Андрэ Нортон - Колдовской мир. Год Единорога [сборник litres]

Теперь я не смог двинуться, захоти даже осуществить желание, мучившее меня. Янтарные глаза не отпускали меня. Другой рукой она взялась за подвеску на своей груди. Я ждал, что она разгневается, назовет меня самозванцем, врагом, вором.

Этого не произошло. Она смотрела на меня изучающим взглядом. Пальцы ее сжали мое запястье. Ни за что в жизни я не стал бы освобождать свою руку. До сих пор ни одна женщина не приобретала надо мной такой власти.

Она заговорила. Речь ее прозвучала как приказ, которого я не смел ослушаться.

– Пейте!

Слева от меня стоял кубок. Так как она все еще держала мою правую руку, я повиновался ей, взяв кубок в левую. Кубок, что казалось странным в этом роскошном месте, был вырезан из цельного куска темного дерева. На нем было выполнено рельефное изображение мужской головы или существа, похожего на мужчину. Веселье отражалось в раскосых глазах и изогнутых губах. Кудрявую голову украшал обруч в виде оленьих рогов. Кубок был налит до самых краев. Когда я поднес его ко рту, напиток зашипел и забулькал. Все же ослушаться я не посмел и выпил.

Жидкость не была горячей, как я боялся. Наоборот, она была довольно холодной. Когда же она прошла по моему горлу, внутри стало тепло. Более того, кровь загорелась, и охватившее меня желание усилилось.

Даже когда пил, я не спускал глаз со своей соседки и видел, как она улыбается – тихо и томно. Потом тихонько рассмеялась. Ее правая рука поглаживала подвеску, висевшую в ложбинке ее груди, которая казалась мне все более спелой и твердой…

– За нашу встречу! – заговорила она опять. – В вас есть Сила, иначе вы никогда не оказались бы среди нас.

Она придвинулась ближе. От ее тела, а может, от одежды, не знаю, исходил аромат, от которого голова моя пошла кругом. Я вдруг почувствовал, что не могу ни поставить на стол кубок, ни освободить руку. Я был ее пленником.

– Жаль, – продолжала она, – что мы разминулись во времени, поэтому вы не сможете осуществить свое желание. Но пусть оно пребудет с вами, странник. Вы осуществите его в положенное время и в положенном месте с той, кто будет этого достойна.

Она поцеловала меня в губы. Огонь побежал по моим жилам. Это было не то тепло, которое разлилось во мне от выпитого вина. В этот момент я знал: ни одна женщина не станет для меня тем, чем могла бы стать эта.

– Это не так, – прошептала она, слегка отодвинувшись от меня. – Не так. Придет твое время, и она появится. Это обещаю тебе я, Гуннора. Она придет, и ты узнаешь ее не раньше положенного времени. Ты сейчас выпил из кубка, который принадлежит Охотнику. Ищи, и обрящешь.

Взяв мою руку, она стала обводить руны моими пальцами. Делала она это в обратном порядке. Три раза подряд. Она опять превратилась в пятно, но рука ее все еще сжимала мою руку. Затем еще три раза. После этого стало темно. Прошел ли я через время? Или через пространство?

Я по-прежнему сидел за столом. В зале холодно и тихо. Ночь темна. В руке моей что-то зажато. При рассеянном свете, исходившем от рунических знаков, я увидел, что держу в руке кубок. Кубок Охотника. В теле моем все еще не утихло желание, которое теперь не могло быть удовлетворено.

– Гуннора?

Я произнес ее имя вслух. Даже эхо не прозвучало в ответ. Нетерпеливо отставив кубок, положил голову на руки; щека моя касалась рунической надписи. Я знал: чудо не повторится.

В замке я оставался еще три дня. Спал перед очагом. Садился в кресло, вспоминая самые мелкие подробности путешествия в прошлое. У меня никогда еще не было женщины, хотя я неоднократно слышал рассказы на эту тему от тех, кто имел такой опыт. По нашим законам в юности связь с женщиной запрещалась. Вероятно, по этой причине семьи наши были маленькие. Лорды устраивали браки по своему выбору и исходили из интересов клана.

Теперь меня беспокоили другие сны. Зная, что они не исполнятся, я решил направить свои мысли в другое русло. Охотился. Удалось поймать в ловушку несколько животных, кормившихся на пшеничном поле. Собрал урожай колосьев. Зерно кое-как размял между камнями, просеял, обратил в муку и насыпал в коробку, в которую Забина положила мне в дорогу хлеб. Закоптил мясо. Когда все было готово, двинулся в путь. Я знал, что должен уйти отсюда, хотя и тянуло задержаться и повторить трюк с рунами.

Ничего мне так не хотелось, как снова попасть на пир, на этот раз навсегда. В то же время я понимал, что даже с помощью колдовства мне не удастся путешествие во времени. Последние дни я почти не думал о том, что мне надо искать Айну и Гафию. Казалось, что обе они остались в далеком прошлом, да и сам я совсем не тот человек, каким был.

На четвертое утро я поднялся, словно по приказу Янтарной госпожи, и решил, что мне пора идти. Довольно мечтать о несбыточном. В слова ее о том, что я утолю свои желания с ныне живущей, не слишком-то верилось. Потому что только она занимала все мои мысли.

Рассвело, и скрепя сердце я покинул замок. Путь мой лежал на запад. Удалившись от заброшенного замка на приличное расстояние, я внезапно почувствовал перемену в своем настроении. Должно быть, там у меня была лихорадка, а теперь я полностью излечился от хандры. Меня опять обуяла жажда жизни, желание найти ключ к разгадке исчезновения дочери Гарна, разыскать Гафию.

Снова простиралась передо мной пустынная земля. Не было ни следов, оставленных людьми Древней расы, ни дороги. В качестве ориентира я выбрал вершину горного хребта, напоминавшую лезвие меча, устремленного в небо. Туда и направился, соблюдая все меры предосторожности. Я с недоверием смотрел на каждый стоящий торчком камень, на каждый куст: за ними могла подстерегать засада. Но видел только птиц высоко в небе, а под ногами – землю, не знавшую, что такое дорога. Эти места можно было назвать безжизненными, если не принимать во внимание то, что росло из земли и размахивало крыльями в воздухе.

На следующий день я подошел к подножию вершины, которую выбрал ориентиром. Еда, приготовленная загодя, у меня была при себе. Кроме того, в пути повстречались заросли ягодного кустарника. Спелые ягоды стали для меня одновременно и едой, и питьем. Сумку Гафии я пока не открывал, но нес с собой, надеясь на встречу. Моя же сумка сильно полегчала.

Близился закат. На горы наплывала мгла, словно медленно опускаемый занавес. Горные вершины скрывались из виду одна за другой. Я решил устроить ночлег.

Оглядевшись по сторонам в поисках укрытия, я заметил углубление среди скал. Там я надеялся защитить себя со спины и быть готовым в случае нападения. Ночи в этой стране были временем испытаний, я встречал их с тоской. Хотя последние трое суток ночные охотники меня не беспокоили, все же и в этот раз я спал урывками. Тело истосковалось по спокойной полноценной ночи, во время которой не нужно исполнять обязанности часового.