Александр Важин - Год Героя

Вдруг все семеро начал и мелко дрожать всем телом. Алексей уже было испугался, что потворники совсем растеряли силы и, сейчас снова кто-нибудь обессиленно свалится на землю от чудовищного напряжения.

Несколько тревожных минут ничего не менялось. Всё это время Алексей то и дело обеспокоенно оглядывался назад, каждый раз мысленно считая количество стоящих позади него фигур потворников. Дрожащих силуэтов по-прежнему было семь.

А когда он в очередной раз перевел взгляд на поле боя, то осмыслил, что «колдуны» сами перешли в атаку на своих невидимых противников. И, судя по всему, они смогли приковать к себе всё внимание златовласых, заставляя повелителей тварей терять нити управления Роем.

То, что потворники начали подавлять активность обриев, сразу возымело свое действие. Хабби стали беспорядочно сбиваться в кучу и наступали уже не так слаженно, скорее хаотично продолжая идти вперед.

На острие контратаки конницы браннов понеслись летучие гвардейцы короля. С протяжным свистом врубились краснокрылые всадники в массу прорвавшихся тварей, прокладывая себе дорогу длинными пиками. Тяжелая конница на полном скаку столкнулась со сквертами и после ожесточенной рубки начала теснить их назад, постепенно закрывая брешь в обороне.

Вои-олавичи тоже опомнились и включились в схватку.

Стремительный удар конницы не только выровнял фронт, но и выгнул его линию в другую сторону.

В центре загудели длинные боевые трубы кхадов. Повинуясь приказу своей царицы, плотно сомкнули большие щиты и, выровняв прогнувшийся центр своего построения, перешли в контратаку ящеры, заставив хабби пятиться назад.

Солнце уже вовсю сияло в зените, посылая свое тепло на землю.

Алексей понял, что сейчас наступил благоприятный момент для закрепления успеха. Температура воздуха повысилась, негативно влияя на активность хабби. Твари стали смешиваться и сбиваться в беспорядочные скопления, теряя боевой строй. Обрии были связаны противоборством с потворниками и временно потеряли абсолютный контроль над Роем.

— Тамак!

Связной монг быстро подбежал к Алексею.

— Давай к своим. Передай Кудаю — пусть немедленно атакует на правом фланге. Браннам — поддержать наступление монгской конницы.

Тамак молча кивнул и убежал выполнять распоряжение.

— Жировит! Огонь пушек перенести на левый фланг, — отдавал приказы Алексей.

Олавич тоже помчался претворять в жизнь установки командующего.

— Коннице браннов замедлить наступление. Ящерам сместиться влево, — инструктировал Алексей очередного посыльного.

Через пару часов стало ясно, что они сломили силу Роя. Под натиском монгов хабби беспорядочно отходили к выходу из долины, устилая свой путь останками тысяч хитиновых тел. Изредка среди груд мертвых тварей попадались человеческие тела, чьи головы украшали дивные золотистые волосы. На красивых лицах навсегда застыли неприглядные гримасы смерти.

— Победа! Победа! Мы победили! — раздавались повсюду радостные выкрики и бряцание оружия.

Да, будут еще бои. Еще предстоит полностью очистить Самьнавию от остатков тварей, уничтожить оставшихся златовласых. Ведь ящеры тоже хотят вернуться домой, а для этого нужен окончательный разгром завоевателей. Но победа в этом сражении была самой важной, ведь Рой уже не соберет такую силу. А самьнавская армия, несмотря на большие потери, сохранила боеспособность, и теперь полная победа — только дело времени.

Всё это пронеслось в голове Алексея, когда он смотрел за тем, как остатки хабби удирают из Синеритской долины. «О Синеритской битве будут слагать легенды. Вспомнят ли о нем?» — некстати задумался Алексей.

Приложив руку ко лбу, чтобы не слепило солнце, которое уже склонилось к западу, разглядывал он место битвы.

Над побоищем витал запах гари и кое-где еще дымилась сухая трава. Местами по полю бродили одинокие фигуры, выискивая среди мертвых воинов тех, кто был ранен. Тела людей и ящеров валялись вперемешку с горами останков мертвых хабби. Разодранные виверны лежали около разбитых корзин упавших воздушных шаров, которых уцелело всего несколько десятков. Казалось, в этой долине нет ни клочка земли, не устланного погибшими в этой битве. Мертвая плоть была повсюду.

«Здесь хорошо будет расти трава в следующем году», — вдруг явилась мысль, абсолютно несуразная на фоне смерти, окружающей со всех сторон.

Напряжение спало, и его место заняла пустота и необъяснимая горечь. Он стоял среди пушек, которые уже молчали. Пушкари обнимались на радостях, поздравляли друг друга. Алексей хотел распорядиться относительно дальнейшей передислокации орудий. Часть из них уже можно уничтожать, а большинство еще понадобятся для добивания армии златовласых «богов», чьему владычеству в этом мире так и не суждено было наступить.

А пока же Алексей давал возможность разгоряченным пушкарям порадоваться общей победе. И один из них, молодой, еще безусый парень, решил бахвальства ради сделать последний выстрел. Просто так, как ознаменование победы над врагом. Алексей даже не знал, как зовут этого юного олавича, который поднес факел к запалу пушки. И это было последнее, о чем он успел подумать.

…Оглушительный грохот разорвавшегося орудия долбанул по ушам, разрывая барабанные перепонки. Одновременно яркая вспышка взрыва резанула по глазам и свет померк. В то же мгновение куски разгоряченной бронзы искромсали тело, причиняя огромную боль, постепенно переходящую в отстраненное чувство стороннего наблюдателя. Краски, звуки и ощущения перестали существовать, растворяясь в бесконечности. Боль постепенно куда-то ушла, осталось только чувство легкости и безграничной свободы. Свобода…

«… Мы победили… мы разбили проклятого врага. Родная, я скоро вернусь к тебе… Почему вокруг темнота? Почему так болят легкие и во рту привкус соли? Почему меня так пренебрежительно толкают в грудь? Почему… почему… почему?!! Может, я в плену? Не может быть… мы же победили».

В закрытых глазах плясали цветные круги, и Алексей боялся поднять веки. Спина, покрытая тонкой тканью, ощущала под собой мягкий песок. Рядом слышался характерный шум спокойного моря.

— Бесполезно. Захлебнулся он. Много воды наглотался, — откуда-то сверху донесся голос.

— Патрис, давай еще разок попробуем.

Алексею снова сдавили грудь, потом чьи-то толстые губы коснулись его рта и начали вдувать воздух. Брезгливо поморщившись, он нехотя открыл глаза, щурясь от света яркого солнца и ничего не видя поначалу. Несколько бесконечно долгих мгновений он привыкал к освещению, потом смог различить чьи-то темные силуэты, склонившиеся сверху. Он конвульсивно закашлялся, отплевываясь водой. От встряски глаза окончательно прояснились, и он смог видеть. Над ним стояли двое черных людей!