Наталья Резанова - Рассказчица историй

Берег был по-прежнему пустынен, и я приказала становиться лагерем.

Келей, Нерет и Диокл, ясное дело, занялись кораблями, и сами выбрали для этого людей. Хтония распоряжалась охраной лагеря, лошадьми и собаками. Старшей над самим лагерем я поставила одну женщину из самофракиек по имени Мегакло.

По- моему, прежде я о ней не рассказывала. Это была вдова средних лет, показавшая отличные способности к управлению большим хозяйством. Причем дело не сводилось к приготовлению пищи, стирке, уборке и так далее. Она умела устроить так, что все оказывалось на своем месте и в нужное время. Мегакло могла бы прекрасно обосноваться на Самофракии, но предпочла отправиться с нами.

Как я уже говорила, никто из наших, даже те, кому приходилось плавать довольно далеко от Апии, никогда не бывал на Жаркой Земле.

Значит, первая задача — разведка на местности, и, этим, конечно, должна была заняться я сама. Да и большинство темискирского отряда, ступив с шаткой палубы на твердую землю, рвались проехаться на просторе.

Разумеется, я не могла взять всех — кому-то нужно укреплять лагерь, но с малыми силами исследовать неизведанные края тоже глупо. Я отобрала полсотни мечей, и с наступлением утра двинулась вперед.

Людей мы не встретили, зато наткнулись на стадо местных животных, похожих не то на крупных коз, не то на оленей — потом я узнала, что они называются антилопами. А мы так давно не охотились! Да и запасы уже подошли к концу Короче, увлеклись…

Ну, и пока мы стреляли антилоп, на лагерь напали. Как потом выяснилось, их было триста. Почему они решили напасть — неясно, ведь нас было гораздо больше, Но, должно быть, их ввело в заблуждение то, что в лагере много женщин.

И у остальных после долгого плавания вид был, скажем, не боеспособный.

А напавшие оказались очень хорошо вооружены — кривыми мечами и копьями, в доспехах, на колесницах. К тому же фактор внезапности…

Боюсь, что наши несколько размякли. Многие спали — сказалось утомление. Другие купались в море — было очень жарко, около полудня (я еще не знала тогда, что те избегают нападать ночью).

Цель их была ясна даже самым неопытным воинам — прорваться на колесницах к кораблям, запалить их, отрезав путь к отступлению, а дальше заняться людьми.

По счастью, Келей это тоже сообразил и завопил, чтобы корабли отводили в море (меня там еще не было, он мне потом рассказал). Купальщики, бултыхавшиеся в воде, взобрались на корабли и взялись за весла.

Но колесницы уже прорвали линию обороны.

Вот тут-то и появились мы со своей добычей. Собственно, охота, хоть и отвлекла нас от прямой задачи, сослужила нам хорошую службу. Если бы мы не были загружены дичиной, то проблуждали бы до вечера, и потерь с нашей стороны могло быть гораздо больше. Побросав туши на землю, мы клином врезались в колесничный строй.

Замешательство среди самофракийцев уже улеглось, они хватали лошадей под уздцы и пытались достать колесничных мечами или камнями из пращей, уворачиваясь одновременно от ударов копьеносцев. Надо сказать, это у них неплохо получалось — не зря Хтония учила их целую зиму.

Тем временем мы перегруппировались и взяли нападавших в клещи. Дальнейшее уже было вопросом времени. В этом бою я даже не доставала топора, рубясь привычным скифским мечом. И пока рука выполняла обычную работу, я сообразила, что пора остановится и разобраться, кто эти «они», напавшие на нас.

Совершенно очевидно по вооружению и по манере ведения боя, что это не просто береговые пираты или кочевники, а какой-то царский отряд. Нужно выяснить, с кем в соседстве нам придется обитать. Я оглянулась. Солнце передвинулось к западу. Точки кораблей чернели довольно далеко в море. Почему-то мне показалось, что их две, а не три. А кругом…

Похоже, я поздновато спохватилась. Самофракийцы пришли в сильную ярость, что обычно сменяет первоначальный испуг, и остановить их было довольно трудно. А мои вообще приучены убивать всех до последнего.

Сейчас уцелевшие из напавших окружили живым щитом и поставленными стоймя щитами колесницу, изукрашенную побогаче других. Я бы на месте осажденных постаралась прорваться. Но, видно, их учили по-другому.

— Взять живым! — крикнула я. — Предводителя взять!

— Моя работа! — откликнулась Хтония, прежде чем ее успели опередить другие.

Теперь можно было не беспокоиться — если она сказала, значит, сделает. Но как красиво! Стоило поглядеть.

Она сделала знак пращникам прекратить ломать щиты ограждения, и крикнула, вызывая человека в колеснице на бой.

Но он то ли не понял, то ли не снизошел, то ли у них вообще не было такого обычая.

Что ж, она и это принимала в расчет, и погнала коня вокруг живого кольца, все быстрее и быстрее.

Они швыряли свои тяжелые копья, каждое из которых могло пробить щит из семи кож, но каждый раз копье вонзалось в землю позади Хтонии.

Я с интересом наблюдала. Проведет ли Хтония свой коронный прием — прыжок о спины коня с копьем в качестве опоры? Но она, видимо, решила приберечь его для других случаев. Точно выбрав мгновение, когда внимание противника рассеялось, она направила коня прямо на строй. И прорвала его, смяв копытами одного из щитоносцев.

Миг спустя, когда щитоносцы начали разворачиваться, самофракийцы, не дожидаясь команды, ударили по ним из пращей и луков. Дальше можно было не смотреть.

Я бросила меч в ножны и вытащила топор. Вскинув коня на дыбы, высоко подняла топор над головой, так, чтобы косо падающие лучи солнца упали на его лезвие. На кораблях должны были увидеть мой сигнал.

Пришлось сразу же заняться делами. Собрать убитых. Подсчитать наши потери. Перетащить раненых в лагерь и приготовить еду. Хотя это можно было передоверить Мегакло. И, разумеется, допросить пленника.

Но прежде, чем я успела это сделать, корабли подгребли к берегу. Их действительно было два — «Змея» и «Крылатая». Зрение меня не обмануло.

Келей, съехав по веревке в прибой, бросился ко мне.

— Этот Диокл! — орал он. — Сын свиньи и прокаженного! Он испугался и удрал! Приказал поднимать паруса и уходить в море. Нужно было погнаться за ним, но мы не хотели бросать вас!

Нерет, тихо приплюхавший на берег вслед за ним, помалкивал. Среди самофракийцев поднялся возмущенный ропот. Они все еще были разгорячены боем и победой, и тем сильнее трусость оскорбляла их.

— В погоню! — крикнул чей-то молодой голос. — Вернуть предателя!

Остальные подхватили этот клич. И ведь погнались бы, несмотря на усталость и голод.

Я посмотрела на мрачное лицо Нерета. На солнце, уже касавшееся кромки воды. Я успела заметить, как быстро здесь наступает ночь. И сказала:

— Нет. Одумается — вернется. А не вернется — предатели нам ни к чему.