Вера Камша - Ветер и вечность. Том 1. Предвещает погоню [litres]

– Как некстати, – изо рта Маргариты-Констанции вырвалось облачко пара. – Здесь наши родственницы. Они же всё испортят! То есть молодые люди очень самолюбивы, особенно в присутствии девиц. Валентин может повести себя вызывающе, а Лукас сейчас как струна…

– Разговор лучше перенести, – быстро шепнула Арлетта, благословляя дамское безделье и птичью прожорливость.

– Боюсь, это невозможно, – еще одно облачко. – Лукас никогда не отступает, Валентину следует это учесть.

– Я думаю, он это учел. – Придд избавится от старого осла при первой же возможности, вот Питеру, если Адриан не поможет, а Бертрам оплошает, быть камнем на шее брата всю жизнь. – Добрый день, жаль, что нету солнца.

– Вы ведь всё знаете? – Амадея-Алиция была слишком взволнованна, чтоб хранить утонченность. – Такой ужас! Мы не верим собственным ушам…

– Да-да, – подхватила Клара-Неонила, – бедный маленький Питер… Гертруда чудом не лишилась чувств…

– А вы? – не выдержала Арлетта, щурясь на чувствительную Гертруду, вцепившуюся в локоть откуда-то взявшегося Арно. Сын девицу не стряхивал, очень похоже, из-за воздвигшегося рядом Лукаса, который вовсю вещал. Не столь чувствительная Габриэла в изящной позе замерла у кромки воды, прижимая к груди корзинку с кормом и загораживая обзор.

– Я не могу себе позволить даже мимолетной слабости, – Клара-Неонила перевела взгляд на дочерей, – пока не вручу моих девочек их будущим хранителям. Вы счастливее меня, у вас когда-нибудь появятся три новые дочери, а я останусь одна.

– Сожалею, – она имеет право не понять, она взволнована. – Арно, можно тебя на минуту?

– Сейчас, сударыня.

Сырой холод покусывает все сильнее – дает себя знать близкая вода, а Питер на льду, у самой полыньи, и мерзнет дольше всех.

– Дитя мое, как ты здесь оказался и что здесь происходит?

– Мы с Валентином решили пройтись после тренировки, забрели сюда и встретили Питера. Потом появился Клаус, а я решил присоединиться к дамам.

– Мы пришли покормить лебедей, – напомнила о себе Гертруда. – Им так холодно на этих прудах и так голодно…

– Они прекрасно зимуют, лишь бы озера до конца не замерзали, – не удержался от объяснений Лукас. – Простите, сударыни, я должен вас покинуть. Нужно любой ценой предотвратить несчастье, а герцог Придд откровенно бессилен.

– Бедный Питер, – Клара-Неонила скорбно заломила ручки в пуховых перчатках. – Конечно, граф, ступайте. Да поможет вам Создатель, а мы вас подождем.

– И лучше не здесь, – Арно улыбается, широко и неискренне. – У воды слишком зябко, но мы можем пройтись по парку и выпить шоколада. Мама, вы нас приглашаете?

– Разумеется. – Представление на льду продолжается. Слов не разобрать, только отдельные выкрики долетают, но Валентин должен знать, что делает.

– Лукас, умоляю, осторожнее.

– Не останавливайте меня и ничего не бойтесь. Я – старейший в роду, и я охотник.

– Но, Лукас…

Старейший в роду до ответа не снисходит, такого, пожалуй, удержишь. Что ж, займемся хотя бы дамами.

– Не будем смущать мальчика нашим присутствием, он и так взволнован. – Кого бы подхватить под руку? Любящая супруга провожает глазами своего героя, ее не сдвинуть, а вот любящая мать… – Арно подал прекрасную мысль. Птиц мы покормим в другой раз, а сейчас мы выпьем шадди.

– В другой раз? Но вы ведь уезжаете…

– Если не будет снегопада.

– И если бедный Питер не простудится. Даже Валентин не повезет больного бедняжку…

– Лукас поставит его на место. Сейчас главное – забрать Питера в тепло.

