Генри Олди - Тирмен

— Руки, я сказал!

— Да-да, хорошо...

Вор неуверенно поднял руки.

— К стене. Руки на стену, ноги расставь.

Незнакомец подчинился без разговоров.

— Попался, ворюга?

— Я не вор! — вдвое громче завизжал франт.

— Ага, в милиции это расскажешь, — злорадно ухмыльнулся Данька.

Он впервые держал под прицелом живого человека. Ощущение было... странное. Чувствовать собственную власть над чужой жизнью — не на «плюс первом», а на обыденной «нулевке»... «Вор должен сидеть в тюрьме!» — говорил в кино капитан Жеглов. Вот мы сейчас наберем «02»...

Или лучше позвонить Зинченко? Пусть тряхнут этого типа по-свойски...

— Повторяю вам: я не вор!

— А кто же ты тогда? Домработница Клава? Электрик? Свидетель Иеговы?

— Я внук Петра Леонидовича, хозяина этой квартиры!

— Ага, а я его двоюродный племянник...

— Я — Петр Михайлович Кондратьев!

— Врешь!

— У меня паспорт с собой! Могу показать.

— Хорошо, показывай. Только не вздумай делать резких движений! В случае чего стреляю без предупреждения...

Черт, неужели правда? Внук дяди Пети, а Данька на него — с пистолетом...

— Вот, пожалуйста.

Приставив ствол «Беретты» к затылку подозрительного внука — чтоб не вздумал рыпаться! — Данька взял документ. Вновь разорвал дистанцию, отойдя на три шага. Раскрыл паспорт. «Кондратьев Петро Михайлович... 17 березня 1969 року... »

Фотография.

— А ну-ка, повернись. Медленно!

Франт повернулся не просто медленно, а очень медленно.

Черепаха бы обзавидовалась. Не опуская пистолета, Данька дотошно сличил его лицо с фотографией. Русые жиденькие волосы зачесаны назад, щурятся водянистые глаза, губы нервно подергиваются. Рыхлый, пористый нос, под носом — жалкая поросль, которую язык не поворачивается назвать усами. То ли дело у дяди Пети усы!.. Но, к сожалению, семейное сходство налицо. И роста высокого, как дед. А вот брюха такого у дяди Пети никогда на было. Брюхо оттопыривало дорогую темно-синюю рубашку, натягивало кожаный ремень-«плетенку», грозило выскочить из штанов и удрать подальше от грозного пистолета.

— Убедились?

— Убедился. Держи свой паспорт.

Данька протянул документ Кондратьеву-младшему. Убирать пистолет он, однако, не спешил. Не нравился ему этот человек. И на «вы», несмотря на заметную разницу в возрасте, обращаться к внуку не хотелось.

— Как ты здесь оказался, Петр Михайлович?

«Стреляли!» — услужливо подсказала память голосом Спартака Мишулина из «Белого солнца пустыни».

— Это не ваше дело!.. — Внук вспыхнул и погас, косясь на ствол «Беретты». — У меня есть ключи!.. Петр Леонидович дал, на всякий случай. А сегодня мне позвонили, сказали, от какого-то Бориса Григорьевича... Сообщили, что деда с инсультом забрала «скорая». Я сразу сюда...

— Сюда? — Даньке очень захотелось выстрелить. — Почему сюда, а не в больницу?

— В больницу? Я вам что — доктор?!

— Это хорошо, что ты не доктор... ты бы налечил...

— А теперь позвольте узнать — вы кто такой! — перешел в наступление внук, плотнее вжимаясь в стену. — И по какому праву...

— Я — сменщик Петра Леонидовича. Мы вместе работаем в тире. Я только что из больницы. И здесь не по праву, а по просьбе Петра Леонидовича. Он дал мне ключи и попросил привезти ему кое-какие вещи.

— Вещи? Знаем мы эти вещи... Это какие же именно?

— Пижаму. Тапочки...

