Роберт Ньюкомб - Пятая волшебница

— Да, этот процесс «отлучения» или, если тебе угодно, «расставания» опасен для нас, магов, поскольку мы на время теряем свою силу, но он абсолютно необходим. По-видимому, те, кто оставил нам в наследство Камень и Манускрипт, предполагали, что у нас может возникнуть необходимость передачи Камня от одного владельца к другому. — «И еще они хотели помочь нам пережить три долгих столетия до появления Избранного», — подумал маг. — Все, о чем я тебе рассказываю, и многое другое стало известно нам благодаря Манускрипту. — Сложив на груди руки, старик откинулся в кресле.

— И все-таки я еще многого не понимаю, — медленно произнес Тристан. — Ты не раз говорил, что, до того как были найдены Манускрипт и Камень, маги обладали хоть и меньшим, чем сейчас, но все же достаточным могуществом. Я понял, что, когда Парагон передают от одного владельца к другому, те, кто обладает «одаренной» кровью, теряют способность использовать свой дар. Но почему же теряют полностью, а не возвращаются к тому состоянию, в котором они пребывали без помощи Камня?

Виг вздохнул; этот вопрос пробудил в его душе мучительные воспоминания.

— Мы обнаружили Камень и Манускрипт в поистине черные для нас дни, и нужно учитывать, что это обстоятельство в значительной мере повлияло на то решение, о котором я сейчас поведаю. — В голосе старика прозвучала грусть. — Долгое время существовало мнение, что свою «одаренную» кровь мы унаследовали от предков и что именно это позволяло нам, пусть и не очень искусно, практиковать магию. Лично я и сейчас придерживаюсь этой гипотезы, — он замолчал, задумавшись.

— Когда маг, отец той девочки, начал переводить Манускрипт, он был потрясен сделанными открытиями, — снова заговорил маг. — Там говорилось, что если те, кто найдет Камень и Манускрипт, станут использовать их с целью усиления своего могущества, то не только они, но и все другие люди с «одаренной» кровью немедленно утратят свою собственную, пусть и не слишком существенную магическую силу. Она исчезнет навсегда и уже никогда не вернется — но ее заменит гораздо большая сила Камня, подкрепленная знаниями, почерпнутыми из Манускрипта. В нем прямо указывается, что это предусмотрено для того, чтобы лишить обладателей Парагона возможности вернуться к прежнему, примитивному варианту толкования и использования магии. Те, кто оставил нам Книгу и Камень, хотели, чтобы мы, на благо всего человечества, смогли подняться в искусстве управления магической силой до несравненно больших высот, — старик сделал глоток вина, — и использовали это знание не в своих корыстных интересах, а в целях всеобщего благоденствия. Они хотели, чтобы мы в полной мере осознали разницу между Законом и Капризом, надеясь, что это позволит нам стать справедливее и мудрее. Думаю, нетрудно представить, какая перед нами возникла дилемма. Решив воспользоваться помощью Камня, мы, конечно, обретали большую силу, но то же самое происходило и с волшебницами. Споры длились очень долго, а армия волшебниц, между тем, окружила Таммерланд, и мы были близки к окончательному поражению. И все же нам удалось прийти к единому мнению. Вместо данного нам от природы дара мы должны были обрести нечто во много раз более могущественное, но неведомое. Когда все люди с «одаренной» кровью, и маги, и волшебницы, будут черпать магическую силу от Камня, возникнет явление, которое Манускрипт трактует как «групповое сознание». Именно благодаря ему, к примеру, один человек с «одаренной» кровью может чувствовать присутствие другого. Но когда Парагон разлучают с его владельцем для того, чтобы подготовить к встрече с новым, он временно теряет свою магическую силу. «Групповое сознание» разрушается, вновь обретенное знание становится недоступным, а прежний опыт уже утрачен. Мы поняли это требование авторов Манускрипта как проверку нашей готовности к восприятию того, что они нам предлагали: очищение от старого ради надежды на новое. Те, кто оставил нам в наследство Парагон, писали в Книге, что, основываясь на собственном опыте, рассчитывают сплотить таким образом всех людей «одаренной» крови для создания всеобщей гармонии, предупреждения ссор и разногласий. Если бы мы нашли Камень и Манускрипт еще до начала войны, никакой междоусобицы, может быть, и не произошло бы и мы смогли бы сосуществовать с представителями учения Каприза в мире. Увы, этому не суждено было случиться.

— Но зачем было столь надежно укрывать Книгу и Камень? — спросил Тристан. Что, если бы вы так их и не нашли или же волшебницы первыми обнаружили эти магические предметы?

— В Манускрипте его авторы упоминают, правда, мельком, что им угрожают могущественные враги и что, возможно, их жизнь скоро закончится — ситуация хорошо знакомая нам не понаслышке. Видимо, они полагали, что спрятать Книгу и Камень менее рискованно, чем допустить, чтобы эти столь важные для народа Евтракии предметы были захвачены врагами. Им оставалось лишь надеяться, что они все же попадут в руки тех, кто практикует свое искусство во имя добра и направляет свои устремления для достижения всеобщего блага.

— А о чем говорится в разделах Манускрипта? — поинтересовался принц.

— Первый раздел посвящен Закону, второй — Капризу, а третий Пророчествам. Все они обладают строгостью мысли и законченностью, но каждый так или иначе связан с Камнем.

Тристан помолчал, осмысливая только что услышанное. Виг, а если бы вчера Парагон оказался у меня на шее, смог бы я прочитать Манускрипт?

— Разумеется, Тристан. Для тебя это не составило бы особого труда. — Не дав принцу осознать, что на самом деле скрывается за этими словами, Виг постарался сменить тему разговора. — Я все еще не ответил на твой первый вопрос.

— Да, конечно. Маленькая девочка, спасшая нашу страну. Что же с ней случилось?

Старик глубоко вздохнул; ему и самому с трудом верилось в то, о чем он собирался сказать далее.

— Сакку вчера уже ответила на этот вопрос. Отцом маленькой девочки был маг по имени Феган, а его дочь, когда-то сделавшая, сама того не ведая, столь много для спасения Евтракии, теперь предстала в образе Наташи, герцогини Эфиры.

Тристан, конечно, помнил слова Сакку, но тогда не осознавал, о чем идет речь, да и, охваченный яростью, не особенно вникал в смысл ее речи.

— Что же произошло? — наконец прошептал он.

— Феган исчез. Самый талантливый среди нас, он к тому же обладал даром абсолютной памяти. Это проявлялось в том, что ему ничего не стоило припомнить любой момент своей жизни и все, что он когда-либо видел, слышал или читал. Его исчезновение стало для нас огромной потерей, но война входила в свою решающую стадию и отвлекать людей на его поиски не было никакой возможности. Кое-кто считал, что его дочь сбежала к волшебницам, другие полагали, что она умерла, и Феган, не в силах перенести это горе, ушел от нас, решив в уединении доживать свой век. Прошел также слух, что он погиб во время сражения на подступах к Таммерланду, но тело его так и не было обнаружено. Словом, невзирая на то, что он был среди нас самой яркой личностью, мы не смогли выделить достаточно сил на его поиски. Впоследствии мы сильно сожалели об этом. Убежден, что, останься Феган с нами, именно он, а не я стал бы Верховным магом.