Светлана Графная - По закону перелетных птиц

Она оперлась на холодный парапет и долго-долго смотрела куда-то вдаль, на противоположный нежилой берег, но не видела ни широкой полосы стальной воды, ни черных проплешин, на ещё не успевших снова затянуться снегом холмах. В горле назревала завтрашняя простуда, в висках стучала болью кровь, перед глазами крутился калейдоскоп бессмысленных образов и невесть кем и когда сказанных фраз. На редкость расклеенное состояние, до которого она обычно все же не докатывалась, несмотря на всю стихийность неуправляемой натуры и подверженность внешним раздражителям начиная от погоды и заканчивая прочитанной за ночь книгой.

– Знаете, я должен сегодня мирозданию одно доброе дело, - лукаво раздалось слева. Рука в черной кожаной перчатке снова легла на её плечо.

– Вы же, кажется, ушли в городской сад? - усмехнулась она, не отрывая невидящего взгляда от медленно снижающейся темной птицы. Широко раскинутые крылья уверенно ловили воздушные потоки, спирально закручивающимися кругами приближаясь к земле.

– Не ушел, а спросил, где он находится, - невозмутимо парировал тот. - Принципиально разные вещи, долена!

Она все-таки повернула на него голову и рассмотрела повнимательнее. Спокойные, правильные черты лица, весьма неестественно и необычно смотрящиеся применимо к мужчине. Смоляные, растрепавшиеся по плечам волосы, выбивающиеся из-под накинутого на голову капюшона. Кожаная куртка, высокие сапоги - так одевается как минимум половина мужского населения Гонеро, но был в нем что-то необычное.

Что-то неуловимое, но неотступно преследующее подсознание. Словно для него этот несколько готический стиль был не просто следованием современной моде, а вообще образом жизни, и он даже шел на уступки миру, приноравливая свой облик к общечеловеческим критериям. Например, с мечом у пояса или за плечом он смотрелся бы так же естественно, как она сама - с розой в руке.

– И за что же вы должны мирозданию одно доброе дело? - усмехнулась она, лукаво наклоняя голову.

– За то, что мне сегодня редкостно повезло, - он ничуть не смутился от этого придирчивого осмотра и как ни в чем ни бывало продолжал: - Настолько редкостно, что не отблагодарить мир за такое было бы свинством.

– И почему же вы решили облагодетельствовать именно меня?

– Потому что вы первая мне встретились, - рассмеялся он. - А ещё потому, что через полчаса я смогу вам гарантировать воспаление легких и не намерен этому попустительствовать.

– А вы врач?

– Упаси боги! - фыркнул он. - У меня и без того достаточно причин себя не любить!

Она, не выдержав, фыркнула от смеха и сдалась.

– Ну и как же вы намерены меня спасать от больничной спячки по весне?

– А вон там, за углом, я видел прелестную кофейню, - не растерялся незнакомец, предлагая ей руку. - Осторожней, тут скользко.

Действительно скользко. Настолько, что без его локтя она запросто подвернула бы ногу и упала. Чем не оправдание для того, чтобы пройтись по набережной под руку с абсолютно незнакомым человеком?

И до позднего вечера они просидели в самом темном углу кофейни, напившись кофе с коньяком на всю оставшуюся жизнь и перепробовав все виды шоколада, какие только были в меню. Поначалу она смущалась и вообще не понимала, как её угораздило оказаться здесь с этим подозрительным типом вместо того, чтобы уныло забивать в мышечную память какое-нибудь надоевшее фламенко, но после второй порции доселе ни разу не пробованного коньяка дело встало на автопилот, и разговор полетел вперед загнанной лошадью, круто взрывая землю на резких виражах.

– Где ты учишься? Ничего, что на "ты"?

– Ничего, - махнула рукой она и тяжело вздохнула: - Учусь в Академии Искусств, на поэтическом факультете.

– А что так мрачно? Хороший факультет.

Она машинально пожала плечами:

– Нормальный. Но как-то уже достал. Хотя нет, это не факультет виноват, а просто я по весне учиться не умею совершенно: если на улице хмуро, то на меня нападает жуткая хандра и хочется застрелиться, но не вставать утром и ехать в центр города, а если солнечно - то сидеть в пыльной аудитории - это кощунство!

– Ну, так это у всех так! - беспечно рассмеялся он, с треском разламывая плитку шоколада на множество кривых осколков и забрасывая один в рот.

– Знаю, - уныло кивнула она. - Нас из сотни человек осталось двадцать шесть героев, которые до сих пор пытаются ходить на лекции (ходить, а не писать!). Преподаватели уже даже не отмечают, только жалуются, что надо начинать лекционный курс с конца, чтобы самые важные и сложные лекции у нас все же были!

– Ерунда, даже не переживай, - посоветовал черноволосый. - Так учились десятки поколений до вас - так же и вы отучитесь. Как ни крути, а добропорядочную жизнь человек начинает вести тогда, когда на любую другую уже не хватает ни денег, ни здоровья, ни сил. Время сидеть и разгребать вековую пыль наступит, когда тебе будет лет семьдесят - а до тех пор можешь наслаждаться жизнью!

– Спасибо за разрешение! - фыркнула она.

– Всегда пожалуйста! - не остался в долгу тот. - Ну что, согрелась?

Она сначала даже не поняла, о чем он, - и только потом вспомнила, зачем её вообще привели в кофейню. Внутри было душно - хоть топор вешай, а по жилам растекся горячей плазмой коньяк.

– Ну, да, - осторожно кивнула она. - А что? Пойдем отсюда?

Правильно. Нечего злоупотреблять чужой добротой. Всё равно не про неё птица, так, только нервы дразнить.

– Вот ещё! - рассмеялся снова разгадавший её мысли спутник. - Просто раз согрелась, то сними пальто - удобней будет!!

Сдавленно чертыхнувшись, она затеребила пряжку перехватывающего талию пояса.

– Как тебя хоть зовут-то, спаситель?

– Церхад, - чуть гортанно отозвался тот. - А тебя?

– Лойнна, - досадливо поморщилась она. - То ещё имечко…

– А чем тебе не нравится? Красиво, звучно…

– Не по-гонерски, - пояснила она, поднимаясь со стула и вешая пальто на один из вбитых в стену крючков.

– Тоже мне, беда!

На улицу они вышли только тогда, когда поняли, что от одного вида и запаха кофе их ближайший месяц будет тошнить, а на шоколад уже и смотреть-то не хотелось. Погода ничуть не улучшилась, но в темноте снег смотрелся как-то празднично, а низких мрачных туч было не видно, так что жизнь налаживалась.

– Лойнна, поздно. Давай я тебя провожу.

– Нет, не надо… Я уже ходила одна - у нас в первом семестре часто пары допоздна были.

– Не боишься?

– Боюсь. Но привыкла.

– Тогда почему не хочешь, чтобы я тебя проводил?

– Потому что тебя боюсь больше.

– Глупая, - он негромко рассмеялся и легко коснулся губами её холодной руки. - Ну, как хочешь.

И исчез в темноте.

Лойнна вздохнула. Странный парень. Странные манеры. Но безумно подкупающие романтически настроенных барышень.