– Снег пойдет обязательно, и сильный… Здесь больше нет мужчин, а мое колено…

– Если мы не сможем выйти, бедные уточки останутся без пищи…

– Моя Габриэла – сама доброта.

– Смотрите! Лебедь решил, что граф Лукас хочет его угостить! Так мило…

– Боюсь, он будет разочарован!

– Бедняжка… Я просто обязана его утешить!

Лапчатому бедняжке, самому крупному и, видимо, прожорливому, ждать в самом деле надоело. Пришло время подачек, а люди занимаются не пойми чем? Значит, их нужно поторопить! Внушительная белая птица заорала и двинулась навстречу, как ей думалось, обеду, что послужило сигналом для более мелких собратьев. Они тоже хотели есть, а тут как раз появился кормилец со знакомой корзинкой.

Лебединый клин, сварливо подтявкивая – не видя, впору принять за лисиц, – торопился к доброй Габриэле, но на его пути размахивал руками граф Гирке. Сворачивать разогнавшиеся нахлебники не собирались, это мальчишка, почуяв за спиной движение, не глядя отшагнул в сторону, давая дорогу вожаку… И врезался в следующего лебедя, тоже немаленького. Невольная жертва вскинулась, бурно забив снежными крыльями, Питер с воплем отпрянул, и ровный белый «пол» под его ногами треснул. Тускло и зло блеснула голодная зимняя вода. Дождалась.

Мальчишка уходит под воду, всплывает, хватаясь за лед, орут и визжат какие-то дуры… Проклятье, эту шубу пока сбросишь! И алебарды далеко, а…

– Арно, стой. Спасибо, но не надо.

– Ты… что?!

– Брат Габриэлы для нашего семейства и Талига – это слишком.

Мать сжимает локоть, но дело не в ней… Валентин?! Он же не здесь! Да, вот же он, на берегу с Клаусом, как стоял, так и стоит, а Питер тонуть не хочет, в самом деле не хочет… Лед расползается, крошится, но подползти можно!

– Тонет, тонет!

– Сделайте же что-нибудь… Мужчины!

Лед больше не трескается, держит вцепившегося в кромку Питера, до которого полсотни шагов, не больше.

– Лукас! Лукас, куда?!

Этого еще не хватало! Старый дурень ближе всех к полынье, он переходит на бег, и ему пока везет. То ли лед с этой стороны крепче, то ли еще что, но двадцать шагов до цели, пятнадцать, и все будет в порядке.

– Граф Альт-Гирке, стойте! Ни с места!

– Назад, ключ! Ключ…

Отрешенное лицо Валентина, словно он что-то слышит, не эти вопли, нет… Темная пелена перед глазами, какие-то блики, рев водопада, это-то откуда?

Шарахаются в стороны треклятые лебеди, что-то быстро шепчет мать, тяжело топая, упорно мчится к барахтающемуся на краю льда и смерти мальчишке старик.

– Лукас!.. Во имя Создателя, осторожней!

– Граф, стойте, да стойте же!

Треск. Звучный, будто доску переламывают, нога в меховом сапоге уходит в плюнувшую водой щель, старик словно налетает на невидимый столб, вздрагивает и валится вперед, проламывая телом лед.

– Ну вот куда ж ты… Ах ты ж кляча…

– Лукас!!!

Мать повисает на рванувшейся к беде старушке, сбоку Маргариту-Констанцию хватает Гертруда. Граф не выберется, куда ему…

– Лукас!!! Пустите меня… К нему… Вместе!.. С ним…

Оглянуться, поймать взгляд матери, отшвырнуть загодя расстегнутую шубу. Знать бы, где тут крепче… Сначала по следам Лукаса, а дальше-то как? Ползком! Галдят утки, ревет непонятный водопад, под руками лед, отчего-то жгучий. Как медленно, как стремительно. Веер брызг, белоснежные крылья, зеленые длинные водоросли, будто чьи-то патлы, туман и в нем зеленая звезда, ну хоть что-то…