Сергей Малицкий - Тени Богов. Избавление [СИ]

Все сидящие у костра молчали. Только сухой валежник, собранный среди засохших придорожных кустов, потрескивал в пламени.

— На следующий день этот путник снова пришел в эту деревню, — продолжил свой рассказ Варга.

— О как! — удивился Лон.

— И одежда его была теперь не только изодрана, но и мокра, — монотонно говорил Варга. — Вода с нее стекала, и не могла стечь. И он снова прошел по тем домам, в которых не получил искомого, и его снова убили. Так же, как и в первый, и во второй раз. Забросали камнями. Затоптали ногами, зарубили лопатами, затыкали вилами. Но сначала в него полетели камни. И были среди этих камней брошенные и детьми, и стариками, и женщинами. Каждый хотел отметиться в этой забаве. кое-кто из них даже побился об заклад, придет ли еще раз кто-то похожий на этого придурка? И чтобы он не вернулся, сожгли его тело на большом костре. Сожгли и развеяли прах.

— Но на следующий раз он пришел в четвертый раз, — пробормотал Лон.

— Нет, — покачал головой Варга. — В четвертый раз пришел не он. Или он, да не он. Приходил он по-настоящему — три раза. И три раза был убит. Приходил своими ногами, оставляя следы в дорожной пыли. Но тот, кто пришел в четвертый раз, пусть он и был похож на него как капля воды похожа на другую каплю воды, уже следов в дорожной пыли не оставлял. Хотя и одежда его была разодрана, и не только вода стекала с нее, но и сыпался пепел, странным образом не смешиваясь с водой. И все же монеты у него в руках все еще были настоящими. Поэтому его и называют трижды пришедшим. И трижды вернувшимся. Но всего в деревне той он был четыре раза.

— И что же, его опять убили? — скривился Лон.

— Попытались, — сказал Варга. — Правда, в этот раз нашлась все-таки одна бабка, что взяла у него монеты и предложила ему переночевать во дворе. Ну и выпить молока, закусывая его хлебом. Она сама так питалась. Так совпало, что вышла она в этот раз к воротцам в собственный двор. Еле ходила, потому как была слепа и стара. Но он не успел воспользоваться ее милостью. Его уже ждали. Целая толпа с камнями. И стали их в него бросать.

— И что же дальше? — спросил Лон.

— Все камни пролетели сквозь него, не причиняя ему вреда, — сказал Варга. — Так, словно он был призраком. Но два камня он поймал. И когда его перестали осыпать камнями, застыли в недоумении, он обернулся к этой бабке, которая странным образом оставалась невредимой, и приложил эти два камня к ее глазам. И исцелил ее. Одарил ее зрением. А сам ушел прочь. Прошел прямо сквозь эту толпу. И никто не смог его остановить.

— И все? — не понял Лон.

— И все, — пожал плечами Варга.

— Подожди, — замотал головой Лон. — Это же старая история. Я ее слышал. Ну, вроде сказки. Там же другой конец. Все эти люди умерли в страшных муках. Все убийцы, без исключения. Кто-то сгорел, кто-то утонул, кого-то разорвали собаки. Все, кроме этой бабки. Она стала молодой и жила долго и счастливо. Отправилась по городам и деревням, стала рассказывать об этом чудаке, составила книгу его пророчеств. Нет? А этот путник был богом, что явился на землю. Ведь так?

— Не знаю, — сказал Варга. — В Храме есть списки книги пророчеств трижды пришедшего. Хранятся в запертых сундуках. Как образцы ереси. Для того, чтобы бороться с ересью, ее надо знать. Да чего страшиться, может ли быть более нелепой история, чем история человека, что трижды идет на смерть? Я рассказываю вам выжимку, краткое изложение его последнего путешествия. Потому что после того исцеления бабки, которая, как написано, и родилась слепой, больше ничего о трижды вернувшемся неизвестно. Он исчез. Ушел куда-то. И никто из его убийц ни сгорел, ни утонул, ни погиб от собачьих клыков. А если и случилось что-то похожее, летописи этого не донесли. И никого не забросали камнями. Кроме этой бабки. Ее забили вместо него. В тот же день. Монеты — втоптали в землю. И еще неизвестно, успела ли она понять, что видит своими исцеленными глазами.

