Элеонора Девильпуа - Маги Гипербореи [litres]

Гнев Пирры был почти физически ощутим, Ластианакс чувствовал, как от ее анимы потрескивает воздух в карцере.

– Я рада, что лишена права присутствовать на арене: так я хотя бы не стану свидетельницей твоей смерти, ты этого не стоишь, – проговорила девушка, жмурясь, чтобы не дать пролиться слезам.

Она плечом оттолкнула Петрокла и ушла. Ластианакс прижался головой к решетке в надежде, что Пирра обернется и в последний раз посмотрит на него. С громким стуком захлопнулась дверь. Кроме заключенных, в темнице остались лишь охранник, наблюдавший за разговором, и Петрокл. Никогда еще высоченный друг Ластианакса не выглядел таким удрученным.

– У меня в голове не укладывается, что ты наделал, Ласт, – вздохнул он, промокая глаза краем тоги. – Твои родители даже не знают об этом процессе, и когда в следующий раз они услышат о своем сыне, это будет весть о позорной казни.

– Если кто и должен им сообщить, то это ты, – сказал Ластианакс, не сводя глаз с двери в конце коридора. – Скажи моей матери, мне жаль, что я редко к ним заходил. А отцу скажи, что я его прощаю.

– Время посещения окончено, на выход! – объявил охранник, наблюдавший за беседой.

Ластианакс повернулся к Петроклу:

– Позаботься о себе.

Петрокл открыл было рот, но его обычное красноречие ему отказало, и слова застряли в горле. Тюремщик положил руку на плечо молодому человеку, так что тот дернулся от неожиданности, оттеснил от решетки и повел к выходу. Петрокл что-то невнятно бормотал на прощание, но с его губ не слетало ни звука. Повисла тяжелая тишина. При мысли о том, что он очень мало времени проводил с друзьями, а его родители никогда не оправятся от удара, Ластианакса накрыла глухая тоска.

– Наставник… – нерешительно заговорила Арка.

– В свете нынешних обстоятельств можешь называть меня Ластианаксом.

У него забрали кольцо-печатку и тогу. Он больше не был ни министром, ни магом, и Арка больше не являлась его ученицей. Только надев красную тунику заключенного, молодой человек начал понимать, сколь многим пожертвовал.

– Почему вы мне верите? – спросила девочка.

Ластианакс сел на пол у дальней стены камеры и подтянул колени к груди. Выданная ему тонкая туника совершенно не защищала от холода. Арка сидела в камере напротив в такой же позе, что и он.

– Если бы ты была виновна, сейчас тебя уже пытали бы в Экстрактрисе, чтобы узнать, где находится живая лазурь. Силен даже не попытался вырвать у тебя эти сведения, потому что знает: самородков у тебя нет.

Он прислонился затылком к каменной стене и стал смотреть в потолок.

– Ты была права, – неохотно признал он. – За этим делом стоял именно он. Вместо того чтобы вести процесс по правилам, Силен изо всех сил старался обвинить нас, чтобы избежать проведения более тщательного расследования. Именно он работает на Ликурга.

Слова, неразборчиво написанные Палатесом, вертелись у Ластианакса в голове несколько месяцев и вот наконец обрели смысл. «Контрабанда… Темискира… Выгода от пожара в лесу амазонок?.. Паранойя поддерживается намеренно, но кем?..» Это Ликург, правитель Темискиры, поджег лес, чтобы заполучить самородки живой лазури, которые затем контрабандой переправили в Гиперборею. Что же до паранойи, Силен, несомненно, поддерживал ее сам, ловко используя малодушие и подковерные игры министров Совета; все знали, что василевс прислушивается к тайнографу. Силен пустил Ластианакса по ложному следу, заставил поверить в существование загадочного темискирского эмиссара, а сам плел интриги у него за спиной.

И все же некоторые моменты так и остались неясными: зачем Силен продвинул в Совет Ластианакса? Каким образом рассчитывал захватить власть? И что сделал бы Ликург, если бы его марионетка вдруг возглавила Гиперборею?

На секунду Ластианакс прикрыл глаза. В его положении смешно и глупо гадать о будущем.

– Вероятно, Силен приказал нашему спасителю вытащить нас из колодца, – продолжал он вслух. – Нужно было сохранить тебе жизнь, чтобы затем сделать из тебя козла отпущения. Скорее всего, он уже давно понял, что ты амазонка. Очевидно, еще во время Атрибуции, когда исправлял ошибки в твоем опроснике. Одного не могу понять: как ему удалось так много узнать о твоем поведении и поступках?

Глядя перед собой невидящим взглядом, Арка пробормотала:

– Его лемур повсюду следовал за мной. Он убил министров и подстраивал все так, чтобы я оказывалась на месте преступления.

Она добавила:

– Лемур создан из тела старшего сына василевса, тринадцатого наследника. Думаю, он заманил василевса в мавзолей и свел его с ума. Этот лемур убил себя у меня на глазах. Он превратился в облако пыли.

Арка подняла голову и встретилась взглядом с Ластианаксом. Ошарашенный, молодой человек на четвереньках подполз к решетке своей камеры и ухватился за прутья.

– Подожди… Лемур… Откуда ты знаешь, что это был лемур? Еще четыре дня назад ты не знала значения этого слова.

Арка пожала плечами и ногтем принялась скрести надпись на стене, нацарапанную кем-то из прежде бывших здесь заключенных.

– Я это знаю, потому что он мне сам об этом сказал, прежде чем исчезнуть. Его хозяин создал его, чтобы я убила василевса.

– Ничего не понимаю, – настаивал Ластианакс, совершенно теряя нить беседы. – Зачем возвращать к жизни мертвеца, чтобы убить василевса? Как все это связано с тобой?

Арка глядела на надпись и не отвечала. Никогда еще Ластианакс не видел у нее такого мрачного выражения лица.

Он уже отчаялся услышать ответ, когда девочка вдруг тяжело вздохнула и вновь посмотрела на него.

– Мастер, вы знали, что проклятие амазонок существует на самом деле? Василевс действительно проклял амазонок, убивших его детей сто шестьдесят два года назад. Он обрек их на смерть от руки собственных потомков. Проклял весь их род. Именно поэтому амазонки укрылись в Аркадии, под защитой живой лазури. С тех пор василевс жил, потому что человек, наславший на другого человека такое проклятие, сам попадает под его действие. Поскольку у правителя Гипербореи больше не было детей, он не мог умереть. Это называется…

– Зеркальное проклятие, – закончил вместо нее Ластианакс.

Он отодвинулся от решетки и сел, прислонившись к стене.

Так вот в чем секрет столь небывалого долголетия покойного монарха… Проклятие, поразившее его врагов, не давало ему умереть.

Молодой человек вспомнил о заключенных, которых василевс убивал, вместо того чтобы даровать им помилование. Их анимы позволяли правителю избежать старения, а проклятие поддерживало в нем жизнь. Сколько амазонок и узников заплатили своими жизнями за эту месть?

– Все равно не понимаю, какое ты имеешь ко всему этому отношение, – сказал он.