Кристофер Сташеф - Зачарованный книжник

— Грегори, ты, надеюсь, не собираешься связать свою жизнь с этой женщиной?

— Нет, — голос плоский и безжизненный. — У меня был случай ознакомиться с ее намерениями, и, увы, доброй воли там обнаружилось немного. Потому, как бы страстно я ни желал ее, знаю, что в случае успеха надо мной всегда будет висеть дамоклов меч. Она снова и снова попытается убить меня. Следовательно, мне надо поставить на всем этом крест.

Слезы с удвоенной силой покатились по его щекам.

Корделия искала слова утешения, но безуспешно. В конце концов она не нашла ничего лучшего, чем сказать:

— Грегори, она желала смерти не тебе одному — нам тоже! Ртуть, Ален, даже король с королевой — все были под ударом.

— Думаешь, я не знаю? — голос по-прежнему был лишен каких-либо интонаций. — Если раньше еще можно было сомневаться, то теперь это известно наверняка.

Мне все открылось, когда паника и страх за ее жизнь толкнули меня на прогулку в ее сознание. И вот — теперь мне придется казнить ее.

— Казнить? — в ужасе запротестовала Корделия.

Ударить женщину в порядке самообороны — это можно понять, но такое! Она не могла допустить холодное и бесчувственное убийство.

— Но, Грегори, это невозможно!

— Цареубийство, пусть лишь в намерениях — серьезное преступление, — возразил безжизненный голос. — Вкупе с попыткой убить наследника престола — это уже государственная измена. Помимо того, в памяти Мораги хранятся, по меньшей мере, три убийства. И, поверь мне, их мотивом была ее собственная корысть, а не высокие цели. Женщина, которую ты видишь, — убийца, и по Закону ей полагается смерть.

— Ну, так и оставь это Закону! Существуют судьи и присяжные!

— Зачем? — Грегори наконец повернулся, и девушка увидела, что слезы высохли, а глаза превратились в кусочки льда. — Я лично — свидетель ее преступлений.

Если необходимо, это же подтвердят ее собственные воспоминания.

— Но ведь ты же любишь ее!

— Люблю, — казалось, юноша выдавил эти слова прямо из сердца. Затем голос его снова помертвел:

— Чувства не должны мешать правосудию. Мне известна истина, и я должен казнить эту женщину.

Он отвернулся к спящей ведьме.

— Лучше прекратим прения и поскорее покончим с этим. Любой другой путь противоречит логике.

Его взгляд стал неприятно жестким.

Несмотря на шок, Корделия поняла, что делает Грегори: он сконцентрировался на дыхании Мораги, постепенно замедляя его. Девушка вцепилась в руку брата и закричала:

— Да черт с ней, с логикой! Чувство — ведь тоже часть истины!

— Чувство как результат размышлений и построения логических схем? — Грегори покачал головой. — В этом нет истины. Если же избавиться от чувства, то что остается, кроме логики?

— Интуиция! — закричала Корделия. — Задние доли мозга собирают воедино множество фактов и выдают то, что мы называем мыслью и обычно подвергаем проверке нашим здравомыслием. Так вот, поверь, моя интуиция подсказывает, что ты нанесешь непоправимый вред себе, убив эту женщину! Это недопустимо, Грегори!

— Себе — значит и другим, — в глазах юноши загорелась слабая искорка надежды. — Прошу тебя, сестра!

Моя логика жаждет поражения. Ну-ка, перегони те самые факты из задних долей своего мозга в передние и ознакомь меня с ними.

Вздох облегчения вырвался у Корделии, ее била нервная дрожь. Она призвала на помощь все самообладание и сжала кулаки, готовая на все, лишь бы переубедить брата. Необратимость момента была очевидна! Ее нежный братец, превратившийся в безжалостного убийцу, был близок к тому, чтоб убить женщину, а затем жалеть о своем поступке до конца жизни.

— Мне горько говорить тебе это. Но, брат, неужели у тебя нет совести и сердца, которые подсказали бы надлежащие слова?

— Полагаю, есть, — ответил Грегори. — Но в случае, когда совесть вступает в противоречие со здравым смыслом, я буду следовать советам последнего. Сейчас совесть запрещает мне убивать беззащитную женщину, но здравый смысл утверждает: она достойна смерти. Более того, если оставить ее в живых, нам всем придется худо.

— Но это неизвестно наверняка! — вскричала Корделия. — Она может искренне раскаяться и стать твоим настоящим другом!

— Так ты действительно считаешь, что Морага не заслуживает смерти? — Грегори с надеждой глядел на старшую сестру.

В ее глазах он прочитал ответ, которого боялся: Корделию волновала не вина этой женщины, а судьба самого Грегори. Она боялась за младшего братишку! Печаль медленно вернулась в его душу, вытесняя нечаянную надежду.

— Со мной все в порядке, сестричка, — ответил он на ее невысказанный вопрос. — Пусть тебя не пугает то, что ты видишь.

Корделию вновь пробрала дрожь.

— Тот Грегори, которого я знала, всегда шел путем милосердия. Почему же сейчас ты говоришь о смерти?

Разве нельзя придумать меньшее наказание? — затем счастливая мысль посетила девушку, и она крепко стиснула руку брата. — Послушай, если б мы могли найти надежную тюрьму, разве не достаточно было бы навечно заточить ее туда?

— Пожалуй, — грустно улыбнулся Грегори. — Но, видишь ли, наша пленница обладает большой властью над людьми. Без этого вряд ли ей удалось бы стать главной в своей банде. Она изобретательна, умна и начисто лишена щепетильности. Подумай сама, сестра, какой тюремщик будет надежен в таких условиях? И существует ли темница, откуда она не сможет бежать?

Сжав кулаки и упрямо глядя в землю, Корделия лихорадочно размышляла. Да, конечно, эта женщина подобна змее, жалящей исподтишка, она заслуживает наказания, но смерти… Разве не будет преступлением лишить ее, такую молодую и красивую, грядущих лет жизни и наслаждений?

Внезапно ее озарило, и девушка улыбнулась брату.

— Конечно, она бежит из любой темницы, кроме той, где сама пожелает остаться!

Грегори озадаченно молчал, затем медленно проговорил:

— Безусловно, Морага заслуживает наказания за свои злодеяния. Но, Боже мой, как бы я был счастлив, если б удалось изобрести тюрьму, милую ее сердцу. Место, где ей захотелось бы остаться навечно! Но где такая хитроумная тюрьма?

— Вряд ли удастся построить такую темницу, но я могла бы поэкспериментировать с ведьминым мхом, — задумчиво произнесла Корделия. — Давай наберем побольше этого добра и попробуем создать идеального мужчину, о котором мечтала бы наша пленница.

С минуту Грегори недоуменно глядел на сестру, затем понимание засветилось в его широко распахнутых глазах.

— Конечно же! Надо проинспектировать ее мозг и выяснить все, что ей нравится в мужчинах. Пусть даже там будут противоречия — мы соберем все воедино и сотворим конструкцию, которая бы вместила эти качества! И тогда Морага будет счастлива остаться с нашим гомункулом навечно.