Вера Камша - Ветер и вечность. Том 1. Предвещает погоню [litres]

– Она уже есть. Ох, Арлина, Арлина, как же беззаботно и счастливо я прожила свою жизнь, теперь за это приходится платить. Будь уверена, Карл вырастет хорошим королем, но сейчас мне так трудно. Я делаю всё, чтобы мальчик осознал: корона – это прежде всего долг, и при этом он должен чувствовать свое величие. Королевские приказы исполняются неукоснительно, значит, недостойных приказов быть не должно. И вот я учу с племянником его речи, а потом сижу с ним на аудиенциях, ведь менторов к таким вещам не допустишь.

– Ты скромна, наверняка ты эти речи еще и пишешь. А что у тебя там?

– Пока ничего, но будет большая буфетная с альковами.

– Там ведь прежде был архив геренции?

– Да, его перевели в казарменный флигель. Фарнэби приятно удивляет, но Гогенлоэ мне все же жаль.

– Главу семейства или всех?

– Всех, кроме Вильфреда. Рокэ не терпит политики, но с ним он был тысячу раз прав. Если б мы с Рудольфом вовремя узнали про смерть Сильвестра, ничего бы не произошло. Ты согласна, что вспоминать об ошибках бедного Фердинанда сейчас не время?

– Не только Фердинанда.

– Как же я рада, что ты на нашей стороне! Ты не представляешь, с какими трудностями приходится сталкиваться, и это только начало. Не хочешь послушать музыку?

– Прямо сейчас? – улыбнулась графиня. – Не слишком.

– Ты меня не удивила, но я должна была тебе это предложить. Твоему сыну я выбора не оставила. В наказание за его проделки. Его пристрастие к некоему капралу стоило карьеры очень достойному и всей душой преданному нашему дому ученому. Я сказала что-то смешное?

– Нет, – отмахнулась ужасная мать, – это мое воображение. Я представила… представила, как мой младший вызывает дурно отозвавшегося о Кроунере сьентифика на линию.

Музыку Арно скорее любил, но не насильно и не слишком долго, а эта к тому же была вступлением к неизбежному. Эмиль с Ли частенько вспоминали поэтические чтения, на которые их загоняли в Гайярэ. У графини Ариго выли стихи, у герцогини Ноймаринен – пиликали, но и тут и там не слушали, а лишь делали вид.

С креслица у боковой стены, где устроили виконта, рассмотреть разряженных во все оттенки зеленого музыкантов можно было, лишь вывернув шею. Усаженную у самой сцены принцессу тоже было не разглядеть, зато открывался замечательный вид на внемлющих чарующим звукам фрейлин и приглядывающих за оными дам во главе с теткой Анной. И на расположенную точно напротив виконта удивительно привлекательную дверь. Арно незаметно повел плечами, разминая мышцы, дождался, когда оркестрик заиграет громче, и пригнувшись, будто в виду неприятеля, рванул на свободу. Беглеца не заметили, однако буфетная, в которую столь успешно проскочил Савиньяк, оказалась ловушкой. В ней было бы удобно сдерживать вражеский натиск, особенно опрокинув массивный, заставленный десертами стол, но выбраться наружу можно было лишь через окно, которое сперва еще пришлось бы разбить.

Из покинутого зала доносились струнные всхлипы – кажется, это знаменовало начало второй части, а всего их в рапсоделле, если играли именно ее, полагалось четыре, причем четвертая переходила в повторяемое вступление. Толку от музыкальных штудий виконт прежде не видел, но сегодня они позволяли заблаговременно учуять конец. Вопрос был в том, успеет ли вернуться вытребованный Ноймариненом Валентин. Если не успеет, придется вешаться на тетку Анну.

Виконт задумчиво оглядел разложенные по тарелочкам сласти, отмахнулся от величественного слуги с алым бантом на достойной борова шее и устроился на кривоногом диванчике, как нельзя лучше подходившем для девичьих секретов.

– Сударь, – краснобанточный все же счел своим долгом прицепиться, – не желаете чего-либо? У нас есть…

– Если есть вино, – не дослушал Арно, – я выпью.

– К глубочайшему сожалению, девицам вина не подают, а проходить во время музицирования или же чтения через Анемоновый салон запрещено. Могу предложить прохладительное.

– Не надо, – отмахнулся Савиньяк. – Значит, анемоновый…

– Прошу прощения?

– Салон анемоновый. Мне ничего не нужно.

Краснобанточный с видом оскорбленного нухутского петуха удалился к своему стулу, музыканты за стеной наподдали, но не слишком выспавшийся виконт все равно зевнул. И тут его одиночеству настал конец – Айрис Хейл захотелось прохладительного или… чего-нибудь еще.

– Я увидела, как… – девушка словно запнулась, – мы прощались на «ты», а что сейчас?

– Сейчас мы встретились, – засмеялся Арно. – На «ты». И ты что-то увидела.

– Кого-то. Тебя, и тоже сбежала. Ты думал, здесь есть выход?

– Вот именно, – и не подумал темнить виконт, – а тут только прохладительное и буфетчик с красным бантом.

– Банты каждый день меняют. Сегодня у нас день алого анемона, – девушка коснулась поддельного цветочка, приколотого золотым бантиком к платью, – а завтра будет лилового.

– А послезавтра?

– Голубого. Герцогиня думает, нам так интереснее.

– Это она может… Думать. А вам интереснее?

– Наверное. Лучше глупо, чем скучно, хотя скучно все равно. Маркиза Ноймар уехала к детям, а прочие патронессы конные прогулки не жалуют.

– И маркграфиня?

– Если бы ты был фрейлиной, у тебя бы отобрали два цветка, а может, и все три.

– Я не фрейлина и что за бред? Я про цветы.

– Ты что, балладу о шести анемонах не знаешь? Тебе повезло.

– Не повезло, ее в Гайярэ раз сорок читали. Получается, у вас на каждый день недели свой анемон?

– Именно. Если кто-то провинился, у него отбирают цветы, а без них из своей комнаты можно выходить только к столу, и то сажают отдельно и не дают лакомств.

– Бедная Иоланта…

– А вот и нет! Дольше всех без цветов просидела Корнелия, она на свидание бегала и попалась, а Иоланта уже потом, из-за маркграфини.

– Неужели укусила?

– Почти. Маркграфиня от маркграфа ушла, поэтому так ее называть – оскорбление. Она – герцогиня Ноймаринен или госпожа Урфрида. Чтоб ты знал, если дама не была замужем, то она не может быть нашей патронессой, а хоть бы и была! Верхом Урфрида ездить не слишком любит.

– Зато госпожа Скварца любит, а она – вдова.

– Она из Фельпа и к нам не приходит.

– Придет, она еще и невеста моего брата, так что будете ездить с ней, а маркграфиня может слушать концерты сколько влезет.

– Концерты она тоже не любит, а сейчас вообще в Аконе. Считается, что алатке, то есть жене кардинала, нужна компания, но на самом деле Урфриду здесь все бесит, а больше всех Октавия.

– А Октавию Урфрида, часом, не бесит?

– Еще как! Искры летят, но сегодня и без нее все дыбом. Между прочим, из-за тебя.

– И что я натворил на этот раз?

– Вернулся. Октавия как-то пронюхала, что ты на аудиенции у Карла, и объявила, что идет смотреть книги из Васспарда. Унять ее может только герцогиня… старая, но ее с нами не было.