ну хорошо, — нахмурилась я. — А дальше-то что? Ну, побывала девушка во дворце. Ну, отдохнула от работы в деревне. Ну получила щедрое вознаграждение из рук Повелителя… а если она на сносях вернется? Как потом жить?

— Миледи, о чем вы говорите?! — неподдельно изумился Ниг, услышав вопрос господина Иггера. — Владыка ни одну из своих невест даже пальцем не тронул! И не тронет, пока не найдет ту, которая ему предназначена! Для любой девицы честь уже то, что Он кинул на нее хотя бы мимолетный взгляд! Такую потом замуж возьмут не глядя! На ней от самого Господина потом всю жизнь благословение лежать будет! Здоровьем она станет крепка, даже если раньше частенько хворала, детей родит тоже крепеньких… кто ж от такой жены в здравом уме откажется?!

Я совсем озадачилась.

Не поняла. Если Владыка изначально не планировал использовать охотно примчавшихся сюда девиц по прямому назначению, то вопрос номер раз — на кой они тогда вообще сдались? И вопрос номер два — а Повелитель, случаем, не евнух? Хотя, конечно, если тут по все происходит по взаимному согласию, то второй вопрос можно снять. Или если Повелитель так верит в судьбу, что готов годами ждать свою «нареченную», которую он ищет по каким-то непонятным признакам. Но Ниг вроде искренне удивился, когда я намекнула на человеческие слабости его господина? Или я что-то не догоняю?

— Значит, девушки рвутся сюда сами? — на всякий случай уточнила я.

— Иных еще и под зад коленом родные из дому выпихивают, — заверил меня Ниг. — Если дуры шибко да выгоды своей не понимают. Хотя иногда находятся и такие, кому благословение Господина не требуется. Влюбится, к примеру, какая дуреха в пастуха, так ей больше никто не нужен. А как деток родит, так и все. Считай, шанс свой потеряла.

— М-м-м… — задумалась я. — Тогда я все равно не понимаю — почему, если девушек сюда стремится много, мы видели всего три десятка? Их куда-то прячут? Или просто мало народу в стране?

Ниг неожиданно тяжело вздохнул.

— Народу как раз хватает. Да только женщин рождается гораздо меньше, чем мужчин. Как проклятие какое, не иначе… вы уж не сочтите, что я жалуюсь, госпожа, но дела так и обстоят. Еще дед мой говорил, что на одну бабу приходится аж три мужика. А с тех пор, как я стал что-то в этом понимать, стало еще хуже.

— А это касается только вашей расы, или у людей та же история? — осторожно уточнила я, но слуга только отмахнулся.

— Да везде одно и то же. В иной год бывает, что девок тут всего по пять-десять обитает. А в этом что-то повезло — вон, сколько понаехало. Но, видно, и эти чем-то не подошли, так что маяться им тут до начала следующего сезона… простите, госпожа, я не могу обсуждать решения Повелителя. Может, вы хотите спросить о чем-то еще?

Я выразительно посмотрела на идущего рядом господина Иггера, и тот сделал неопределенный жест. Дескать, информацию к сведению принял, но что с ней делать — пока непонятно.

Мне и самой было неясно, что тут творится. Но у Повелителя же напрямую не спросишь? Остается и дальше разбираться самостоятельно. По крайней мере, пока у нас не появится реальная возможность вернуться домой.

Вспомнив о Во-Алларе, я затосковала.

Как там мои мужчины? Небось, издергались все, измучались от неизвестности… а я и весточку послать не могу, потому что, растяпа, посеяла в болоте свой амулет. Ас, наверное, до сих пор корит себя в случившемся и обвиняет в том, что вообще рискнул меня подпустить к той колонне. Бер только масла в огонь подливает, потому что заранее что-то такое предчувствовал и предупреждал, что это плохо кончится. Гор, как всегда, ходит мрачнее тучи и зыркает так, что от него даже собственная Тень шарахается, а Ван… Ван, наверное, внешне спокоен, хотя на душе у него такая буря, что, вырвись она на свободу, никому мало не покажется. Что же касается Эннара…

Я на мгновение прикрыла глаза, как наяву увидев его осунувшееся лицо, уставшие глаза, в которых лихорадочно горит упрямый огонек надежды, плотно сжатые губы, упрямо выдвинутый подбородок; почти почувствовав его тепло; ощутив, как и прежде, легкое прикосновение к руке, как если бы он стоял где-то совсем рядом и только ждал мига, когда же я обернусь и замечу его присутствие.