Стэн Николс - Магия цвета крови

— А что стало с тобой?

— Меня отдали под опеку государства. Так это называлось, а по сути я оказался в сиротском приюте. Там было... страшно. Но и оттуда меня вышвырнули, когда мне исполнилось четырнадцать. В буквальном смысле на улицу. Если бы не мое пение и не добрые люди, протянувшие мне руку помощи... Не знаю, где бы я был сейчас.

— Теперь мне понятно, почему ты стал поддерживать Сопротивление.

— Во мне чрезвычайно силен ужас перед порабощением, перед любым видом подавления одного человека другим и — вдвойне — человека государством. Любым государством. И еще — я ненавижу бедность. Не просто применительно к себе: ко всем. Но я не вижу, чтобы империя старалась облегчить жизнь большинства людей. Напротив. Вот почему я возлагаю такие надежды на новое государство. Ради нас и, главным образом, ради детей.

— Спасибо тебе, Кинзел.

— За что, дорогая?

— За то, что рассказал мне. Открыл свое сердце. Знаю, это было нелегко для тебя.

— Может, у меня в крови остался след позора, как в твоей — воинственности.

— Тебе нечего стыдиться. Ты ничем не опозорил себя.

— Понимание этого и чувство — разные вещи.

— Ты можешь рассказывать мне обо всем. Знаю. Еще одно благо, которым ты меня одарила.

Таналвах вздохнула.

— Поздно уже. Завтра большой день.

— Ах да! Концерт.

— Нервничаешь?

— Немного. Так всегда бывает. Иначе нельзя — а вдруг что-то пойдет не так?

— С какой стати? Боги знают, как много ты репетировал. Все будет замечательно, и ты сделаешь для людей доброе дело.

— Просто не хотелось бы разочаровать их.

— Этого и не произойдет. Ты выложишься полностью, как всегда. — Она взяла его за руку. — Пойдем, отдохнем немного...

Неподалеку, за крепостными стенами, мысль об отдыхе была последней, которая могла бы прийти в голову Девлора Басторрана.

Кипя от злости, он сидел у себя в апартаментах, положив раненую ногу на обитый мягким бархатом стул. Та, что была объектом его гнева, стояла неподалеку, прислонившись к мраморной колонне с выражением безразличия на лице.

— ... Мало того, что это неумелость, это еще и глупость... Это просто... черт знает что!

— Закончил? — спросила Афри Корденза.

— Наглая сука!

— И каков твой вывод?

— Разве я не высказался достаточно ясно? Ты провалила дело. Я дал тебе простое поручение, и ты с ним не справилась.

— Не такое уж простое, учитывая, на кого именно шла охота. Кроме того, возникли непредвиденные сложности, позволившие Кэлдасону обыграть нас.

— Ох, ради богов!

— То же самое ведь случилось и с тобой. По крайней мере, так ты говоришь. Он застал тебя врасплох, как ты выразился.

— Ладно, ладно. Готов признать, что квалочианец — нелегкая мишень для такого существа, как ты.

— И все же ты выбрал нас.

— Поверил в твою репутацию. И снова ошибся. У вас, военных, есть поговорка: “Время, потраченное на разведку, никогда не пропадает даром”. Сразившись с Кэлдасоном, мы узнали о нем много полезного. В следующий раз, когда мы встретимся...

— ... Он будет еще больше настороже. Нет, я не хочу, чтобы ты занималась им снова, пока соотношение сил не будет в нашу пользу.

— Подожди. Теперь для нас это личное дело. Мы не можем позволить ему взять над собой верх. Это вопрос чести.

— Скажите пожалуйста! А я-то полагал, будто это что-то, от чего ты давным-давно отказалась. Забудь о своих личных чувствах.

— А ты забыл?

— Мои чувства здесь ни при чем.

— В самом деле? — Она перевела многозначительный взгляд на его забинтованную ногу. — Болит?

— Ты забываешься, — холодно заметил Девлор. — Продолжай в том же духе, и следующего задания тебе не видать, как своих ушей.

— Следующего задания? А я подумала, ты не захочешь иметь больше с нами дела.

— Вообще-то да. Но я готов дать тебе еще один шанс. На этот раз выполни мои инструкции буквально, и ты искупишь свой промах. Не говоря уж о том, что получишь даже более значительное вознаграждение.

— Что ты имеешь в виду?

— Я знаю способ одним ударом точно нацеленного камня сбить стаю птиц.

— Ты знаешь... что?

— Предоставь думать мне, Корденза. Ограничимся лишь тем, что это даже более серьезное поручение. Если, конечно, у тебя хватит мужества взяться за него.

— Более серьезное поручение?

— Да. Но цель гораздо уязвимее, а выгоду принесет тебе несравненно большую.

— Умеешь ты соблазнить девушку, генерал.

— Тогда сядь и выслушай мои объяснения.

Басторран изложил ей свой план, и они обсуждали его детали до тех пор, пока не угас огонь в камине.

— В этом есть определенная справедливость, не лишенная поэтичности, — заявила Афри, — и я восхищена твоей беспощадностью. Однако риск...

— Он будет сведен к минимуму. Я позабочусь об этом. Помни, ты под моей защитой, и, конечно, тебя ждет моя вечная благодарность.

— И твои деньги.

— Само собой.

— Тебя не беспокоит, что ты рассказал мне так много? В смысле, ты фактически отдаешь свою судьбу в мои руки.

— Это свидетельствует о том, насколько я доверяю тебе. Кроме того, если ты сболтнешь хоть слово или попытаешься предать меня, я не только не допущу этого, но убью тебя. Вас обоих. И это будет тяжкая смерть.

— Держать рот на замке — одна из главных особенностей нашего дела, генерал.

— Вот пусть так будет и дальше. Ну, что скажешь?

— Мне нравится. Конечно, я должна буду обсудить все с Афримом. Мы же партнеры.

— Кстати... где он сейчас?

Она ткнула пальцем себе в грудь и ответила еле слышно:

— Сегодня он потерял любимое оружие и теперь трудится над изготовлением нового. — Потом она добавила одними губами: — Сейчас неподходящее время для разговора с ним.

Девлор устремил на нее пристальный взгляд.

— Понимаю. Но ты поговоришь с ним, не откладывая?

— Как только смогу. — В дверь постучали.

— Входи! — крикнул паладин. Появился Лaxon Микин, уважительно кивнул своему хозяину и искоса взглянул на мелда.

— Я прибыл для инструктажа, мой господин. Но если сейчас неподходящее время...

— Очень даже подходящее. Корденза уже собралась уходить.

Афри встала.

— Ты знаешь, где меня найти.

— Тебя проводят.

Помощник открыл перед Афри дверь, и она вышла, даже не взглянув на него и вряд ли отдавая себе отчет в его присутствии.

— Сядь, Микин.

— Спасибо, мой господин.

Выбрав самое жесткое кресло, он достал папку с бумагами.

— Завтра славный денек, Микин. Напомни мне почему.

— Сегодня в полночь вступает в силу закон “десять за одного”.

— Давно пора. Если за каждого убитого паладина будут казнить десятерых пленников, это, без сомнения, отложится в головах черни. Что еще?

— Это личное, мой господин, — вам должны сегодня снять повязку.

— Да, слава богам. Наконец-то я снова смогу передвигаться без помех. И как следует врезать кое-кому по заднице. Однако это нельзя считать сугубо личным делом, Микин. Все, что случается со мной, затрагивает и кланы. Не забывай, мы неотделимы друг от друга.