— Поганая история, — проговорил Хелт.

— Почему? — посмотрел на него Лон.

— Он остался неотомщенным, — объяснил Хелт. — Никто не поплатился за его убийства.

— Ну почему же? — взглянул на Хелта Варга. — Он их покинул. Понимаете? Он их оставил!

— Смешно… — негромко засмеялась Рит.

— Где была та деревня? — спросил Хелт.

— На то место, где была та деревня, упала Кара богов, — объяснил Варга. — Тысячу лет назад.

— Вот и возмездие, — засмеялся Хелт.

— Да, — скривился Варга. — Через две тысячи лет. И всего той истории — три тысячи лет. Ей три тысячи лет по старому летоисчислению. Круглая дата. Может быть, поэтому все что происходит с нами, и происходит? Время пришло?

— Зачем ты это рассказал? — спросил Лон. — Я уж не говорю о том, что это сказки и выдумки. Понапишут… разного. Или за этим трижды… пришедшим ходил дозор писарей, чтобы записывать каждый его вдох?

— Это не важно, — ответил Варга. — Ничего не важно. Даже то, что о нем почти все забыли. А рассказываю я об этом потому, что в райдонском монастыре до сих пор стоит хижина или ее останки, руины, в которых жил то ли этот человек сам, то ли его отец, то ли кто-то, кто предсказал этому человеку его судьбу.

— Так мы здесь за этим? — вытаращил глаза Лон. — Что ты молчишь? Варга!

— Скорее всего, — пробормотал Варга и коснулся камней на груди, в которых Рит узнала ожерелье Пайк и посмотрела на нее. Спутница только развела руками.

— А нам-то это зачем? — спросил Лон. — Ты что думаешь, Хелт?

— А что мне думать, — зевнул белокурый красавец, который довольно сильно поистаскался за последние дни. — Пусть короли думают.

— Короли следуют за нами, — наморщил лоб Лон. — Так что без собственной головы никак не обойдешься. Тебя зачем приставили-то к Рит, Варга?

— Чтобы следить за ней, — продолжал безучастно перебирать камни на груди храмовник. — Она должна была что-то нести в себе. Из Опакума. И я должен был следить за ней. Оберегать от напастей. Сохранять ей жизнь. И убить ее, если такова будет воля предстоятеля.

— Даже так? — изумился Лон. — Вот так охранник. А как бы ты узнал, что пора убивать нашу рыженькую? Тебе приказ какой-нибудь пришел бы? Или еще что?

— У них… — Варга сглотнул, как будто говорил что-то, что вставало у него поперек горла, — есть много способов. Много способов повелевать. Только одно они не могли учесть. Я воспитанник одалского монастыря. Поэтому не уходил, когда приходили они. Оставался. И все чувствовал. Почти все слышал. Не отдавался им без остатка.

— Ты темнишь что ли? — наморщил лоб Лон. — Можешь говорить яснее?

— Они использовали его как куклу, — подала голос Пайк. — Вселялись в него. Знаешь, почему нельзя убить жнеца обычным способом? Ведь даже Коронзон, которого король Хода проткнул своим мечом, на котором, я больше чем уверена, были особые стриксы, не был убит. Не был убит, поскольку нельзя нанести рану, тем более смертельную рану, обычным металлом духу. А всякий жнец — это прежде всего дух. И будучи исторгнут из занимаемого им тела, он взмывает в небо и подбирает другое тело, чтобы занять его и со временем наделить силой, долголетием и даже собственной привычной внешностью. Прежнего же хозяина этого тела он изгоняет. Проще говоря, высушивает. Убивает. Но то, что происходило с Варгой — я вижу впервые. Он служил им куклой. Они смотрели его глазами, слушали его ушами. И не удивлюсь, если могли убить его руками.