Светлана Фортунская - Повесть о Ладе, или Зачарованная княжна

– Я посмотрю, что можно сделать, – сказал Лада и встала, спуская меня с колен. – А сейчас я хочу пойти пройтись. Поглядеть на мир.

Домовушка пытался накормить Ладу завтраком, но Лада была непреклонна: она только пробежится по рынку (надо сказать, что рынок у нас недалеко, буквально в двух шагах от нашего дома), а потом вернется, и мы все вместе позавтракаем.

И ушла.

Но перед уходом успела привести Крыса к нормальным размерам, мимоходом сунув ему под нос свое превращательное зеркальце. Потом пояснила мне, что Крыс вовсе не был таким уж большим, а только казался. Поскольку у страха глаза велики, а Лада в момент трансформирования перепугалась, в основном из-за того, что трансформирование произошло спонтанно, помимо ее воли. Этот страх Лады, наложившись на трансформированного Крыса, заставил иллюзию величины материализоваться. И, кстати, именно по этой причине Крыс был несколько индифферентен. Теперь же, уменьшившись до величины нормальной крупной крысы, он будет чувствовать себя удобно и вести себя естественно.

И действительно, уже за завтраком мы почувствовали, как изменился Крыс: он постоянно требовал добавки, цитировал классиков и желал быть в центре внимания. До тех пор, пока Пес, выведенный из терпения, не показал ему свои белые и немаленькие зубы.

После завтрака Лада попросила у Домовушки запасы шерсти, хранимые рачительным домовым в сундуке. Там были клубочки и клубочечки самых разных цветов и разного качества, остававшиеся у Домовушки после того, как были связаны всякие там носочки, чулочки и свитерочки. Лада велела мне наблюдать, сказав, что мне будет полезно, всех остальных изгнала из комнаты, даже и Петуха, пристроившегося подремать после завтрака в привычном своем уголке, на спинке кресла.

Я отгородил комнату магионным щитом, и Лада принялась за дело. Она распустила клубочки, спутала нитки, а потом – я даже не успел заметить как – из этих ниток сам собой соткался плед. И нитки уже были подобраны по цвету и на ощупь казались одинаковыми. Очень мягкие.

Лада подняла плед с пола.

– Ну что, все понял? – спросила она. Я честно признался, что не понял ничего. Она попыталась объяснить мне, как надо строить решетку магионов и каким образом происходит сцепление нитей, потом махнула рукой:

– Маловато еще у тебя знаний, – сказала она. – Ну ничего. Теперь я не сплю, будем с тобой заниматься.

Она пришила к пледу этикетку от старого итальянского свитера и ушла.

Вернулась она где-то через час. И положила на стол деньги. Гривны. Много.

– Чтобы ты не переживал, Ворон, – весело сказал она, – взяла гривнами. А то опять мне плешь проешь, с тебя станется!..

Да, в тот день она была веселая. Радостная. И кокетничала, даже куражилась чуть-чуть.

И соскучилась: видно было, как она соскучилась по всем нам и по нашей квартире за три месяца – или за четыре года?

Она расцеловала Жаба, весьма тем довольного, но уже опасающегося раздуваться, чтобы ненароком не взлететь под потолок.

Она обсудила с Рыбом некоторые события из политической жизни страны и всего мира, в частности войну в Чечне и грядущие выборы.

Пауку она рассказала несколько свежих анекдотов про «новых русских», услышанных ею на рынке, пока она продавала плед.

Она слегка проэкзаменовала меня и подольстилась к Ворону, похвалив мою выучку и попросив у Ворона совета, каким образом лучше построить будущие занятия со мной.

Она помогла Домовушке приготовить начинку для пирогов и безропотно выслушала краткое изложение просмотренного Домовушкою за эти три месяца аргентинского сериала.

Петух тоже удостоился ее мимолетной ласки.

Даже Крыс получил немного тепла – Лада пощекотала его под подбородком и спросила:

– Ну как, привыкаешь помаленьку?

Пса и меня она поминутно гладила или хотя бы просто дотрагивалась до нашей шерсти.

И все мы, конечно, были счастливы и лезли вон из своих шкур, чтобы это показать. Жизнь казалась прекрасной, будущее – лучезарным, небо – безоблачным.

После обеда Лада вместе с Лёней и Псом пошли пройтись. Лада убедила Лёню, что с ней, с Ладой, прогулка для Лёни совершенно безопасна и что она, Лада, отведет глаза любому милиционеру, хоть полковнику МВД, хоть генералу от инфантерии. Кстати, вы знаете, кто такие генералы от инфантерии? Лично я не знаю.

Они ушли.

Домовушка в кухне мыл посуду и чистил противни.

Петух прикорнул на спинке кресла, переваривая в дремоте сытный обед.

Жаб, Рыб и Паук на подоконнике вели мирную беседу об экономике страны и возможных путях ее реанимации.

Крыс выразил желание искупаться – впервые за три месяца он выразил хоть какое-то желание – и теперь плескался в ванне, развлекая себя пением песен Андрея Макаревича, в частности «Поворота» и «Птицы цвета ультрамарин».

После ванны он, чисто вымытый и благоухающий ароматом травяного шампуня, уютно устроился в кресле с книжкой – все тем же «Волшебником Земноморья». Правда, у него обнаружилась дурная привычка обкусывать уголки страниц во время чтения, я сделал ему замечание и пообещал, если это повторится, надеть на него намордник. Он согласился, что я прав, и пообещал постараться больше так не делать. Но, конечно, старался он недолго – книжка уж больно хорошая – и я собрался повторить свое замечание, но не успел.

В дверь позвонили.

Домовушка, открыв дверь, воскликнул нечто нечленораздельное, и я не смог разобрать, удивленным был его возглас или огорченным.

И пошел посмотреть.

А посмотреть было на что!

Тщедушная Лёня волокла на себе Ладу, закинув ее руку на свою тощую шейку.

Пес, потерявший дар речи, не мог даже и выть и судорожно разевал пасть, как человек, у которого заложило уши. Он подталкивал Ладу сзади, обхватив передними лапами за талию.

А Лада повисла на худенькой Лёне бездушным кулем с мукой, и прекрасные синие глаза ее были закрыты.

– Что?.. – Я пытался спросить, что случилось, но от ужаса у меня перехватило горло.

Лёня уронила Ладу прямо на пол в коридоре, и Пес едва успел смягчить падение своей обожаемой хозяйки, бросившись под нее вместо коврика.

И взвыл горестно и с безнадежностью.

Домовушка, заметавшись, начал перекидываться в таракана, бросил это занятие на половине, кинулся к Ладе, метнулся в кухню, снова кинулся к Ладе, но теперь уже вооруженный термометром и тонометром. Его бородка дрожала, глазки округлились, а слабые тараканьи лапки с трудом справлялись с медицинскими приборами, когда он пытался померить Ладе температуру и давление.

Петух раскукарекался встревоженно, почуяв нечто недоброе.

И замер, судорожно хлопнув крыльями. Замерли все, даже Домовушка оставил свои попытки оказать неотложную медицинскую помощь.