К. Паркер - Натянутый лук

Когда ставня распахнулась, Бардас досчитал до десяти, прежде чем осторожно открыть ее, а потом — до двадцати, прежде чем шагнуть во тьму кладовой. Несмотря на все предосторожности, он забыл об одной вещи, но тут же вспомнил, как только наткнулся на что-то сухое, похожее на кожу. Вездесущие кролики, с которых он содрал шкуру и повесил сушиться. Бардас медленно выдохнул, постепенно успокаиваясь и пытаясь вспомнить, где именно находится дверная щеколда. Оставлять следы кроличьей крови в своем собственном доме — да, в моем, черт побери! — было не очень хорошей идеей.

Бардас еще раз досчитал до двадцати и осторожно приоткрыл дверь. Точно, бледно-оранжевый свет исходил из главного камина. Он начал чувствовать себя ужасно неудобно, словно дом предал его, словно дом оказался шпионом Горгаса, а он об этом только что узнал. Словно застукал жену с любовником. Бесполезно разыгрывать спокойствие. Особенно теперь, когда он буквально чувствовал в воздухе запах брата, подобно тому как пахнет чужое масло для волос на подушке. Во всем теле пульсировало непреодолимое желание взмахнуть топором и разрубить его череп, как старое дерево (только рубить дерево нужно, зная, где его слабое место). Бардас просто не мог выкинуть эту мысль из головы, проигнорировать, как переполненный мочевой пузырь или пустой желудок.

Тут мы и сровняемся, я наконец окажусь на одном уровне с ним. Или, может, он меня победит. Не важно. Какая разница, чем все кончится? Главное — пройти через это.

Он расслабился, выпрямился и набрал в легкие побольше воздуха. Нет на свете причины, по которой он должен крадучись идти по своему собственному дому. Бардас положил руку на дверь и толкнул ее вперед.

Горгас сидел на стуле перед камином, спиной к нему. Пару широких плеч венчал маленький лысый череп. Он развернулся и одновременно встал. Движениям Горгаса всегда была присуща особая грациозность. Он никогда не был неуклюжим или неловким, даже в детстве. Брат отошел в сторону так, чтобы огонь освещал его лицо.

— Привет. Я не слышал, как ты пришел.

— Горгас…

— Просто проходил мимо, — продолжал Горгас. — Решил зажечь огонь, если ты не возражаешь.

До этого момента топор казался естественным продолжением его руки, а теперь Бардасу казалось, что он долго на нем лежал и топор онемел. То есть Бардас ощущал, что он там, однако его не чувствовал. Он посмотрел на брата, но ничего не сказал.

— Надеюсь, я не напугал тебя, — продолжал тот. — Сейчас не самый подходящий момент, чтобы прятаться в чужих домах. Это небезопасно. Хотя я вполне уверен, что мы всех поймали, даже если парочке и удалось улизнуть, они все равно не забрались бы так далеко.

Бардас сузил глаза, озадаченный, затем понял, что брат говорит об алебардщиках. И вдруг услышал собственный голос: мол, сам несколько дней назад встретил одного на дороге.

— Отлично, — сказал Горгас. — Значит, теперь не нужно о нем беспокоиться.

Похоже, он считал, что, когда Бардас Лордан встречает солдата на дороге, он тут же его убивает, ведь именно этим он занимался всю жизнь. Лесорубы рубят деревья, угольщики добывают уголь, а Бардас Лордан убивает людей. Кому-то удалось спастись? Не волнуйтесь, Бардас с ними разберется.

— С тобой твой подмастерье? Черт, постоянно забываю, как его зовут. С ним все в порядке?

— Да, — ответил Бардас.

Горгас кивнул:

— Это ведь он дал сигнал тревоги в Бриоре. Молодец.

Всего один шаг вперед и немного влево, чтобы не споткнутся о стул, ложный выпад вправо, чтобы отвлечь внимание, если у него будет время вынуть меч, потом опустить левую руку и ударить правой прямо над ухом. Он учил этой уловке, когда руководил школой фехтования. На первый взгляд все просто и вполне очевидно, но за многие тысячелетия, пока люди убивали друг друга, никто не смог придумать, как защититься в такой ситуации. Особенно если провернуть этот трюк с безоружным человеком. То же самое, что убить сидящего кролика с пятнадцати ярдов, все, что требуется, — незаметно подкрасться, выстрел из лука является лишь неизбежным завершением. И если этим безоружным человеком является твой брат, то осечки быть не может.

— Чего ты хочешь, Горгас? — спросил Бардас. Брат робко улыбнулся.

— Тебе это не понравится, — сказал он. — Но я не буду оскорблять тебя, делая вид, что мое требование вполне естественно. Дело в том, что Ньесса послала меня за тобой. Ты должен вернуться в город.

— Ясно.

— На самом деле, — продолжал Горгас, — на это есть причины. Конфронтация обостряется, война выходит из-под контроля. Ты наш брат, живешь один на побережье. Любой корабль может проскользнуть сюда, и не успеем мы глазом моргнуть, как тебя захватят в заложники. Я бы ни за что не простил себе…

Бардас открыл было рот, чтобы что-то сказать, но потом передумал.

— Я знаю, что ты не желаешь ехать в Скону, — продолжал Горгас. — И, видит Бог, я тебя понимаю. Ньесса хочет, чтобы ты был в безопасности — там, где она может присмотреть за тобой. Это не навсегда, подожди только, пока все поостынет, успокоится, и мы разберемся с Шастелом. В конце концов, мы кашу заварили, нам ее и расхлебывать, а ты здесь ни при чем. Мы, кажется, нашли способ решить проблему, не разворачивая настоящей войны. Она ведь никому не нужна. А потом ты вернешься и заживешь, как прежде…

— Я не поеду в Скону, — отрезал Бардас. Горгас набрал в легкие побольше воздуха.

— Я знал, что ты так скажешь. Черт побери, ты же мой брат. Я не собираюсь приводить тебя на веревочке, как заблудшего барана. Хорошо, мы сделаем следующее. В порту стоит корабль с Острова, садись на него и уплывай, куда вздумаешь, мне все равно. Главное, чтобы тебя не нашли люди из Фонда. И ученика возьми. О деньгах не волнуйся, мы что-нибудь придумаем…

— Ты шутишь, — сказал Бардас. Ему показалось, что небо обрушилось на землю и между ним и звездами ничего нет. — Она же убьет тебя.

Горгас пожал плечами.

— Я умею ладить с Ньессой. К черту ее, братишка. Ведь ты хочешь именно этого, верно?

— Ты знаешь, что я и не собирался сюда приезжать, — сказал Бардас.

Слова текли, как вино из бурдюка. Горгас кивнул.

— Мы были ужасно эгоистичными. Думаю, мы просто считали, что сможем все исправить и притвориться, что между нами все по-прежнему. — Он развел руками. — Наивные. Казалось, все, что мы делали, только усложняло ситуацию, так что, наверное, самое лучшее — перестать пытаться. Или по крайней мере перестать думать только о себе.

Бардас не нашел, что ответить. Он сел на край стола и посмотрел на Горгаса. Тот сидел спиной к камину, такой уверенный в себе, как будто был хозяином дома. Бардас выпустил из рук топор.

Алебардщик зевнул. После всего, через что им пришлось пройти — марш от моря, битвы в деревнях, потом этот ужасный барак с прохудившейся крышей, неожиданная атака, пожар и побег, — больше всего на свете ему хотелось спать, если это вообще возможно в такой мерзкой стране.