— Ну да, конечно! Тапочки! Сейчас это называют тапочками! Ворвались в чужую квартиру с корыстными целями, наставили пистолет на законного наследника...

— С корыстными целями?

Кровь бросилась Даньке в лицо. Однако Петр Михайлович, увлеченный ролью наследника, не понял, чем рискует.

— Да, с корыстными! Мы еще посмотрим! Проверим! Извольте предъявить документы!

Паспорт Данька всегда носил с собой, как и разрешение на «Беретту», выправленное через Зинченко. Но предъявлять документы сволочному внуку он не собирался.

— Прекрати истерику, наследник.

— Ах, так?! Тогда я немедленно звоню в милицию!

— Ты что, идиот? — вкрадчиво осведомился Данька, изобразив в воздухе «Береттой» вопросительный знак. Внук, уже набрав в грудь воздуха для очередной тирады, мигом осекся. — Хоть бы для приличия поинтересовался, как там дед...

Он поставил оружие на предохранитель и спрятал в наплечную кобуру.

— Ну да! Конечно! Это первое, что я должен был спросить у незнакомого человека, направившего на меня пистолет! Ну и как, позвольте поинтересоваться, чувствует себя мой дед?

— В порядке. Врач сказал — микроинсульт, опасности для жизни нет. Ему уже лучше. С кровати встает, просил семечек привезти. — Данька не выдержал и злорадно подвел итог: — Не дождешься, наследничек!

— Что вы себе позволяете?! Берите, за чем пришли, и убирайтесь вон!

— Да уж лишнего не возьму. И не задержусь.

Он окинул взглядом комнату. Старый письменный стол с резными ножками. Диван, кресло, полки с книгами. Это явно не спальня. Данька вернулся в прихожую, толкнул дверь в другую комнату. Хмурый внук следовал за ним по пятам: видно, опасался, что сменщик утащит что-нибудь ценное, кроме заявленных пижамы и тапочек.

Спальня оказалась маленькой. Аккуратно застеленная кровать, тумбочка и отлично сохранившийся шкаф из карельской березы — больше здесь ничего не было. Пижама нашлась в шкафу — легкая, клетчатая, как и говорил дядя Петя. Данька уложил ее в хрустящий полиэтиленовый кулек, который по привычке таскал в заднем кармане джинсов. Лерка вечно звонит на мобильник: купи на обратном пути хлеба, молока...

Внук бдил на пороге.

«Здесь глаз да глаз нужен! — ясно читалось на его одутловатом вспотевшем лице. — Только отвернись — шкаф, и тот вынесут!»

— Что вы копаетесь?! Попрошу покинуть квартиру. И отдайте ключи!

— Ключи я отдам Петру Леонидовичу. Иначе вернется домой, а любимый внук деда в собственную квартиру не пустит.

— Да как вы смеете?! Оставьте ваши грязные намеки при себе!..

Не обращая внимания на вопли наследника, Данька закрыл шкаф. Прежде чем идти в прихожую, искать тапочки, зачем-то откинул штору. Глянул в окно, представляя, как по утрам в это же окно смотрел проснувшийся дядя Петя.

— Вы уйдете наконец?! Нет, это просто безобразие…

Он не слушал. Он смотрел. И не мог отвести взгляд. Вон вход в стоматологический кабинет «Иней». Желтая дверь, над ней — вывеска с радостным коренным зубом. Занавески на окнах — чтоб не подглядывали снаружи за страданиями пациентов в кресле. Вот знакомая беседка. Сейчас в ней пила пиво компания шумных студентов. Утром беседка дала приют молодому тирмену, который зашел сюда с другой стороны, дворами, от улицы Гуданова.

А тирмен взял и завалил «целевой выезд».

Недострелил.

— ... на долю в наследстве надеетесь? Думаете, дед вам златые горы оставит? Тир на вас перепишет?! Так вот, ничего вам не обломится. Слышите: ни-че-го! И не рассчитывайте. Я наследник! Я!..