Андрэ Нортон - Колдовской мир. Год Единорога [сборник litres]

– Мне кажется, ты можешь больше, чем думаешь. – Я захотела переменить тему разговора, чтобы отвлечься от терзавших меня страхов. – Чем все они думают. Иначе как тебе удалось разрушить столь мощное заклятье?

Херрел подошел к лежащей на земле рубашке и поднял ее.

– Не пытайся увидеть то, чего нет, Гиллан. Хвала высшим силам, что я вовремя пробудился. Точнее, меня пробудила ты – это твой голос я слышал во тьме, куда они бросили меня… А теперь, если ты готова, мы должны ехать. Нужно нагнать Стаю.

Он надел кожаную безрукавку, сверху кольчугу и повязал вокруг пояса ремень. Взяв в руки шлем, он долго смотрел на серебряную кошку, и на миг мне показалось, что вот сейчас он отшвырнет шлем в сторону. Однако он все же надел его и, повернувшись ко мне, помог встать на ноги. На плечи мои он накинул свой плащ, приобнял меня, чтобы я не упала, и мы медленно спустились с кургана.

Приближался рассвет. Херрел свистнул, подзывая коня, и тот прискакал к нам, фыркая и беспокойно мотая головой, как будто что-то в лесу его испугало. Херрел, однако, не обратил на это внимания. Он посадил меня в седло, а сам сел позади. Его конь, не выказав ни малейшего недовольства еще из-за одного седока, бодро затрусил вперед. Рядом с Херрелом, в кольце его рук, мне было тепло и спокойно.

– И все-таки кое-чего я не понимаю, – проговорила я. – Зачем я Халсу? Неужто все дело в уязвленной гордости?

– Так было поначалу, – ответил Херрел. – А потом появилась другая причина. Ты оказалась вовсе не такой, как остальные невесты из Долин, – те с первых же мгновений воедино сплелись со своими мужьями, но ты – нет. И Стаю это насторожило. А когда последняя возможность привязать тебя к нам была упущена, ты стала беззащитна, и Всадники смогли сделать то, что сделали.

– Последняя возможность?..

– Если бы той ночью ты меня не отвергла, их колдовство было бы бессильно против тебя.

Какое счастье, что он сидел у меня за спиной и не видел, как вспыхнули мои щеки!

– Почему ты тогда назвал меня ведьмой, Херрел? – спросила я, нарушив воцарившееся молчание. – Потому что был зол?

– Зол? Но у меня не было никакого права злиться на тебя. Я не стану брать силой, если не угоден. В этом нет никакого смысла, это противно моей душе – и противно Нив. Я назвал тебя так потому, что ты – истинная ведьма. И, будучи истинной ведьмой, ты попросту не могла меня не отвергнуть.

– Ведьма, – задумчиво повторила я. – Но, Херрел, ничему, кроме целительства, я не обучена. А целительство никак не связано с колдовством. Будь я и правда ведьмой, как ты говоришь, меня выгнали бы из аббатства в тот же миг, как я переступила порог. Пламя и колдовство не имеют ничего общего друг с другом, и дамы аббатства сочли бы себя оскверненными моим присутствием.

– Колдовство – это не то зло, какое представляют себе жители Долин. У некоторых колдовство в крови, и, чтобы научиться использовать свою Силу, им нужно много учиться. Но власть над стихиями – водой и ветром, землей и огнем – это их Дар, которому обучить невозможно. В стародавние времена, когда Арвон еще не укрылся от остального мира за стеной, такие способности были у многих людей. Мы знали, что и за морем есть страны, в которых колдовать для людей столь же естественно, как дышать. И есть страна, в которой живут ведьмы. Даже когда мы покинули Арвон, вынужденные скитаться по пустошам, мы то и дело слышали об этой стране – точнее, о том, что осталось от нее. В Эсткарпе до сих пор живут ведьмы, и для Ализона они злейшие враги.

– Так ты полагаешь, во мне течет кровь ведьм?

– Да. Ты не обучена ведьмовскому искусству, но у тебя есть Дар. А согласно древнему поверью, если ведьма отдастся мужчине, она навсегда лишится своей ведьмовской природы.

– Но если бы это было правдой, их народ бы уже давно вымер.

– Он и вымирает. Но поверье это существовало не всегда – оно возникло после того, как много веков назад на ведьм обрушился мор. Да и не все женщины в тех краях ведьмы. Однако иногда у них рождаются девочки, наделенные Даром, и, вырастая, расставаться с ним не желают.

– Но меня никто не обучал. Значит, я не настоящая ведьма.

– Если у тебя есть Дар, он сам будет стремиться сотворить из тебя совершенный сосуд.

– А как же вторая Гиллан?

– Та Гиллан – не ведьма. Иначе они не решились бы оставить ее у себя.

Чем дольше я его слушала, тем сильнее ощущала гнетущую тоску. Когда же наконец я узнаю, кто я на самом деле?

– Херрел, помнишь, когда я перенеслась в тело той Гиллан – она сидела в шатре – и позвала тебя? Ты догадался, кто перед тобой?

– Да. Тогда-то я и понял, что произошло.

– Они уволокли тебя прочь, а Халс меня прогнал.

– Я знаю.

– А если бы они не наложили на тебя заклятье – ты отправился бы меня искать?

– Я никто против Стаи, – уклончиво ответил он. – Я сделал то, что мне велели.

Сказать откровенно, чувства людей всегда были для меня тайной за семью печатями, но сейчас вдруг я испытала прозрение, которому могла позавидовать самая настоящая ведьма.

– Они не смогли бы наложить на тебя заклятье, если бы ты не желал меня отыскать… если бы мы с тобой не были связаны… – Я услышала за спиной глухой возглас. – И заклятье, Херрел, ты разрушил потому, что тебя не покидали мысли обо мне. Я никогда о таком не слышала, и…

– Откуда тебе вообще об этом знать? – оборвал он меня. – В легендах и песнях, слагаемых в Долинах, лишь малая толика истины. Ты ошибаешься во мне, Гиллан.

– Нет. – Я сжала его руки, держащие поводья. – Ты слишком долго был в тени своих братьев, Херрел. Не забывай, пусть они и смеялись над тобой, но я выбрала твой плащ! Как бы ни старались они извести нас своим злым колдовством, мы до сих пор живы!

Я замолчала, давая ему время ответить, но он не проронил ни слова. Тогда я продолжила:

– Не нужно много сил, чтобы сломать одну стрелу, но если их две – задача эта уже не столь проста. Всю свою жизнь я была одинока и чувствовала себя чужой среди себе подобных. Ты наверняка тоже. Но это не значит, что ты хуже Халса, или Харла, или Хирона, – в это я никогда не поверю!

– Почему ты выбрала мой плащ? – резко спросил он.

– Не потому, что он лежал ближе всех ко мне, и не потому, что он пленил меня красотой, – тогда я смотрела истинным зрением, помнишь? Но потому, что едва я увидела его, как тут же поняла: никакой другой плащ мне не нужен.

Я почувствовала, как напряглись и снова расслабились его руки – словно наконец он смог вздохнуть свободно.

– Значит, я все-таки смог…

– И справился намного лучше своих братьев! Я видела истину, сокрытую иллюзией, Херрел, – и тебя, настоящего тебя…

– Ты думаешь? – В его голосе снова слышалась горечь. – Но вдруг истина – это то, что ты видела сегодня ночью? Однажды Халс уже показал ее тебе, в твоей собственной постели…